Измененные состояния сознания - Чарльз Тарт

Деавтоматизация

В более ранних исследованиях экспериментальной медитации я предположил, что мистический феномен является результатом деавтоматизации психологических структур, которые организуют, ограничивают, отбирают и интерпретируют перцептивные стимулы. Для объяснения необычного восприятия медитирующего я предложил гипотезу сенсорной трансляции, переноса реальности и перцепционного расширения (Deikman, 1966b). С этой точки зрения я попытаюсь представить интегрированную формулировку, которая связывает данные концепции с классическими мистическими техниками отречения и созерцания.

Концепция деавтоматизации ведет свое происхождение из рассмотрения автоматизации моторного поведения, проделанного Хартманом (Hartmann, 1958, pp. 88–91):

В хорошо закрепленных достижениях он (моторный аппарат) функционирует автоматически: интеграция соматических систем, участвующих в действии, автоматизируется, так же как и интеграция вовлеченных в нее умственных действий индивида. С дальнейшим применением действия его промежуточные этапы исчезают из сознания… Автоматизацию обнаруживает не только моторное поведение, но и восприятие и мышление…

Очевидно, что автоматизация экономически выгодна для сохранения катексиса внимания в частности и простого катексиса сознания вообще… Здесь, как и в большинстве адаптационных процессов, мы видим целевое обеспечение в отношении ожидаемого среднестатистического количества задач.

Джилл и Бренман (Gill & Brenman, 1959, p. 178) так усовершенствовали концепцию деавтоматизации:

Деавтоматизация — это уничтожение автоматизации механизмов — как средств, так и целевых структур, — направленных на окружающую среду. Деавтоматизация — это встряска, за которой следует движение вперед или отступление на уровне организации… Если аппарат нужно деавтоматизировать, то необходимы некоторые манипуляции внимания, направленные на его функционирование.

Таким образом, деавтоматизацию можно определить как уничтожение автоматизации, по-видимому, посредством реинвестирования действий и перцептов вниманием.

Из определения Рапопорта и Джилла (Rapaport & Gill, 1959, pp. 157–158) логически вытекает концепция психологических структур.

Структуры — это конфигурации медленных изменений… внутри которых, между которыми и посредством которых осуществляются умственные процессы…

Структуры упорядочены иерархически… Эта гипотеза… важна, потому что является фундаментом для психоаналитических суждений, касающихся дифференциации (будь ее результатом дискретные структуры, которые позже координируются, или повышение внутренней артикуляции структур), и поскольку подразумевает, что процесс зависит от уровня структурной иерархии, в которой он происходит.

Деавтоматизация структуры может привести к переходу на низшую структуру в иерархии, а не к полному прекращению определенной используемой функции.

Созерцательная медитация

Размышляя о технике созерцательной медитации, можно предположить, что она, по-видимому, и составляет ту самую манипуляцию вниманием, какая требуется, чтобы вызвать деавтоматизацию. Перцепты получают интенсивное внимание, тогда как на его использование для абстрактной категоризации, как и на мышление, налагается недвусмысленный запрет. Поскольку автоматизация обычно исполняет перенос внимания от перцепта или действия к абстрактной мыслительной деятельности, то процесс медитации проявляет силу в обратном направлении. Познавательная активность тормозится в пользу восприятия; активная интеллектуальная модель действия замещается рецептивной моделью восприятия.

Автоматизация — это иерархически организованный процесс эволюции, так что можно ожидать, что деавтоматизация ведет к сдвигу к так называемой «примитивной» перцептивной и когнитивной организации — той, которая предшествует аналитической, абстрактной, интеллектуальной модели, типичной для мышления современного взрослого человека. Перцептивное и когнитивное функционирование детей и представителей примитивных культур изучались Вернером, который выделил следующие характеристики примитивного воображения и мышления: а) большая яркость и чувственность, б) синкретичность, в) физиогномичность и живость, г) дедифференцированность в отношении различий между «я» и объектом и между объектами и д) дедифференцированность и слияние чувственных модальностей. Вернер констатирует, опираясь на заключения по исследованиям эйдетического воображения детей в частности и перцептивного развития вообще:

…Образ… постепенно меняется по функциональному характеру. Он становится, по существу, предметом до крайности абстрактного мышления. Поскольку функция образа меняется и он становится инструментом рефлексивного мышления, его структура тоже изменяется. И только через такое структурное изменение этот образ может служить в абстрактной ментальной активности в качестве инструмента выражения. Вот почему при необходимости чувственность, насыщенность деталями, цвет и оживление образа должны поблекнуть.

