Загадочный пациент (СИ) - Форс Элен

В коридоре показался пациент, он прижимал к себе руку, как ребенка, выражение его лица было не просто устрашающим, оно было демоническим, звериным. Завидев нас он спокойным шагом направился в наше направление.

Мои внутренности все покрылись коркой леденящего ужаса.

- Ваши ночные похождения у меня уже в печенках сидят! – мы успеваем подойти к моей палате в ту самую секунду, когда пациент окончательно сокращает дистанцию и становится позади Пьера, запихивающего меня в палату.

Я готова сама за собой захлопнуть дверь, чтобы укрыться от этого страшного человека, но мужчина предусмотрительно кладёт руку на дверь, не давая ее закрыть. Он выглядит спокойным, даже расслабленным, но я чувствую исходящее от него негодование.

- Пьер! Мне нужно поговорить с Вашей медсестрой Яной. – его любезный голос не обманывает ни меня ни Пьера. Мы напрягаемся оба от скрытой опасности. Я даже немного теряюсь, зачем ему Яна?

- Простите, но у нас нет медсестры по имени Яна… К сожалению, у нас вообще нет русских среди работников. - мужчина переводит взгляд на меня, желваки на его лице напрягаются, а ноздри широко раздуваются. Он словно выжидает от меня чего-то, хочет посмотреть на мою реакцию. Под действием его пристально взгляда я даже открываю рот, чтобы сказать, что Пьер лжёт и я знаю Яну, она тут работает, но я не успеваю вставить слово, потому что Пьер тут же выговаривает: - Уберите руку, молодой человек, это медицинское учреждение и Вы нарушаете распорядок. Мешаете мне работать.

Пациент даже не шелохнулся, не оторвал меня взгляда. Он возвышается надо мной и Пьером, чувствуя себя хозяином этого места. То, как он смотрит на меня, как на свою вещь, меня пугает. Я из лап одного извращенка попала в другие. Меня окатывает нехорошее предчувствие.

- Как тебя зовут? – хлестко спрашивает он, игнорируя присутствие врача, которые уже слабо пытается его оттолкнуть. Я знаю, чего боится Пудель: что объявится Альбинос, и тогда эти два зверя вцепятся в друг друга. Пока они будут отдирать от тела друг друга куски мяса, пострадают все вокруг. Такие всё сносят на своем пути. – Я задал вопрос.

- Аня. - выдавливаю я непослушным голосом, который предательски подрагивает. Ноги не удерживают меня, приходится держаться за стену. Как же отвратительно стоять в футболке мужчины, пропитанной его терпким запахом, покрытой его отметинами, и осознавать, что он даже не помнит моего имени, я была лишь инструментом удовлетворения похоти.

Сердце кровоточит, унося меня на чёрное дно, ощущаю себя ничтожной и никому не нужной. Червем, вылезшим после дождя, на которого может наступить каждый, раздавить и не заметить даже…

- Собирайся. – он рывком заходит в мою палату, осматривая обстановку. Она не такая богатая, как в его палате. Он даже удивлён увиденным, наверное, он ожидал, что у наркоманки будет грязно и валяться будут только шприцы, такое у него представление обо мне.

Небольшая кровать, застланным белыми простынями, в центре с прикроватной тумбочкой, у которой сломалась дверца, шкаф и письменный стол со стулом. На столе только книги, часть из них по медицине, остальные художественные. Мне больше ничего нельзя было хранить. Все мои вещи тщательно проверялись Пьером и другими работниками.

- Ты хотела, чтобы я тебя забрал? Я тебя забираю… себе… - резюмирует он и смотрит на мои голые ноги, пальцы на которых посинели от холода. Мне даже становится неловко. – Собирать, как вижу нечего, так пойдёшь.

Он подхватывает меня и усаживает себе на руку, как обычно, берут детей. От шока я замираю, даже не сопротивляюсь, потому что не осознаю, что происходящее реально.

Он забирает меня себя? Разве можно человека взять себе? Как котёнка уличного?

- Ааа… Аня больна, ей нужно лечение. – Пьер почти переходит на визг, половина его лица нервно дергается. Позади него собрался персонал больницы, которых из любопытства захотел посмотреть на происходящее. – И за ней завтра приедет отец и муж, что мне сказать ему?

