Книга Мечей (сборник) - Робин Хобб

– Дурацкая формулировка, но, если угодно – да. Благословляю тебя, сын мой. Этого ты хотел?

Он рассмеялся:

– Хоть и ненадолго, ты заменил мне отца. – Это была цитата, только не помню откуда. – Думаешь, я смогу победить его?

– Не вижу, почему бы нет.

– Я тоже, – сказал он. – Во второй раз всегда легче.

Не могу сказать, что я медленно соображаю. Но признаюсь, тут до меня дошло не сразу. И вдруг он сказал:

– Ты так и не спросил, как меня зовут.

– И что?

– Меня зовут Эмерик де Пегильян, – сказал он. – Моего отца звали Бернхарт де Пегильян. Ты убил его в пьяной драке в Ультрамаре. Разбил ему голову каменной бутылкой. – Он бросил черенок метлы. – Подожди здесь. Я возьму мечи и сразу вернусь.

Я рассказываю вам эту историю, поэтому понятно, что произошло.

У него был лучший в мире меч, и я научил его всему, что знал, и под конец он превзошел меня; он всегда был лучше меня, в точности как его отец. Почти все лучше меня во многих отношениях. Одним из его преимуществ передо мной было отсутствие инстинкта убийцы.

Но сражался он превосходно, надо отдать ему должное. Хотел бы я наблюдать за этой схваткой, а не участвовать в ней; это было изумительное развлечение, и оно пропало втуне, потому что никто этого не видел. Естественно, мы потеряли счет времени, но, полагаю, сражались мы минут пять, а это целая вечность, и от начала до конца между нами ни на волосок не было разницы. Все равно как если бы я сражался со своей тенью или со своим отражением в зеркале. Я читал его мысли, он читал мои. Продолжая скучную развернутую метафору, это была кузнечная сварка в наилучшем виде. Что ж, оглядываясь в прошлое, я вижу это именно в таких понятиях, словно смотрю на свои лучшие завершенные вещи; я получаю огромное наслаждение, закончив, но ненавижу каждую минуту работы.

Когда я просыпаюсь ночью весь в липком поту, то говорю себе, что победил, – ведь он споткнулся о камень или подвернул ногу, и этого крошечного преимущества было достаточно. Но это неправда. Я победил его справедливо и честно благодаря запасу жизненных сил, инстинкту убийцы и просто стремлению победить. Я создал крошечную возможность, изобразив ошибку. Он поверил – и обманулся. Это был совсем крошечный шанс, выбирать не приходилось; лишь на долю секунды его горло оказалось открыто, и я мог дотянуться до него острием меча – такой удар мы называем stramazone. Я перерезал ему горло и отскочил, чтобы он не забрызгал меня кровью. Потом я похоронил его в мусорной куче вместе со свиными костями и домашним сором.

Должен был победить он. Конечно, он. Это был, в общем, славный малый, и, если бы он выжил, все с ним было бы более или менее хорошо; во всяком случае, он жил бы не хуже моего отца и уж точно лучше меня. Я люблю говорить себе: он умер очень быстро и не узнал, что проиграл.

Но в тот день я показал себя лучшим, а ведь именно в этом суть боя на мечах. Это простая, но надежная проверка, экзамен, и он его провалил, а я выдержал. Лучший всегда побеждает, потому что определение слова «лучший» таково: все еще живой в финале. Можете не соглашаться, но вы неправы. Мне самому это не нравится, но это единственное разумное определение.

Каждое утро я выкашливаю черную сажу и серую грязь – дар огня и точильного камня. Кузнецы долго не живут. Чем трудней работа, чем лучше вы ее делаете, тем больше вдыхаете ядовитой грязи. Моим преимуществом станет смерть в один из грядущих дней.

Я продал его меч герцогу Скона – забыл, за сколько; во всяком случае, это была несуразно огромная сумма, но герцог хотел купить самый лучший меч и получил то, за что заплатил. Кстати, мой бочонок с золотом теперь почти полон. Не знаю, что я сделаю, когда он совсем заполнится. Какую-нибудь глупость, вероятно.

У меня могут быть все пороки мира, но по крайней мере я честен. Нельзя не отдать мне должного.

Робин Хобб[3]

Автор бестселлеров по версии «New York Times» Робин Хобб сегодня является одним из самых популярных творцов фэнтези – продано более миллиона копий ее романов в мягких обложках. Более всего она известна по серии «Сага о Видящих», включающей в себя романы «Ученик убийцы», «Королевский убийца», «Странствия убийцы», а также по двум связанным с ней сериям «Сага о живых кораблях» («Волшебный корабль», «Безумный корабль», «Корабль судьбы») и «Сага о Шуте и Убийце» («Миссия шута», «Золотой шут», «Судьба шута»). Она также выпустила серию «Сын солдата» («Дорога шамана», «Лесной маг», «Магия отступника») и серию «Хроника Дождевых чащоб» («Хранитель драконов», «Драконья гавань», «Город драконов», «Кровь драконов»). Последняя по времени написания сага «Трилогия о Фитце и Шуте» включает в себя романы «Убийца шута», «Fool's Quest» и «Assassin's Fate». Хобб также пишет под своим настоящим именем, Мэган Линдхольм: «Полет гарпии», «Заклинательницы ветров», «Врата Лимберта», «Колеса удачи», «The Reindeer People», «Wolf's Brother», «Cloven Hooves», научно-фантастический роман «Alien Earth» и совместный со Стивеном Брастом роман «The Gypsy». Последней законченной работой Мэган Линдхольм, «совместно с Робин Хобб», является сборник «The Inheritance: And Other Stories».

