Огонь желаний - Барбара Картленд

Глядя на Нэнси Спарлинг и слушая ее, Вада спрашивала себя, может ли женщина быть по-настоящему счастлива, не имея ни семьи, ни мужа.

Раньше она никогда об этом не задумывалась.

«Предположим, — размышляла Вада, — я никогда не выйду замуж. Но я смогу путешествовать и иметь много друзей во всем мире».

Однако она знала, что этого ей будет не достаточно. Она хотела выйти замуж, но больше всего мечтала любить и быть любимой.

К сожалению, она так мало знала об этом!

Вада наблюдала за своей матерью и отцом, когда они были вместе, но ей почему-то трудно было представить их страстно влюбленными, хотя отец, очевидно, и питал нежные чувства к своей супруге.

Каково же оно, это чувство, о котором пишут романы? Вдохновляющее художников, и из-за которого короли, например, властитель Баварии Людвиг I, отрекаются от престола?

Вада была очень целомудренна. Миссис Хольц сама заботилась об этом. Нагота считалась отвратительной, а страсть — чем-то таким, о чем девушке вообще не положено знать. Тайны деторождения обсуждать запрещалось.

«Хорошо, если бы кто-нибудь рассказал мне о любви», — подумала Вада, приближаясь к Парижу.

Париж — город любви! L'amoure зажигала сердца повидавших жизнь мужчин; их глаза начинали блестеть, когда они произносили это слово, вспоминая о Париже. Почему? Какое колдовство таило это чувство, символом которого, казалось, был Париж?

У женщин, замечала Вада, все секреты, связанные с любовью, вращались вокруг мужчин.

Но каких мужчин? Каким он должен быть, ее герой? Способен ли герцог подарить ей то необузданное, неистовое, всепоглощающее чудо, которое для одних подобно чаше Грааля, а для других — только низменно и развратно. Вада даже не могла себе представить, что же это такое.

Тут была какая-то тайна, она не могла ее понять и все-таки о ней мечтала.

Любить… Но кого?

Поезд, который должен был доставить их в Париж, уже стоял на набережной, у причала. Тяжелые кожаные сундуки и саквояжи были сданы в багажное отделение, а Чэрити суетилась из-за маленькой сумочки, которая, как она полагала, где-то затерялась. Железнодорожный служащий, сверкая золотой тесьмой мундира, проводил их в купе, заранее забронированное на имя мисс Нэнси Спарлинг.

Наконец они взобрались в вагон — это, пожалуй, самое подходящее здесь слово: до этого Ваде не приходилось слышать, что вход во французские вагоны намного выше железнодорожных платформ.

Путешественницы устроились на удобных мягких сиденьях, и вдруг Нэнси Спарлинг воскликнула:

— Как глупо с моей стороны! Я забыла свои перчатки в книжном киоске, где мы просматривали журналы.

— Я сбегаю и принесу их, — вызвалась Вада.

Но ее любезное предложение последовало слишком поздно.

Нэнси, разговаривая с Вадой, стала поспешно, несмотря на грузную комплекцию, пробираться к выходу, стремительно открыла дверь и ступила на платформу. То ли забыв, что ступенька вагона здесь выше, чем в Америке, то ли случилось что-то еще, но она оступилась и, пронзительно вскрикнув, упала.

Вада вскочила и, подойдя к двери, увидела Нэнси Спарлинг, распластанную на платформе. Ее сумочка при падении открылась, все содержимое высыпалось и валялось вокруг.

— Вы ушиблись? — в смятении спросила Вада. Она спрыгнула к Нэнси, которая почти лишилась дара речи.

— Моя нога!… — спустя некоторое время простонала Нэнси. — Я, должно быть, ее сломала.

— О нет! Не может быть! — испуганно вскрикнула Вада.

К ним сразу же подбежали железнодорожные служащие, носильщики и просто любопытные. Нэнси с жуткой болью доставили в зал ожидания.

Отправление поезда задержали, послали за доктором, но было ясно, что спутницы не смогут продолжить путешествие, как намечалось, этим поездом.

Из багажного отсека выгрузили их дорожные сундуки, из купе принесли все вещи.

Чэрити и Вада сидели возле мисс Спарлинг и, как могли, ее успокаивали.

Они принесли ей из буфета коньяк и больше уже ничем не могли помочь, пока не пришел доктор. Его лицо сразу стало озабоченным.

— Мадам, вам срочно надо в больницу. Я не знаю, насколько серьезно повреждение, но вашу ногу нужно срочно осмотреть.

— Ненавижу больницы! — сказала Нэнси на прекрасном французском языке. — А нет ли здесь поблизости женского монастыря, сударь? Там всегда намного удобнее, и монахини лучшие в мире сестры милосердия.

— Да, мадам, у нас есть такой монастырь, — ответил доктор. — Я уверен, что монахини, как вы сказали, будут ухаживать за вами лучше, чем мы сможем это сделать в нашей не очень удобной больнице.

— Прекрасно! Доставьте меня туда! — скомандовала Нэнси Спарлинг.

На все это ушло не мало времени.

Когда наконец в монастыре Нэнси осмотрел врач и ее уложили в постель в скромно обставленной; но приятной комнате с прекрасным видом на гавань, Вада с ужасом поняла, что поехать, как предполагалось, в Париж вряд ли удастся.

— Положение не такое уж плохое, как я думал, — сказал врач. — У мадам небольшая трещина, которая должна срастись через две-три недели, если нога постоянно будет в гипсе.

— Две или три недели? — воскликнула Вада.

Сочувствуя и жалея Нэнси Спарлинг, она беспокоилась также и о себе.

Значит, она не увидит Париж.

И должна оставаться в этом маленьком скучном морском порту, пока не наступит время ехать в Англию.

У Нэнси, однако, были другие соображения.

— Ты говоришь, что останешься здесь со мной? — спросила она. — Никогда не слышала ничего более нелепого!

— Что вы имеете в виду? — удивилась Вада.

— Моя дорогая крошка! Тебе надо ехать в Париж и купить наряды. Твоя мать никогда мне не простит, если ты приедешь в Англию без великолепных туалетов. Она считает, — то, что ты будешь носить в Лондоне, должно быть только от Уорта или Дусе. К тому же, стоит ли из-за моей неловкости лишать себя удовольствия повидать Париж?

— Но как я поеду туда одна? — спросила Вада.

— Ты поедешь с Чэрити, — ответила Нэнси. — Номер уже заказан в гостинице «Мёрис». Думаю, что ты не такая трусливая и сможешь пожить одна несколько дней?

— Я… никогда об этом не думала, — запинаясь, произнесла Вада.

— Пора уж тебе повзрослеть! — заметила Нэнси Спарлинг. — Когда мне было восемнадцать лет, я объездила всю Америку — и Северную и Южную, была в Аргентине и Мексике и уже собиралась в Австралию.

— Мне бы не хотелось оставлять вас здесь одну, — сказала Вада.

— Уверяю тебя, здесь я в полной безопасности, — с юмором произнесла Нэнси. — А ты будешь в безопасности в Париже. Чэрити часто бывала в этом городе с твоей матерью. Она знает всех модельеров, к которым я хотела тебя отвезти.