Город, который боролся - Энн Маккефри

— Я знаю его, Хэп, а ты нет. Если бы у Тэла были проблемы, он бы обязательно о них рассказал. Зачем ему надо было страдать в одиночестве, если он знал, что всегда может обратиться ко мне?

— Ты просматривал отчеты?

— Мне не надо ничего просматривать. Я был здесь.

— Знаешь, они подтвердят все, что я сказала.

«Сука в никелированной упаковке!»

— А тебе никогда не приходило в голову, что ты относишься ко мне с предубеждением? Ты считала меня виноватым уже с первых минут после того, как мы поздоровались. Позволь уж, всезнайка, рассказать, почему нельзя судить о Рейдоне только по отчетам. Он ненавидел все эти проклятые собрания. «Черт, — обычно говорил он, — от этой пустой болтовни у меня размягчаются мозги». Он редко говорил на собраниях. Это было не в его стиле.

— И давно это стало у вас обычным делом — оспаривать каждое его слово, если он все же решался заговорить?

— Любой твой вопрос звучит как обвинение в преднамеренном убийстве.

Чанна закусила нижнюю губу.

— Симеон, записи подтвердят мои выводы: понять все это было несложно, это лежит на поверхности. Ты можешь и сам найти тому подтверждение — просмотри обзор видеозаписей собраний. Хорошо?

После минутного раздумья у Симеона словно открылся внутренний глаз, и он увидел горькую улыбку своего бывшего напарника. Рейдон всегда говорил по этому поводу: «А, похмелье», — но…

— Ты бьешь ниже пояса, Чанна, — сказал он.

Она вспыхнула, но выражение ее лица осталось враждебным.

— Я страшно разозлилась, — искренне призналась она. — Моя карьера летит псу под хвост только потому, что ты хотел оставить его здесь. Так что, когда я увидела… — Она вновь прикусила губу. А потом продолжила уже спокойнее: — Тебе придется следить за собой и постараться не употреблять по отношению ко мне выражений «ты нанесла ей удар ниже пояса» или «ты была жестокой». Это обычно выводит меня из себя. К тому же ты мог бы и прислушаться к моим словам вместо того, чтобы качать права.

— М-да… Я это запомню. — Он сделал паузу. — Знаешь, если тебе действительно так уж не терпится сбежать отсюда, я аннулирую заявку о твоем переводе и сделаю, чтобы об этом забыли. Раз уж мне не предоставили желаемого, должен же я иметь право хоть на кое-какие поблажки…

— Ну уж нет. В прошлый раз, точно так же отстранив кого-то, ты вонзил мне нож в спину. Благодарю покорно. Имея все это в виду, я намерена дать Центральной администрации достаточно времени, чтобы забыть весь этот скандал и мою роль в нем. Тебе придется потерпеть меня, по меньшей мере, пару лет, так что лучше смириться с этим. Да, по поводу других недосмотров…

— А? «А что теперь? Пыль на осветительной аппаратуре?»

— В одном из задних инженерных отсеков я лицом к лицу столкнулась с мальчишкой.

Молчание.

— Что? Вообще никаких комментариев? Значит, ты о нем знал? В конце концов, это ты можешь увидеть каждую пылинку на своей станции.

В тишине она подошла к стене и облокотилась на нее.

— Он исчез, прежде чем я смогла отреагировать. Но знаешь, что действительно странно. Ни в одном файле нет ничего об этом ребенке. — Пауза затянулась. — Симеон! — с легким раздражением позвала она.

— Мальчишка?

— Да, Симеон, лет двенадцати — по стандартному исчислению — плюс-минус года два. В отсеке заднего двигателя. Насколько мне известно, это район ограниченного доступа. Ребенок, пахнувший и выглядевший как беспризорный щенок Чей он? Что ты скажешь о нем? Даже не пытайся рассказывать мне сказки, будто ничего не знаешь. Детям не стоит ходить в скафандрах из грязи, как у того мальчика, которого я сегодня встретила. К тому же, похоже, он ест регулярно, хотя и не слишком хорошо. Значит, кто-то за ним присматривает… но делает все по минимуму.

«Не думаю, что сейчас стоит говорить: «Как ты прелестна, когда сердишься», — подумал Симеон. Он оставил на экране ее изображение, чтобы просканировать температуру тела и степень расширения зрачка. Сейчас она злилась из-за брошенного ребенка, а не на него. «Что предоставляет мне прекрасную возможность».

Помимо всего прочего, он мог заручиться союзником в этом щепетильном вопросе.

— Он называет себя Джоат, — вздохнув, признался Симеон. — Не знаю, как давно он здесь находится. Я сам обнаружил его совершенно случайно. В области механики он настоящий волшебник Отсеки, которые он облюбовал, когда решил там поселиться, совершенно не нуждаются в ремонте. Наверное, это и стало причиной моего расследования. Я хочу сказать, что здесь приходится регулярно восстанавливать множество всякой всячины. Зачем обращать внимание на секцию, где все идет как положено? Но потом до меня дошло, что в последний раз эти отсеки ремонтировались два года назад. Мне стало интересно, почему там ничего не ломается. И я отправился туда на поиски, используя мобильные «жучки», и следил за ними, как вы, люди, говорите, «краем глаза». Включив звуковые рецепторы, я услышал тихий скрежет и звук, словно кто-то двигался, но их маскировал какой-то непонятный шум. Мне показалось невероятным, что все в этом секторе работает превосходно, кроме моих сенсоров, поэтому я решил установить там постоянное наблюдение. В конце концов мальчишка немного ослабил бдительность и попал в поле моего зрения. В первый раз, когда я заговорил с ним, появившись на экране, он попросту исчез. Прошло много времени, прежде чем я смог добиться, чтобы он заговорил со мной. Заметь, я сказал: заговорил, а не стал доверять. Он невероятно подозрителен. Не могу поверить, что он оказался настолько неловок, чтобы ты увидела его.

— Два года?

«Ну что ж, сучка, добавь это к информации, которую про меня собираешь».

— Я сказал, что последний отмеченный в файлах ремонт состоялся два года назад. Когда я узнал о его существовании? Ну что сказать? Где-то от двух лет до двух месяцев назад, кто его знает?

— Кто он, Симеон?

— По его словам, он сбежал с грузового корабля, работавшего по контракту. Джоат рассказал мне, что капитан выиграл его у дяди в карты. Я знаю, знаю, что это незаконно, но подобные вещи действительно часто случаются в этой глуши. Этот корабль вскоре стартовал, а его маршрут не был занесен ни в один из файлов. Жизнь Джоата всегда была несладкой, но, судя по всему, этот капитан обращался с ним особенно жестоко.

Чанна сморщила нос.

— Звучит, как история, заимствованная у Диккенса.

— Ну да, с тех пор многое изменилось… — Симеон почувствовал, что ступает на опасную почву. — Что ты собираешься делать? — спросил он с подозрением. После первого, абсолютно неверного впечатления, произведенного Чанной, она ни разу не удивила его добротой или состраданием. А вдруг она предложит затопить весь отсек, чтобы выгнать оттуда несчастного ребенка?