Чувствую, как от заявления Пьера, напрягается все тело пациента, мышцы будто становятся больше. От него исходит давящая энергетика, он начинает уставать от этого разговора. Пьер тоже это чувствует и делает несколько шагов назад.

- Скажи, что ее забрал Майлз, и все вопросы они могут теперь задавать ему.

Майлз

Отбрасываю Пьера, стоящего у меня на пути, не жалея силы. Пожилой врач отлетает в сторону и впечатывается в стену, издавая жалобный стон. Меня мало интересуют его чувства. Этот седой проныра любит только деньги, за моё прибывание здесь ему заплатили бешеныое бабло. Пусть отрабатывает.

Меня развели, как идиота. Кто-то знал, как я отношусь к алкоголикам и наркоманам и поэтому подсунули мне эту чёртову Колибри с ее веснушками! Обхлопала меня глазами! Развела как идиота, медсестра из Москвы. И я поверил, даже сомнения не возникло, сперма ударила в голову, отключая напрочь мозги. Второй раз не поведусь на ее детское личико.

Правда, меня шокировала ее палата, очень бедная, почти спартанская. Я видел фотографии этой больницы, здесь все было обустроено, как в гостинице – дорого и богато, дизайнерский ремонт, все как полагается в таких местах, сутки проживания здесь стоят более ста тысяч рублей. Не дешевое удовольствие, которое предполагает роскошное убранство, а не вот это… Я же попал словно в психбольницу: стены, мебель и шторы, все белое. Может быть это была часть спектакля для меня, чтобы разжалобить и подкупить еще больше.

Больше всего злился на себя самого. Ответ у меня был под носом, я сам постоянно ходил вокруг него, мысленно задавался вопросом, а что если… но никак не мог сообразить подвоха, что Аня и Яна – один человек!

Я думал, что у меня галлюцинации из-за лекарства, поэтому мне эти девушки казались такими похожими. Думал, что схожу с ума, помешался, не поверил своим инстинктам. Слепой дебил.

Гнев внутри меня клокочет. Я не бью женщин, но эту хочется отшлепать до синяков на попе. Успокаиваю себя тем, что я накажу ее по-своему, прогну под себя.

Аня-Яна не шевелится, кажется, будто не дышит. Ее глаза полны ужаса. Когда я отпускаю ее, она отбегает от меня и залетает в ванну, закрывая за собой дверь. Наивная. Думает, что это хлипкая дверь может ее защитить от меня.

Выбиваю ее с плеча одним ударом. Девчонка сидит на полу с бритвой в руках, по ее щекам текут слезы. Вчера они меня умиляли, даже сейчас моё сердце екает при виде ее подрагивающих губ и ресничек. До чего же она милая в этом образе, профессиональная актриса.

Одёргиваю себя, запрещаю ее жалеть. Она лгунья и актриса, которая пришла соблазнить меня, только пока не известно – какую цель она преследовала. Втереться в доверие? Следить за мной? Слишком глупо она попалась, сама себя выдала с потрохами, что-то тут явно не чисто.

Она вытягивает худенькую ручку, которая подрагивает, с лезвием, угрожая мне. Я сажусь на корточки рядом с ней, с легкостью отбирая у нее острый предмет и откладывая его в сторону на раковину, чтобы она сама же себя не поранила.

- Тебе повезло, мне понравилось тебя трахать, поэтому я не сверну тебе шею. Оставлю себе. Но тебе придётся рассказать мне правду. – внутри меня противоречивые чувства. С одной стороны мне хочется прижать девчушку к себе, успокоить и собрать все слезинки с ее лица, а с другой я продолжаю злиться на себя за свою слабость. Ее глаза оленёнка Бэмби постоянно вызывают во мне жалость, она выглядит непорочной, но ее поступки говорят об обратном. – Кто тебя ко мне подослал?

- Я не понимаю о чем Вы. – она закрывает лицо руками, натягивает футболку на колени. – Я даже не помню этой ночи, ничего! Это Вы чуть не изнасиловали меня сначала в кустах, а ночью завершили начатое! У меня болит все тело, мне больно! Оставьте меня!

- Не переигрывай! – холодно говорю я, выпрямляясь и раздражаясь уже от ее лжи, отдать должное играет она правдоподобно. Ей нужно было не в медицинский, а в ГИТИС поступать, как профессионально она сыграла роль непорочной девы в поисках утешения.