Меч ее отца

Таура пошевелилась на смотровой площадке. Закоченевшее тело повиновалось с трудом, а два тонких бревна, привязанных к веткам, едва ли можно было назвать «сторожевой площадкой». На ровной поверхности зад и спина болели бы меньше. Таура села на корточки и вновь проверила положение луны. Когда та окажется над Дюной на Мысе последнего шанса, вахта Тауры кончится, и ее сменит Керри. Теоретически.

Ей достался наименее вероятный путь в деревню. Дерево было обращено к рыночному тракту, который вел в глубь суши, к рынку Хайграунд, где местные продавали рыбу. Вряд ли перекованные явятся с этой стороны. Похищенных людей вышвыривали из домов и сгоняли на пляж. Плененных горожан провели мимо сожженных рыбацких лодок и разрушенных коптилен для улова. Мальчишка, отважившийся последовать за своей матерью, говорил, что захватчики посадили людей в лодки и увезли на Красный корабль, что стоял на якоре у берега. И раз они ушли в море, значит, из моря и вернутся.

Таура видела их из своего тайника в большой иве, что смотрела на гавань. Казалось, налетчикам все равно кого хватать. Таура видела старого папашу Гримби и Сэлэл Гриноук с младенцем на руках. Видела крошечных близнецов Бодби, и Келию, и Рудана, и Коупа. И своего отца, ревущего и спотыкающегося, с залитым кровью лицом. Она знала имя почти каждого пленника. Деревушка Смоукерскоут была небольшой. В ней жило около шести сотен человек.

Жило прежде. До налета.

После налета, когда справились с пожарами, Таура помогала собирать тела. Насчитав сорок, она бросила считать, а ведь здесь лежали только те, кто жил на восточном конце деревни. Возле хлипкой пристани был еще один погребальный костер. Нет. Пристань уже не была хлипкой. Она превратилась в обугленные бревна, торчавшие из воды рядом с затопленными рыбацкими лодчонками. Среди них лежала и лодка отца Тауры. Все случилось так быстро, что перемены не укладывались в голове. Сегодня вечером она решила сбегать домой за теплым плащом. Потом вспомнила, что ее дом превратился в мокрый пепел и обугленные доски. И не только ее. Сгорели пять соседних домов – и десятки других по всей деревне. Даже роскошный двухэтажный дом Келпа, так и не законченный, стал дымящейся грудой бревен.

Таура снова пошевелилась и почувствовала под собой что-то твердое. Она села на свисток со шнурком. Деревенский совет выдал ей дубину и свисток, чтобы дуть, если кто-то появится. Два свистка – и из деревни прибегут крепкие ребята с «оружием». С колами, топорами и острогами. И прибежит Джелин с мечом ее отца. А если никто не придет? На такой случай у нее была дубина. Как будто она собиралась спускаться с дерева и бить кого-то. Как будто она могла ударить человека, которого знала с детства.

Ее ушей достигло ритмичное цоканье. Лошадь? Солнце село, да и путешественники редко захаживали в Смоукерскоут, не считая желающих купить рыбу, которые появлялись на исходе лета, к осеннему ходу морского окуня. Но зимой и после заката? Кто мог сюда заехать? Вглядываясь в темноту, Таура пристально следила за узкой полосой утоптанной земли, что тянулась между поросшими лесом холмами к Хайграунду.

Она увидела лошадь и всадника. Одну лошадь и одного всадника, с бугристым свертком спереди и двумя набитыми сумами сзади. На глазах у Тауры сверток задергался, протяжно заскулил и завопил голосом обиженного ребенка.

Таура один раз дунула в свисток – сигнал «возможно, опасность». Всадник остановился и посмотрел на ее насест. Он не потянулся к луку. Судя по всему, он с трудом удерживал ребенка в седле. Таура выпрямилась, немного размяла занемевшую от холода спину и начала спускаться. К тому времени как она достигла земли, появились Марва и Карбер. И Керри, которому давным-давно полагалось сменить Тауру. Они держали длинные колья, преграждая лошади путь, и пытались допросить всадника, перекрикивая детские вопли. При свете факелов Таура увидела молодого человека с темными волосами и глазами. Его толстый шерстяной плащ был синего цвета – цвета Бакка. Таура гадала, что лежит в притороченных к седлу сумах.