Откровения знаменитостей - Наталья Дардыкина

— Рисовал. В первом моем томе есть и рисунки, и ее фотографии, и ее работы. Она ведь тоже была художницей, окончила французскую Академию художеств.

— На каком языке объяснялись?

— На немецком. Потом частично по-французски. Ее мама была известной писательницей, красавицей — она появлялась на обложках журналов. Ее замок и парк стали достоянием Франции. Мама Элен — из семейства знаменитых королевских ботаников Вильморен. В тех местах торгуют пальмами, зеленью, растениями. Эта семья многие годы общалась с художниками. Двоюродный дядя Элен — знаменитый, мною любимый художник Тулуз-Лотрек.

— Тулуз-Лотрек многими любим. Недавно в Париже я общалась с художником Сергеем Чепиком. Он тоже любит Лотрека, и по его примеру много рисовал «Мулен Руж» и его артистов.

— Да, Чепик — замечательный художник. Кстати, он тоже заключил контракт с «Вита-Нова» на иллюстрацию какой-то большой вещи.

— Скажите, Сара появилась в вашем доме еще при Элен?

— Да, еще тогда. Элен понимала, как много мне помогает Сара. Ревность у нее появилась, но рассудок привел к равновесию чувств. Позже, когда ее совсем подкосила эмфизема легких и она уже не могла помогать в доме, Элен мне сказала: «Береги Сару». Мне часто приходится жить в сумасшедших ритмах, и поэтому шагать со мной очень сложно.

— В течение нескольких лет наблюдаю редкую и самоотверженную преданность Сары неугомонному Шемякину. Ее русский язык — прекрасен!

— А какого мужества эта женщина! Она не побоялась лететь со мной в Афганистан в опаснейшее время. Она же бывала и в боевом афганском лагере Хекматиара. И в Пакистан я отговаривал ее ехать. Она твердо сказала: «Я ни за что не отпущу тебя одного!» Страшное это было путешествие. Просто чудо, что мы вернулись с ней живыми. Посол Воронцов, который в свое время был послом в Афганистане, при встрече со мной за несколько часов до отлета отговаривал нас от этой поездки. А мы были тогда связаны с правительством, с Министерством обороны: разговор шел о спасении советских военнопленных. И мы с Сарой услышали: «Знаем, насколько эта поездка опасна. Надеемся, что вы вернетесь живыми».

— Господь вас хранил.

— Хранил и Господь, и святой Иоанн Кронштадтский, покровитель нашей семьи. Мой прадед, Панфил Васильевич Лаптев, был его другом. Они вместе служили в соборе Кронштадта. Иоанн крестил мою бабушку и многих моих родственников. На днях я был в Петербурге, в музее его имени, и мне там предложили участвовать в кинопроекте создания фильма, посвященного этому почитаемому святому. У нас в семье передавали из уст в уста его благословение. Он обещал моему прадеду, что будет охранять десять его поколений. Подарил Иоанн Панфилу Васильевичу дом двухэтажный в Мартышкине, на берегу Финского залива. Во время революции дом у нас отобрали, но он сохранился. Там живут люди в радости и на просьбу продать дом отвечают: «В этом доме такая благодать! Никогда в жизни ни за какие деньги его не продадим». Мама, услышав этот ответ, заплакала и ушла.

— В Америке кто оберегает ваш дом? Ремонт завершили?

— Все у нас нормально. Наш ремонт бесконечный. Денег нет. Там всегда живут мои друзья американцы, помогают, следят за садом.

— А что в саду растет?

— Деревья разные, несколько яблонь, но плодоносят они редко и скупо. Но парк у нас красивый, со скульптурами. Там есть и мои, и французов. Есть одна скульптура Михаила Константиновича Аникушина (мы с ним дружили) — он подарил мне в свое время Чехова. Так что получился парк интернациональный.

— Есть у вас любимый уголок в парке?

— Растет у нас громадный дуб — ему 360 лет. Люблю скамейку в тени этого громадного свидетеля веков, где любила сидеть моя мама. Она в парке этом похоронена. У могилы мамы мне необходимо иногда побывать, подумать. К сожалению, слишком много времени мы проводим в самолетах. В прошлом году в нашем доме в Клавераке я отсутствовал целых полгода. «Клаверак» со староголландского означает «Клеверное поле». У нас просто по колено растет клевер — немыслимой густоты.

— А какие птицы носятся над клеверным привольем?

— У нас живет очень красивое семейство воронов. В течение многих лет наблюдаю, как они выращивают своих воронят. Семейство разрастается. Когда начинают кружить над ними ястребы и коршуны, семейство отчаянно и смело защищает свою территорию. Громадные хищные птицы несутся прочь, почти заклеванные нашими воронами.

— Замечательные характеры!

— Да, да! Я их обожаю!

— По вашим рассказам знаю ваших собак. Кто сейчас вас радует?

— Мы мечтаем завести очередную партию собак. К сожалению, сейчас из-за вечных отъездов мы себя ограничиваем в этом удовольствии. Живет у нас ньюфаундленд Портос, довольно старый, громадный. Эта махина обожает лежать на снегу. Лед ли, вода ли — он всегда блаженствует в прохладе.

— Закаленный?

— Да эта порода не может жить в доме. Он ведь рожден в холодном Ньюфаундленде. Оттуда к нам и прибыл. Есть у нас и еще один замечательный персонаж — годовалая изящная и подвижная собачка, — бостонский терьер Бип.

— Да вы же еще и кошатники.

— У нас их семь штук, и все с именами. У каждой свой характер. Многих мы взяли из приюта. В Америке хорошие приюты для животных. Там не бегают, как здесь, бездомные животные. В Петербурге множество бездомных собак. В Москве — меньше. Слава Богу, здесь мэр замечательный! Есть у нас громадный енотовый кот. Однажды брел он по дороге, за городом. Его увидели и привезли к нам. Пилигрим прижился, получил имя Бродяга и теперь никуда из дома не стремится. Растет у нас кот Петр Первый, Петруша. У него абсолютно круглая голова с усами. Этого шотландского вислоухого мы купили в Петербурге. Поистине королевское явление!

На самом деле король среди наших животных и всеобщий любимец уникальной породы — мутант с измененным геном Е. В 50-е годы родились мутанты с египетскими пропорциями от простых котов. У них тонкий хвост и кучерявая шерсть. Я полез в свои архивы и нашел фотографию одной редчайшей гробницы, где отпечатан рисунок именно такого кота. Те же пропорции, рыжий цвет и шерсть кучерявой волной. Генетически вернулись эти коты из времен Древнего Египта. Наш кот необычайный умница.

— Наверное, посланец космоса?

— Да они относятся к породе сфинкс. У моего друга Анвара Алибабова, руководителя театра «Лицедеи», есть настоящий сфинкс, в тех же пропорциях, но, правда, без шерсти. Анвару он и без шерсти нравится.