Похититель поцелуев - Шэн Л. Дж.

– Ты хочешь, чтобы я извинилась перед тобой?

Не торопясь с ответом, Китон разгладил мягкую ткань отутюженного постельного белья.

– Какая жалость, что родители задались целью сделать из тебя покорную маленькую хозяюшку. Ты от природы быстро все схватываешь.

– Ты глупец, если считаешь, что я приму тебя в качестве мужа. – Я скрестила руки на груди.

Вулф угрюмо задумался над моими словами и водил пальцами рядом с моей лодыжкой, но не касался ее. Я бы не раздумывая пнула его, если бы не знала, что мой гнев доставит ему гораздо большее удовольствие.

– Забавно, что ты думаешь, будто можешь касаться меня или того, что мне принадлежит. Этой участи удостоится лишь мой член, и то когда я буду настолько щедр, что разрешу его пососать. Почему бы нам не узнать друг друга получше за ужином, прежде чем ты сделаешь еще несколько заявлений, которые нельзя будет забрать обратно? В этом доме существуют правила, которым ты должна покориться.

Боже, аж пальцы заныли, как хотелось его ударить.

– Для чего? Потому что я лучше съем гнилой фрукт или выпью воды из канализации, чем стану с тобой есть, – прошипела я.

– Вот и отлично.

Вулф достал что-то из-за спины. Простой белый календарь. Он протянул руку и поставил его на тумбочку рядом со мной. Это было мило, особенно после часов, которые казались скорее кандалами, чем подарком.

Когда он снова заговорил, то смотрел не на меня, а на календарь.

– Привычки формируются за двадцать один день. Рекомендую начать привыкать ко мне. Потому что двадцать второго августа, – заявил Вулф и встал с кровати, – ты будешь стоять у алтаря, давая клятву провести со мной остаток жизни. Обещание, к которому я намереваюсь подойти ответственно. Ты – взысканный долг, реванш и вполне достойная спутница. Доброй ночи, мисс Росси. – Вулф повернулся и пошел к двери, пнув мимоходом штору.

Не прошло и часа, как ко мне пришла мисс Стерлинг и принесла серебряный поднос с мятыми гнилыми фруктами и стаканом воды подозрительного серого цвета. Она уставилась на меня с сокрушительной скорбью, от которой ее и без того морщинистое лицо выглядело еще старше.

В этих глазах горело извинение.

Я не приняла ни его, ни еду.

Глава третья

Хрен.

Зараза.

Членосос.

Сволочь.

Полная жопа.

Мразьдерьмо.

Это лишь малая толика слов, что мне как сенатору, представляющему штат Иллинойс, отныне не дозволено произносить на публике, да и вообще стоит о них забыть. Служение своему штату, своей стране – моя единственная страсть. Проблема в том, что мои истинные манеры кардинально расходились с теми, что описывались в средствах массовой информации. Мысленно я матерился. Часто.

И в данный момент мне особенно хотелось ругаться, поскольку моя невеста довела меня до белого каления.

Глаза цвета мятых полевых цветов и такие мягкие, блестящие каштановые локоны, что буквально умоляли намотать их на кулак и как следует дернуть.

Элита Чикаго пала пред красотой Франчески Росси, когда ровно год назад она появилась в городе, и в кои-то веки в их убогой жизни созданная ими шумиха оказалась уместной.

К несчастью для меня, моя будущая невеста оказалась избалованным, наивным, изнеженным ребенком с самомнением размером с Коннектикут. Ее интересовали лишь верховая езда, надувание губ и производство на свет точно таких же ясноглазых избалованных детишек. Последнее предположение было сделано наугад, но вряд ли я ошибался.

К счастью для моей будущей невесты, ее ждет точно такая же безбедная жизнь, к какой готовили ее родители. Сразу же после свадьбы я намеревался запереть ее в шикарном особняке на другом конце города, набить ее кошелек кредитками и наличкой и проведывать лишь тогда, когда она понадобится мне на приемах или нужно будет подергать за поводок ее отца. О потомстве и речи быть не могло, хотя, если она захочет сотрудничать, – над чем еще нужно поработать, – я разрешу ей родить от донора спермы.

