Герой должен умереть - Эльвира Суздальцева

– До следующего заката он может не дотянуть.

Ох, нужно привыкнуть к тому, что дневные часы здесь в расчет не идут. Передвигаться можно только ночью. Бьерг встал и принялся упаковывать свой мешок.

– Что ты собираешься делать?

– Однажды Мангу вынес меня полумертвым из песков. Я буду плохим другом, если не сделаю то же самое.

Я оценила вес ягуара, затем взглянула на нового знакомого. Сила, конечно, в нем угадывалась, и немалая. Но протащить на себе беспомощную тушу по пескам, да и не пять минут ведь идти… Что-то подсказывало – шансы не пополнить собой бесчисленные скелеты пустыни у моих спасителей стремились к нулю.

– Постой. Можно сделать волокушу из твоего плаща.

Теперь Бьерг оценивающе посмотрел на меня, и пришлось поспешно добавить:

– Я помогу.

Предложенная конструкция Бьергу была явно знакома – управился в считанные минуты. Почему же он сразу не вспомнил об этом? В одиночку с волокушей непросто совладать в песках, зато вдвоем – шансы возрастают мгновенно. Не захотел просить о помощи. Неужели мой вид настолько не внушает доверия?

Он бережно уложил раненого зверя на плотный плащ, стянул концы. К двум противоположным углам привязал крепкие веревки. Костер он небрежно раскидал. Я сделала несколько глотков воды, смочила саднящую сожженную кожу на шее. Уже примерилась было взяться за край волокуши, но тут Бьерг бросил взгляд на мои босые ноги.

– Ты что, так и пойдешь?

Сказать по правде, я и забыла – мелкий песок был даже приятным для ступней, и травяные клочки под ногами совсем не доставляли неудобств. Но Бьерг посмотрел так, что сразу стало ясно – решил, что всерьез рассчитывать на меня нечего. Он снова порылся в своем мешке, и, как заправский фокусник, извлек пару старых плетеных мокасин.

Обувь оказалась слишком свободной, но я натолкала в мыски сухой травы, и вышло вполне терпимо. По крайней мере, несколько часов дороги должна осилить. Бьерг укрепил за спиной на ремне короткое копье с бронзовым наконечником. В складках одежды у пояса я заметила ножны, но хорошо рассмотреть оружие не было возможности.

…Никогда мне не забыть этот невообразимо огромный звездный шатер, шелест песка по ногами, мечущиеся взад-вперед тени ночных зверьков, черные очертания исполинских скальников ближе к горизонту, размеренное дыхание Бьерга, уверенно выбирающего нужный путь…

Он действительно петлял по абсолютно однородному темному пространству так, будто невидимые вешки отмечали дорогу. Идти было хоть и тяжело, но под ногами твердая опора ощущалась чаще, чем зыбкие пески. Руки я намяла быстро, но не жаловалась. Умный зверь лежал на боку, не двигаясь. Оглядываясь, мы встречали чуть виноватый взгляд. Где-то раз в полчаса отдыхали, делали несколько глотков воды из фляги и снова брались за веревки.

Небо на горизонте уже чуть посветлело, когда справа перед нами начала открываться гряда темных холмов. Мы свернули к ним. Несмотря на прохладную ночь, пот тек с меня ручьями, в боку кололо, руки покрылись мозолями и онемели до локтей от натуги. Ноги сбились в неудобной обуви, горели ожоги. Мой спутник тоже выглядел не лучшим образом, время от времени он останавливался и тяжело откашливался от песка и пыли.

Мы втянули волокушу в тень холма. Бьерг сбавил шаг и негромко просвистел незамысловатую мелодию. Подождал, прислушался, сделал мне жест, и мы остановились. Под ногами стлалась жесткая растительность – колючие ветви, корни, торчащие из песка. Волокушу тянуть по такой земле невозможно. Мой спутник бережно поднял ягуара, перекинул его через плечо, пошатнувшись от усталости. Я понесла плащ.

Мы подошли к треугольному проему в холме, и тут стрела с ярким оперением, приглушенным ночной мглой, ушла в песок в шаге перед нами. Я вскрикнула и подалась назад, Бьерг же спокойно остановился. Несколько секунд не происходило ничего, а потом раздался голос:

– Кто идет?

«Идет… дет…» – умножило эхо.

Мой спутник чуть приподнял подбородок и крикнул:

– Бьерг мародер!

«…родер… дер…» – передразнили холмы.

Снова тишина. Я молчала, решив за лучшее полностью положиться на Бьерга.

В глубине земляной пещеры послышались шаги, затем наметилось движение, и перед нами появилось несколько человек в бахромчатых светлых одеждах. В звездном свете легко различался блеск длинных ножен на поясах. Двое держали луки. На тетивы были наложены стрелы, наконечниками они смотрели в землю.

