Забавы жестоких богов - Александр Петров

— Спасибо, доктор. — Джек положил их на тарелку и принялся за свой обед.

— Молодой человек, молодой человек. Можно ли быть таким варваром? Стряпню нашего синтезатора невозможно есть, но никто не жалуется на мерзкий вкус пищи.

— А по-моему, неплохо.

— Еду должен готовить повар, со старанием и любовью, из натуральных продуктов. Только тогда она содержит силу жизни.

— А я считал и считаю, что достаточно повторить все структуры и связи.

— Но как вы повторите жужжание пчелы над цветами, летний ветерок, тихий ночной дождик, который поливал это яблоко?

Крепкие белые зубы Шиндлера с хрустом впились в румяный бок.

— Доктор, вы поэт в душе.

— Да, это близко к поэзии. Жизнь плохо вписывается в категории машинного моделирования, двух — и даже новомодной семиполюсной логики. Живое должно быть с живым. Взять большинство пилотов — они слишком напоминают свои аппараты по внутреннему содержанию. Никаких внутренних переживаний, атрофия чувств, только «Да» или только «Нет», удручающая прямолинейность.

— Пожалуй, в этом нет ничего плохого. Почему бы вам самому не попробовать полетать на крейсере. Полное слияние с машиной, легкость, быстрота, мощь. В человеческом языке нет понятий, которые отдаленно описали бы, что испытывает человек, когда полевая структура его энергетической сущности сопрягается с электронным мозгом корабля. Расширение границ времени и пространства, всемогущество и бессмертие, соединение с Вселенной — так с большой натяжкой можно это определить.

— Изысканнейший из наркотиков? А как же эмоции, переживания, любовь? Или отбросить как ненужный хлам?

— Местный бордель, — засмеялся Джек, — пилотами-мастерами практически не посещается.

— Я, молодой человек, серьезно, а вы все шутите. Ну да ладно. Попробуйте яблочко.

Эндфилд откусил, прожевал, проглотил. Шиндлер глядел на него ожидая.

— Вкусно.

— И все?! — возмутился Шиндлер. — Разве вы не чувствуете, как сила жизни наполняет вас?

— Вы об энергии? Космос переполнен ею, звезды, планеты, даже астероиды несут заряд вполне годной для усвоения человеком энергии в огромных количествах.

— Нет, молодой человек, я не о той силе, которую обожают пилоты-«обмороки», — доктор улыбнулся. — Это та жизненная энергия, которая делает более живым, эмоциональным, чувственным, покоряет женщин, внушает страх мужчинам.

— Иными словами, делает человека более животным?

— Если хотите… Джек, если вы свободны, приходите вечером играть в шахматы, мы можем продолжить эту тему.

В коридоре Джека остановил Глеб Быков, штурман его экипажа, однокурсник и друг.

— Что это Плотоядный тебя обхаживает? — спросил он, хмуро глядя на Эндфилда.

— Гомик, наверное.

— Отойдем, потолкуем.

Они пошли в недостроенное ответвление коридора 9-24. База продолжала сталкиваться с каменными обломками, орбиты которых были нарушены недавним взрывом, и здесь еще сильнее был слышен грохот ударов, а толчки резче. От серых стен, прожженных в скальной породе астероида, тянуло холодом. Переносные светильники раскачивались, и тени причудливо метались по стенам. Глеб обернулся кругом, словно прислушиваясь, потом приблизился и зашептал:

— Ты знаешь, что Шиндлер агент секретного отдела СБ, шпион и провокатор?

— Мне ли не знать, — с усмешкой ответил Эндфилд. — После каждой нашей беседы он строчит рапорты. Но иногда даже ему приходят интересные мысли. Вот сегодня он подкинул интересную идейку о том, что мы оставляем за границами скоростного восприятия.

— Джек, среди пилотов есть блаженные, но ты перещеголял их всех. Нас гонят на убой, нами пугают детей, нас посылают уничтожать свободные поселения.

— Ты, похоже, пытаешься вербовать меня, — перебил его Капитан. — Не ожидал, что ваша праздная болтовня приведет к такому результату. И главное — с кем ты водишься — самыми бестолковыми и никчемными пилотами, которые, похоже, боятся даже садиться в крейсер, зато умеют громко кричать о несправедливости. Смит, Аарон, Джонсон, Карпов и ты — ячейка Сопротивления. Ха! Вас вычислят на первом же психосканировании, потом расстреляют за мыслепреступление.

— Подожди, это тебе Плотоядный сказал?

— Нет. Птичка на хвосте принесла.