Но не от меня.

Стерлинг доложила, что Франческа не притронулась ни к грязной воде, ни к раздавленным фруктам и даже не взглянула на завтрак, который утром ей принесли в комнату. Меня это не волновало. Девчонка поест, когда ее беспокойство сменится огорчением.

Запихнув руки в карманы, я привалился к конторскому столу от Теодора Александера в своем рабочем кабинете и двадцать нудных минут наблюдал за словесным спаррингом губернатора Бишопа и Феликса Уайта, комиссара полицейского управления Чикаго.

Эти выходные, когда я, поддавшись мимолетному порыву, заключил помолвку с Франческой Росси, также вошли в историю Чикаго как самый кровавый уикэнд с середины восьмидесятых. Вот еще одна причина, почему мой брак был так важен для спасения жителей этого города. Бишоп и опытный коп Уайт прямо и косвенно обмолвились, что ответственность за все двадцать три убийства, случившиеся между пятницей и воскресеньем, лежит на Артуре Росси, хотя оба не произносили его имени вслух.

– Плачу за ваши мысли, сенатор. – Уайт откинулся на спинку кожаного кресла, бросив мне зажатую между большим и указательным пальцами монетку. Я не сводил с него взгляда, и монетка упала на пол.

– Забавно, что вы упомянули про деньги. Именно они вам и нужны, чтобы снизить уровень преступности.

– В смысле?

– Артур Росси.

Бишоп и Уайт взволнованно переглянулись, и их лица стали приятного серого цвета. У меня вырвался смешок. Я собирался лично заняться Артуром, но спешить не стоило. Ведь он только что лишился самой ценной собственности. Важно сейчас дать ему ощущение контроля и стабильности, чтобы в конечном итоге стереть его в порошок.

Решение жениться на Франческе Росси, в отличие от планов уничтожить ее отца, которые я строил с тринадцати лет, пришло ко мне спонтанно. Сначала она показалась на балу в образе Немезиды, и эта ирония судьбы вызвала у меня ухмылку. Потом я заметил блеск в глазах Артура, когда на маскараде он провожал дочь взглядом. Его распирало от гордости, и меня взбесило, каким счастливым он выглядел. Очевидно же, что Франческа – его ахиллесова пята. А после она произвела фурор. Ее красота и прекрасное воспитание не остались незамеченными. Вот почему я пришел к выводу, что брак с Франческой как вечная угроза Артуру и способ очистить мою репутацию ловеласа принесет мне пользу.

В качестве бонуса мы станем единственными наследниками империи Росси. Фактически Артур отпишет мне свое имущество, хочет он того или нет.

– Дети не должны расплачиваться за грехи отцов. – Губы у Артура дрожали, когда на следующее же утро после маскарада я заявился к нему домой. Накануне вечером я написал ему, посоветовав встать пораньше, в то время как моя спутница расстегивала мне брюки, чтобы сделать минет. И сейчас Росси был таким бледным, что, казалось, вот-вот словит сердечный приступ. Но я выдаю желаемое за действительное. Мерзавец крепко стоял на ногах и таращился на меня, взглядом умоляя об одолжении.

– Библию вспомнил? – ответил я ему, дерзко зевнув. – Уверен, что ты не раз и не два нарушал прописанные там заветы.

– Не впутывай ее, Китон.

– А ты умоляй, Артур. На коленях. Хочу увидеть, как ты распрощаешься со своей гордостью и чувством собственного достоинства ради избалованной дочурки, никогда не знавшей невзгод. Зеница твоего ока, звезда любого чикагского приема и, если говорить начистоту, финалистка на звание моей законной супруги.

Он прекрасно понимал, о чем я прошу. И почему.

– Ей девятнадцать, а тебе – тридцать, – попытался урезонить меня он. Очень зря. Однажды, когда я с ним пытался договориться, ничего не вышло. Вообще.

– В любом случае законом не запрещено. Здоровая благовоспитанная красавица, всюду меня сопровождающая, – то, что нужно, чтобы очистить мою подмоченную репутацию.

– Она не эскортница, и если не хочешь, чтобы твой первый срок в качестве сенатора стал последним…