Это всё ты - Елена Тодорова

– Конечно, в ней, – грубо отражает Нечаев. В его тоне, в его глазах, в каждой черте лица горит презрение. Ко мне. Он, конечно, и раньше жалил подобным образом. Но тогда между нами был Усманов. Он всегда защищал… – Боишься всех, кроме своего святого Свята!

Это ощущается, словно удар хлыста. Жестокий, свистящий, пропитанный ядом ненависти… Поджимая вмиг задрожавшие губы, судорожно втягиваю носом воздух. Глаза заполняются слезами, лишая меня возможности видеть своего мучителя. Не знаю, о чем я думаю. Но, отвернувшись, к своему собственному удивлению, не убегаю. Рвано выдохнув, стираю скатившиеся по щекам слезы и подхожу к Самсонову, чтобы выдернуть из его рук мяч.

В висках убийственно стучит. Сердце бьется в истерике. Но я достигаю средней линии и опускаю мяч на отметку центра поля.

– Какого цвета футболки у моей команды? – спрашиваю, глядя на физрука.

– Голубые, – отвечает он, указывая на голкипера, в ворота которого Нечаев пару минут назад засадил гол.

Прекрасно. По крайней мере, мы в разных командах.

Прижимаю мяч ногой и заставляю себя изучить расположение игроков. Игнорировать Яна невозможно. Внутри меня все переворачивается, едва только скольжу мимо него взглядом.

Я просто жду свистка, чтобы разыграть мяч, а кажется, будто собираюсь начать войну. Ветер обдувает мое пылающее лицо и принимается трепать пряди, которые, продолжая своевольничать, выбиваются из стянутой резинкой копны. Запоминаю все это, словно это последние секунды моей жизни, и скоро мне неизбежно придется с ней проститься.

– Я с Юнией! – врывается в эту напряженную сцену громкий выкрик Валика.

Понятия не имею, зачем он это делает. Но смотрю на него и с благодарностью улыбаюсь.

– Еще один хренов рыцарь, блядь, – толкает Нечаев с приглушенной злобой.

Но… Не препятствует.

Срезаемся взглядами как раз в тот момент, когда он дает знак одному из игроков уступить позицию Валику.

Шумный вдох. Свисток. Зрительная сцепка с парнем, которому я собираюсь дать пас. Еще мгновение, и я, не веря себе и в себя, бью по мячу. С облегчение выдыхаю, когда задуманное удается – игрок принимает пас и тут же передает его дальше. Я на автомате бросаюсь вперед и, оценивая исключительно технические показатели, продвигаюсь к воротам соперника.

«Скорость – твое преимущество», – воскрешаю слова, которые заставили меня поверить в себя много лет назад.

Отвергаю лишь то, кому они принадлежали.

«Футбол – это, блядь, игра не для тупых… Тут нужен определенный уровень интеллекта, чтобы уметь обрабатывать информацию и просчитывать возможные комбинации молниеносно… У тебя реактивный мозг и быстрые ноги…»

Нахожу глазами мяч. Огибаю противника. Показываю, что открыта. Принимаю. И тут же оказываюсь окружена.

«Танцуй, Ю…»

И я «танцую», используя для перемещения по полю те самые движения джинги[1], которым когда-то научилась у Нечаева.

И плевать, что напирает на меня именно он. Плевать на то, что Свят в какой-то момент пристыдил нас, назвав этот стиль выпендрежем, жульничеством и «унижением соперника». Плевать, что я зарекалась его когда-либо использовать.

Разворачиваюсь, держа мяч практически кончиком кроссовки. Задевая грудь Яна плечом, отрывисто и громко вздыхаю. Доли секунды, когда я ощущаю жар его тела. Разряд, посылающий электрические импульсы по всем клеткам. Яростная встряска. Выход из силы. Смещаясь левее, ловлю в фокус ворота.

И снова живое препятствие – ОН.

Вскидывая взгляд, зачем-то удерживаю непозволительно долгий зрительный контакт. Пока в глубине его глаз что-то рушится, выплескивая в мир сумасшедшее радиоактивное излучение, выталкиваю мяч в безопасную зону – передаю Валику. Тот его, к сожалению, почти сразу же теряет. Но пока я обгоняю Нечаева, другому игроку нашей команды удается вернуть контроль над полем. Не то чтобы я стремлюсь закончить атаку лично, но когда оказываюсь у ворот и получаю пас, на инстинкте поддеваю мяч носком и одним выверенным ударом отправляю его в открывшийся угол.

– Ни хрена себе… Ни хрена себе! НИ. ХРЕНА. СЕБЕ!!! – горланит Самсонов на весь стадион, заставляя меня вздрогнуть и как будто очнуться от того морока, в котором мне казалось, что я способна покорить любую вершину. – Вот тебе и одуван!

Я шарахаюсь и ухожу от толпы, пока не оказываюсь у боковой линии. Выкрики парней не прекращаются. Но мне в целом плевать на них, когда я слышу смех Яна и понимаю, что он приближается ко мне.

Господи… Нет…

Но он уже рядом. Его красная футболка вызывает в моих глазах жуткое воспаление.

– Неожиданно. Ты еще что-то помнишь. Не все святой Свят вытравил, – рубит отрывисто, орудуя при этом и искренним удивлением, и своей обыкновенной агрессией, и какой-то поражающей задушенной радостью.

Только сейчас я догадываюсь, что Ян поддавался, позволив мне проявить себя. Однако не понимаю, зачем ему это нужно.

«Хотел убедиться, что я помню годы, которые мы провели вместе? Добивался, чтобы я выпрыгнула из своего кокона и лишилась равновесия? Пытался выставить меня перед всеми посмешищем?» – ломаю я голову, несмотря на ощущение, что с близостью Нечаева последняя извилина покинула мой мозг.

И пока я это делаю… Он вдруг скользит пальцами по тыльной стороне моей ладони. Невесомо, самыми кончиками, а у меня по рукам поднимается ток. Издав какой-то судорожный полувздох-полустон, врастаю в землю. Дергаюсь лишь затем, чтобы оборвать физический контакт, но Ян резко преграждает путь и уже ощутимо сжимает мое запястье.

Пламя охватывает не только мою руку, но и все тело, рождая за волной жара вал бешеной дрожи.

– Как ты смеешь?.. – задыхаюсь.

Ведь легкие со свистом проваливаются в живот и, развернувшись там, принимаются порхать, словно гигантская бабочка.

Хочу пригрозить, что расскажу все Святу. Губы распахиваются… Но ничего кроме дикого, частого, будто загнанного, взволнованного дыхания из него не выходит.

Запрещаю себе, но все равно зачем-то поднимаю взгляд.

Глаза в глаза. И я пропадаю.

Свисток физрука звучит слишком поздно. Дернувшись и отпрянув, я понимаю, что катастрофа, которой я позволила внутри себя произойти, будет иметь глобальные последствия. Мой духовный мир восстановлению не подлежит.

– Филатова! – окликает меня физрук.

И мне вдруг становится так стыдно за то, как я себя при всех повела, что лучше бы мне умереть.

– Да, Игорь Павлович, – мямлю я, вытягиваясь стрункой и незаметно обтирая о край футболки мокрые ладони.

– Ты зачислена в женскую сборную по футболу.

Нет… Боже, нет…

– Но я… Я…

Мне это не нужно!

– Тренировки