— Ты был бы подарком для Шиндлера. И давно это у тебя?

— После Крона. Я вдруг обнаружил, что могу читать записи у памятных машин в хранилищах, обшаривать закоулки компьютерной памяти без приборов, ну и многое другое. Кстати, можешь выбросить свой детектор. Жучки с проводной, индукционной, радио- и инфракрасной передачей у нас не устанавливают. Только пространственные волны, но так, чтобы не залезать в диапазон телепатического восприятия. Пользуются наши службисты и гипноинъекторами, каждое помещение ими оборудовано.

Быков молчал, а в голове у него крутилось, как хорошо было бы использовать такого человека в Сопротивлении.

Джек проснулся и не сразу понял, как оказался в незнакомой комнате, на планете. На улице было темно, ветер шумел листвой, накрапывал мелкий дождик. Он долго сидел на кровати, не включая света…

Пилоты Черного Патруля верили, что погибшие «драконы» уходят в лучший мир, нести небесную службу на своих быстрых кораблях у престола Создателя. «Редко ты напоминаешь о себе, Быков», — подумал Эндфилд.

Разве мог он не помочь Глебу, однокурснику еще по гражданскому факультету Дальней Разведки, приятелю, почти другу, единственному, кто послушал его на безымянной планете, когда умерли шестнадцать из двадцати двух членов курсантского экипажа?

Глебу, вместе с ним переведенному на военку и досыта евшему вместе с ним идиотство основного курса, с зубрежкой уставов, глупыми вахтами, штатными расписаниями, отдаванием воинской чести на каждом углу, строевой, нарядами и гауптвахтой…

В двадцать четыре года ему не думалось, что доживется до тех времен, когда потребуется безупречное личное дело, чтобы по ночам не ждать ареста. Тут не было его вины или недомыслия — жизненный сценарий пилотов-«обмороков», как их называл Шиндлер, иными словами высококлассных специалистов, совершенно естественно заканчивался последним боем, лишь бы не возвращаться к «любимым» людским проблемам.

С приходом Джека деятельность группы Сопротивления приобрела конкретный смысл, уйдя от пустопорожних разговоров. Эндфилд считывал информацию, записывал ее, составлял комментарий. Быков, по-своему расставляя акценты, сообщал это «барбосам» — членам подпольного кружка. Джек не выносил их совершенно и старался встречаться с ними, только когда нужно было поправить блокировку против сканирования. Впрочем, они платили Эндфилду той же монетой, считая Капитана слишком чистеньким, довольным жизнью и, в общем-то, случайно примазавшимся к их «борьбе». Но надо отдать должное — «барбосы» были первыми слушателями его изысков.

Глеб действительно был настоящим лидером ячейки, классическим вождем заговорщиков. Он предельно четко знал, что нужно сказать людям, чтобы вызвать и направить их гнев и возмущение. Вообще Быков был феноменальным человеком: обладая животной, обезьяньей силой вожака, одержимый желанием уничтожить несправедливый, кровавый строй, с избытком наполненный психическими комплексами и заморочками, Глеб умудрялся при этом вполне прилично управляться в бою с оружейными системами «Дракона» так, что «обмороки» признавали его за своего. Единственным недостатком штурмана была упрямая вера в силу народных масс, вооруженного восстания угнетенных низших классов. Эндфилд же верил только в элиту Черного Патруля — высококлассных военных специалистов, основную ударную силу «драконов», живую начинку крейсеров-истребителей — самого мощного оружия в известной части Галактики. Но силу совершенно бесхребетную, если рассматривать ее с человеческих категорий.

Накачанные космической энергией, переполненные наркотиком всемогущества от соединения с полевым мозгом крейсера и всей Вселенной, вполне довольные жизнью, привыкшие получать за свой труд самое лучшее, не желающие возвращаться в человеческий мир, твердо уверенные в новом рождении, которое вновь приведет их в боевые рубки «драконов», «мастера» Черного Патруля безропотно гибли за тех, кто в конечном счете позволял им летать.

Правда, Эндфилд нашел цифры, которые смогли бы убедить их повернуть оружие, но это были доводы разума, которые не жгли, не проникали в глубинную сущность. Как ему не хватало умения воздействовать на эмоции, которым столь сильно владел покойный Быков.

«Ну да ладно, пусть мертвые остаются в покое, — подумал он. Большой минус, что до сих пор не восстановилась способность считывать информацию. Никогда так долго не приходилось оставаться без внутреннего слуха. Иначе давно бы знал, что готовит ему СБ, кто устроил аварию, кто такая Ника на самом деле и как она к нему относится».