– И впрямь, мародер, – сквозь зубы процедил один из лучников. – Шел бы ты…

Его остановил резким движением ладони невысокий горбоносый парень, вышедший первым. В нем я угадала главаря.

– Доброй стражи, Тьерн, – обратился к нему Бьерг. – Я прошу убежища. Мой Мангу ранен, нам нужна помощь целителей.

Лучник сплюнул:

– Надо же! Людей не успевают лечить, чтоб еще за твою дохлую кошку…

И умолк под взглядом горбоносого.

– Добрых странствий и позднего восхода, Бьерг, – сказал главарь. – Для тебя вход, охраняемый мною, открыт всегда. А тебе, женщина, что нужно? Почему идешь вместе с мародером?

Тьерн посмотрел на меня в упор. Я помянула про себя старую поговорку, поучающую плавать, если швырнули в прорубь, и заговорила:

– Меня зовут Тэри. Иду из поселения Ласточки в Травники к своей тетке. Мои родные в Ласточках сгинули в песках. Я прошу временного убежища. Бьерг спас меня накануне из-под песчаного заноса, и я помогла ему дотащить сюда раненого зверя. Если мы будем терять время на разговоры, зверь погибнет.

Проговаривая названия, я уловила быстрый, брошенный искоса взгляд Бьерга. Про первое поселение я брякнула наугад – находилось такое на карте где-то на западе. Травники же были родиной Джера.

Стражник чуть прищурился, раздумывая:

– Хм… Неблизкий путь…

– Это правда, Тьерн, – сказал Бьерг. – Тэри помогла мне этой ночью, и справедливо будет, если она войдет в убежище вместе с нами.

Тьерн еще немного подумал и кивнул:

– Пусть будет так. Проходите.

Бьерг нес Мангу, и я уверилась в том, что мы поступили правильно, соорудив волокушу. Со зверем на руках он далеко не ушел бы по пустыне. Мы прошли через длинный узкий ход и очутились в широком ущелье. С обеих сторон возвышались скалистые холмы, поросшие тугими мясистыми лианами. Тут и там виднелись пещерки и проходы разных форм и размеров, естественного происхождения и выбитые нарочно. В страшную дневную жару можно было выжить, только схоронившись в холодных лазах.

Люди сновали по ущелью, из одной пещеры в другую, в неприметных одеждах, сосредоточенные и молчаливые. Все были заняты работой – перетаскивали тюки сухой травы, точили ножи, скоблили шкуры песчаных зверьков. Из пещер доносился запах готовящейся еды, сдобренный рыбным духом, от которого скручивало желудок – я не ела более суток. На нас обращали внимание, поглядывали с сумрачным любопытством. От людей веяло силой, собранностью и спокойствием.

Мы вошли в пещеру у самого подножия холма. В нос сразу ударил острый запах трав, неожиданный на фоне абсолютной засухи. Похоже, у целителей имелись хорошие запасы. Седая женщина сматывала на чистой доске полосы серой ткани в рулоны. Позади нее тянулся ряд деревянных сундуков. В стенах были выдолблены длинные углубления, в которых стояли керамические горшки, накрытые шкурами. В дальнем углу находился сложенный из глиняных кирпичей очаг, и валялись деревянные щипцы. Освещали пещеру жировики. Женщина подняла глаза, когда мы вошли, но не прервала занятия.

Бьерг бережно спустил с плеч раненого зверя. Целительница бегло глянула на него, руки сноровисто работали сами по себе.

– Где? – спросила она.

– В пустоши, – отвечал Бьерг. – На рассвете.

Женщина оставила работу, приблизилась, размотала повязку, осмотрела лапу и покачала головой.

– Ржавое лезвие. Слишком много времени потеряли.

– Я заплачу. Хорошо заплачу.

– Лекарств мало, – нахмурилась знахарка. – Людям нужнее.

Лицо Бьерга потемнело.

– Сколько нужно? – с нажимом спросил он.

Знахарка раздвинула края раны, поцокала языком. Мангу терпел, и в глазах его читалась почти человеческая боль и бессилие.

Бьерг запустил руку за пазуху и кинул на землю связку зеленоватых монет с отверстиями посередине. Знахарка отпрянула и наложила на себя странный знак, как будто хотела оберечься.

– Проклятые деньги, – пробормотала она.

– Это всего лишь деньги, – сказал Бьерг. – Так что?

Женщина покосилась на монеты, нанизанные на шнурок, и снова углубилась в изучение раны. Затем отошла, подняла крышку одного из сундуков и принялась копаться в нем. Бьерг, в свою очередь, развязал заплечный мешок, отозвавшийся звоном и треском, и достал оплавленный браслет из желтого металла.

Ого! Да мой спутник не так уж плохо устроился во время всеобщего бедствия.