Монте Верита - Дафна дю Морье

Его построили когда-то, давным-давно, и покинули. Анны в нем не было и нет.

Она упала в пропасть у выступа скалы, где обрывалась тропинка, – как раз на этом месте со мной расстался сын старика. Должно быть, она исчезла в бездне у южного отрога горного кряжа. Та же участь постигла и других женщин, шедших когда-то по этой дороге, – дочь старика, девушек из долины. Их всех поглотила пропасть, ни одной не удалось добраться до вершины горы между двумя пиками.

Напряжение было бы легче вынести, если бы голос Виктора дрогнул или оборвался, как в начале. Но он был здесь, в лондонской клинике, в простой комнате, где на столе стояли пузырьки с лекарствами, а рядом с ними пилюли, с Уигмор-стрит доносился уличный шум, а он все рассказывал, мерно, монотонно, его голос походил на тиканье часов. Я понял бы его, если бы он сейчас отвернулся и заплакал.

– Но я решил не возвращаться назад, – продолжал Виктор, – пока она не выйдет ко мне. Я был вынужден ждать там, у стены. Облака нависли надо мной, они отливали в сумерках темно-серым цветом. Хорошо знакомые мне грозные вечерние тени заволокли небо. На какое-то мгновение и скала, и стены, и оконные прорези окрасились золотом заката, и солнце тут же скрылось. Сумерек не было вовсе, сразу похолодало и наступила ночь.

Виктор сказал, что он оставался у стены до рассвета. Спать он не мог.

Он ходил взад-вперед, чтобы согреться. Когда рассвело, он совсем промерз, продрог и ослабел от голода. Он взял с собой запасы продовольствия только на полдня. Здравый смысл подсказывал ему, что ждать еще день – безумие. Он должен возвратиться в деревню за пищей и водой и, если это возможно, попросить жителей собрать ему поисковую группу. Когда солнце уже взошло, он нехотя стал спускаться со скалы. Вокруг, как и раньше, царило молчание.

Теперь он был уверен, что за стенами нет и признака жизни.

Виктор пошел назад вдоль выступа скалы к обрывистой тропе, продвигаясь в утреннем тумане вниз, к деревне. Его там ждали. Все случилось, как он и предполагал. Старик стоял на пороге дома, рядом с ним были соседи, в основном мужчины и дети. Первым делом Виктор спросил: "Вернулась ли моя жена?" Пока он спускался, в нем вновь ожила надежда, что она и не поднималась в горы по этой тропе, а выбрала другой путь и пришла в деревню по неизвестной ему дороге. Когда он увидел их лица, его надежда исчезла.

– Она не вернется сюда, – ответил ему старик, – мы говорили вам, что она никогда не придет. Она ушла к ним, на Монте-Верита.

Виктор решил попросить, чтобы его накормили, а потом уже разговаривать.

Они принесли ему завтрак. Они стояли поодаль от него и глядели на Виктора с сожалением. Он признался, что ему невыносимо было смотреть на рюкзак Анны, ее матрас, флягу, нож – на все простые, принадлежавшие ей вещи. Когда он кончил есть, они по-прежнему оставались на месте, ожидая его первых слов. Он рассказал старику, как пробыл на горе день и ночь, не услышав ни звука, не увидев никаких признаков жизни через узкие оконные прорези монастыря на Монте-Верита. Старик то и дело переводил сказанное Виктором соседям.

Когда Виктор кончил, заговорил старик:

– Все, как я вам сказал. Ваша жена там. Она с ними.

Нервы у Виктора не выдержали, и он закричал:

– Да как она может там быть! В башне нет ни одной живой души, там все пусто. У них все давно вымерло, много веков назад.

Старик повернулся и положил Виктору руку на плечо.

– Нет, не вымерло. Так и мы раньше думали. Приходили и ждали, так же, как и вы. Двадцать пять лет назад я тоже стоял там. Вот этот человек, мой сосед, прождал у стен три месяца, день за днем, ночь за ночью, много лет назад, когда позвали его жену. Она не вернулась назад. Никто из тех, кого позвали на Монте-Верита, обратно не возвращается.

– Значит, она упала в пропасть. Она погибла. Наверное, так и было, – доказывал им Виктор. Он продолжал настаивать, требовал, чтобы они пошли вместе с ним искать в горах ее тело.

Старик мягко, с сочувствием покачал головой.

– В прошлом и мы так поступали, – сказал он. – Среди нас есть смельчаки, хорошо лазающие по горам, они знают горы, каждый их дюйм, они добирались и до южной стороны, до края огромного ледника, за которым никто не живет. Они не нашли ни одного трупа. Наши женщины никогда не падали в пропасть, не срывались с круч. Их там не было. Они на Монте-Верита, вместе с sacerdotesse.

Это было безнадежно, заключил Виктор. Бессмысленно больше приводить аргументы в споре. Он знал, что должен спуститься в долину и, если не найдет там помощи, то двинется дальше, в знакомую ему часть страны, где сможет договориться с проводниками и они согласятся вернуться с ним сюда.

– Тело моей жены где-то здесь, в горах, – сказал он, – и я должен его найти. Если ваши люди не в состоянии мне помочь, я обращусь к другим.

Старик поглядел на него и назвал какое-то имя. Из группки молчаливых наблюдателей вышла девочка лет девяти. Он опустил руку ей на голову.

– Это дитя, – объяснил он Виктору, – видело sacerdotesse и говорило с ними. В прошлом их видели и другие дети. Они предстают только перед детьми, да и то редко. Она расскажет вам все, что знает.

Девочка заговорила нараспев высоким тонким голоском, не отрывая взгляда от Виктора. Похоже, эту историю она часто повторяла тем же слушателям, сейчас это был выученный наизусть урок. Говорила она на диалекте, и Виктор не понял ни слова. Когда девочка замолчала, старик стал переводить и по привычке заговорил нараспев, как и она: "Я была с подружками на Монте-Верита. Поднялась буря, и мои подружки побежали вниз. Я продолжала идти, заблудилась и пришла к месту, где стояла стена, и увидела окна. Я заплакала, я испугалась. Она вышла из-за стен, высокая и прекрасная, и с ней другая, тоже молодая и красивая. Они успокоили меня, и мне захотелось пойти вместе с ними за стену, я услышала, что там, в башне, поют, но они сказали, что мне туда нельзя. Когда мне исполнится тринадцать лет, я смогу к ним вернуться и жить с ними. На них были белые платья до колен, руки и ноги обнажены, а волосы короткие и гладкие. Они красивее всех людей в нашем мире.

Они проводили меня вниз до тропы, где я смогла отыскать дорогу назад. Потом они расстались со мной. Я рассказала все, что знаю".

Кончая повествование, старик следил за выражением лица Виктора. Он сказал мне, что его поразила вера, прозвучавшая в словах девочки. Очевидно, она заснула, подумал он, видела сон, а потом решила, что все это было с ней наяву.

– Прошу прощения, – обратился он к старику, – но я не могу поверить в рассказ ребенка. Она это вообразила.

Тут девочку снова позвали, что-то сказали ей, и она побежала домой.

– Они дали ей пояс из камней, там, на Монте-Верита, – добавил старик. – Ее родители спрятали его, боясь дурного глаза. Она пошла за ним, чтобы показать вам.