Чужая Вселенная - Александр Акулов

Но не тут-то было! Мардопол и Да-Плютен в один голос заявили, что уничтожить мир, а тем более Гелион — ничего не стоит. "Раз плюнуть!" — выпалил Да-Плютен.

"Кто передо мной, люди или нимфоиды?" — подумал я и, предвидя бесполезность полемики, начал ненавязчиво напирать на практическую сторону дела:

— Вы думаете, сама ЧС додумалась до запроса? В запрещении опытов заинтересованы только Дельфы!

При последнем упоминании Да-Плютен слегка порозовел, затем сильно побледнел, а Мардопол сказал:

— Гы…

После чего он произнес необычно длинную и назидательную словесную арабеску. То, как он судил ни о чем и обо всем, делал ложные намеки, создавал важность неважному и неявность явному, вплетал в свои высказывания произносимые полушепотом неприличные словеса и коллетрейский сленг, говорило о том, что большую часть своей жизни Мардопол провел в интеллектуальных кабаках и финтишкетских бегуресконах. Слова его были совершенно обтекаемы, пылефлюидонепроницаемы, но бессвязны. Он не спеша достал суматрийскую анимагару и продолжил:

— Да… если… ну… конечно, домикало донеже егда зрак… здесь не Суматра, но в делах зело важных… Хм… Пых-пых, — Мардопол затянулся анимагарой и коснулся рукой своего мощного подбородка. — Есть особые методы; коллега ваш Н а в в и р и д о н — не кремень. Мы не из свободного мира. Мы, наввириняне, — особая народовосьц — народовосьц почтовых ящиков… Для чьих-то брыкал мы прозрачны… Обаче очима смотриши — лукавне прещение узриши.

Это речь! Обозвал Армагеддона каким-то Наввиридоном, а нас — наввиринянами…

— Пусть скрыть мы ничего не можем, но что скрывать? — вставил я.

И Да-Плютен, и Мардопол продолжали утверждать, что не так давно вселенная была на волосок от гибели, и подразумевали неудачный опыт.

Мардопол ссылался на возможность цепного инвертирования и сравнивал это явление с оловянной чумой и венерианской молекулярной проказой.

Меня поддержал только Аметист:

— Вселенная неуничтожима, а неуничтожима она потому, что ее не существует. Она такая же выдумка, как грань куба, не имеющая толщины. Попробуйте отнять у куба то, что не имеет толщины, то, чего нет.

Робот махнул рукой — и на стене обнажился гигантский экран, на котором затанцевали формулы гипергеометрии. Выплывающая симфония смыслов обозначила надмирное крещендо, экран стал трехмерным, занял половину зала, появилась устрашающая модель строения кажимости. Щелчок — и посыпались следствия. Робот еще раз махнул рукой — на экране зажглось:

ПЕРЕВОРОТЫ, РЕВОЛЮЦИИ, СМЕНА РЕЛИГИЙ, ВОЗЗРЕНИЙ.

ОБМАНЫ ВОСПРИЯТИЯ — ПРЕЖНИЕ.

Утверждениям роботов придают наибольшую весомость. Однако пришлось убрать такие слова, как «перевороты», "революции". После многих исправлений мы оставили только фразы типа:

НЕКОТОРЫЕ ШАНСЫ УСКОРЕНИЯ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ДИНАМИКИ.

УСИЛЕНИЕ СКРЫТЫХ ТЕНДЕНЦИЙ.

Посторонних специалистов власти вызывать не собирались, поскольку не хотели давать объяснений черноте в корпусах Сентра.

Она имела совершенно правильную геометрическую форму и выглядела как замкнутая облицовочная поверхность…

Свидетелей катастрофы было немного: около двух тысяч человек. В момент итогового опыта у здания находились четыре передвижные станции ЧС. Необходимый властям Сеанс состоялся прямо на улице. По Аркаполису все-таки поползли смутные слухи, но до слухов службе не было никакого дела.