Теоретически деавтоматизация призвана повернуть это развитие вспять, в сторону примитивного мышления. Следует отметить, что классические отчеты о мистическом опыте выделяют феномен Единения. Единение можно рассматривать как дедифференциацию, которая размывает все границы, так что «я» больше не воспринимается как отдельный объект и обычные перцептивные и когнитивные различия больше не применимы. С этой точки зрения мистическая литература совместима с гипотезой деавтоматизации. Если искать свидетельства того, изменилось ли у мистика переживание внешнего мира, классическая литература не принесет пользы, поскольку мистик ориентирован на внутреннее, а не на внешнее, и склонен писать о Боге, а не о природе. Тем не менее в некоторых отчетах о неподготовленном-чувственном опыте можно обнаружить свидетельства о чувственном обогащении и оживлении. Джеймс (1929, pp. 243–244), описывая опыт изменения состояния, утверждает: «Третья особенность состояния уверенности — объективное изменение, которое, кажется, происходит с миром. Внешняя новизна украшает каждый объект…» Он цитирует Билли Брэя: «…Я воззвал к радости и от всего сердца восхвалял Господа… Я помню это: все для меня казалось новым — люди, поля, скотина, деревья. Я был новым человеком на новой земле». А вот переживания одной женщины: «Я молила о милосердии и обрела ясное осознание прощения и обновления своей сущности. Поднявшись с колен, я воскликнула: «Старое ушло, все вокруг стало новым». Это было похоже на вхождение в другой мир, новое состояние существования. Естественные вещи возвеличились. Мое духовное видение было настолько ясным, что я замечала красоту каждой материальной вещи во вселенной…» И еще: «Все изменилось, будто во всем появился спокойный, свежий оттенок или проявление Божественного величия — практически во всем». Андерхилл (Anderhill, 1955, р. 235) назвала подобное изменение восприятия мира у человека «чистотой видения, наращиванием физического восприятия», цитируя фразу Блейка: «Очистите двери восприятия». Не так-то просто подтвердить это изменение восприятия документально, потому что автобиографические отчеты, на которые ссылаются Андерхилл, Джеймс и другие, — это смесь мистического духовного чувства и его фактического восприятия, причем духовное содержание преобладает над описанием физического мира. Тем не менее эти отчеты предполагают, что «новое видение», приукрашенное состоянием экзальтации, имеет место. Авторы сообщают о восприятии нового великолепия мира, видении всего как будто впервые, о красоте, мимо которой они обычно проходили, не замечая. Хоть эти описания и не доказывают изменений чувственного восприятия, они подразумевают это. Эти особые феномены возникают достаточно непостоянно и в большинстве мистических сообщений не упоминаются. И все же прямое свидетельство этому было получено в уже упомянутых медитационных экспериментах (Deikman, 1963, 1966б). Там имелась возможность задать вопросы и анализировать сообщения испытуемых, чтобы получить информацию об их опыте восприятия. Тот феномен, о котором сообщили испытуемые, полностью удовлетворил критериям Вернера, хотя степень изменения варьировалась от одного человеку к другому. Участники эксперимента описали свои реакции на перцепт — синюю вазу — следующим образом: а) яркость и насыщенность перцепта повышалась — ваза становилась «более яркой», «светящейся»; б) она оживала, будто двигаясь сама по себе; в) у людей, участвующих в эксперименте продолжительное время, в значительной степени стиралась разница между «я» и объектом: «…Я действительно почувствовал, будто голубизна и я слились, или я и эта ваза… Казалось, все сливается в одно…»; г) обнаруживалось синкретичное мышление, слияние и изменение нормальных модальностей восприятия: «Мне казалось, что в меня входит и выходит свет», «Когда ваза изменяет свой размер, я ощущаю это в своем теле», «Я до сих пор не уверен, было ли движение в кольцах или сами кольца (концентрические кольца света между испытуемым и вазой). Но безусловно, все это реально… Это нереально в том смысле, что ты не можешь это увидеть, понюхать, дотронуться или что-то еще, но оно безусловно реально в том смысле, что ты можешь переживать это происходящим». Перцептивные и когнитивные изменения, все же возникающие у участников эксперимента, одинаково происходили в сторону «примитивной» организации[5].