Однако кому-то было… Пересекая площадь, я заметил на себе чей-то взгляд. Ко мне подошел субъект, похожий на монаха-атеиста. С легким расшаркиванием и миной, полной выразительности, он вручил мне фиолетовый конверт. Не успел я прийти в себя, как субъект сел в вертомобиль и скрылся за небоскребами.

Минуты три я терпел. Затем вскрыл конверт. Из конверта брызгнула какая-то лучащаяся синим светом субстанция и выпал вызов в дельфийское консульство.

3.7 Река

Конверт лежит на темной, матовой поверхности стола. Н-н-х-у-у: от конверта или от бланка в нем исходит тонкий неопределенный запах… Что я вижу! Волнистые узоры конверта вписались в волнистую текстуру крышки стола! Тонкий, неопределенный, лиловатый, нет — словно голубоватый запах… И даже не запах, а какое-то малоуловимое напряжение. Отодвигаю конверт дальше… Беру и кладу на полку. Но от конверта ли все это исходит? Может быть, от темноты за окном? Тушу свет.

Завтра в Дельфы. Тени на потолке как бы говорят: "Завтра в Дельфы". Шевелятся черные листья, отражение ветра задувает тайники мыслей. Снится шепот потолка. В зазеркалье черного окна облизываются две крупные звезды, а третья звезда медленно движется, кособрюхая, начинает увеличиваться, потом уменьшается… Квлонн… Я открываю глаза: нет черноты, ярко светит лампа, ослепляет, но я чувствую: сплю; могу себя ущипнуть, но это чепуха, уже пробовал много раз; поднимаю еще одни веки: вижу, облизываются две крупные звезды, а третья прядает ушами… Еще одни веки: сплошная волнистая синь, кто-то читает инструкцию неслышным, но твердым голосом:

…обычное место трансферации — 1423-й ярус 742 квадрата в окрестностях чердака сооружения ОИ-16-27 и сетчатой площадки для игры в бло.

…нужно учесть, что вблизи на указанном ярусе протекает река Айпейя (осторожность!), за сооружением ОИ-16-27 проходит воздушно-понтонная железная дорога — источник недоразумений и причина несчастных случаев…

Пункт двенадцатый. Прононния возможны на чердаке сооружения. Быть спокойным. Глубоко не дышать: не исключено вдыхание больших количеств серебристой пыли.

Пункт тринадцатый. В случае облавы скрываться в густых зарослях карбокрачи между рекой Айпейей и оградой площадки для игры в бло. Дежурные эйхимбурконы оберегают униформу от острых колючек карбокрачи и никогда к ней не приближаются.

Пункт четырнадцатый. Ни в коем случае не справлять потребности на чердаке (серебристая пыль, возможность появления других трансферантов).

Пункт пятнадцатый. Река Айпейя и вентиляционные щели не имеют дна. Ниже первого яруса кончается отсчет правильных локусов восприятия.

… Пункт сто сорок первый. В течение светового дня следует воздерживаться от питания. Поедание душ туземцев осуществлять только в ночное время. Ни в коем случае не съедать души целиком! Необходимо оставлять хотя бы 1/10000 часть. Во время так называемых сновидений души туземцев довольно быстро восстанавливаются за счет подключения к своим параллельным жизням.

Что это? Упали веки. Я тону в огромной реке. В ее русле течет не вода, не жидкость течет… В подобном невозможно плыть… Оно легче всего, непрозрачно… Я падаю вниз. Волны накатывают на волны, и в промежутках раздвинувшихся волн иногда что-то мелькает. Я лечу вниз, но медленно, не ускоряясь… А пузыри! Пузыри — волшебные фонари! Среди тёмного блеска мгновенные сны. А — у! Я всплываю в Саргассовом море. На другом конце Земли. Но нет! Нет! Это не водоросли, не острова. Это волны рисуются в волнах. Течет река вперед и назад, вверх и вниз. Творит берега, предметы и воздух, мысли, чувства, желания, образы. Я — река впереди и позади, вблизи и вдали. Я повсюду река, но повсюду разные волны. Волна волне не равна, волна волне — война, волна с волной в волне, волна с волной в реке.