Год черной собаки - Игорь Подколзин

Как-то, уже будучи юношей, он заявился домой и объявил с апломбом: записался наемником в иностранный легион в Африку. Отец возмутился и потребовал объяснений. Разразился скандал. На утро Ветлугин исчез, и папа запретил даже упоминать о нем. Вот его-то я и встретил в том баре. Уваров прикрыл глаза и заскрипел зубами.

В мрачноватом холле, отбрасывая на стены отблески, вспыхивали разноцветные огоньки. У стойки толпились посетители, их было еще мало. Из-за малиновых портьер, свисающих над входом в общий зал, выплескивались потоки джазовой музыки. Пахло сигаретами, духами и коньяком. За широкими окнами лил дождь. Уваров присел за столик справа и наблюдал, как в лужах лопаются водяные пузырьки. Было без десяти пять. На миг его кольнуло сомнение - может, перепутал что-либо, странное место выбрал референт для делового разговора. А впрочем, ему виднее, значит, здесь удобней.

В коридорчике, ведущем к туалету, стояли двое и, стараясь быть незамеченными, пристально наблюдали за Уваровым.

- Так, - произнес тот, что повыше и посолиднее. - Пришел. Ждет. Сбегай-ка позвони и сразу обратно. Как заговорю с ним, мчись наверх и готовь все к нашему приходу.

Второй, пониже и потщедушнее, покорно кивнул и скрылся в конце вестибюля.

Минуты через две к Уварову подошел кельнер, и сказал, что его просят к телефону.

Звонил референт. Извинился и сообщил: попал в автомобильную пробку, будет добираться на метро. Еще раз просит его простить, явится приблизительно спустя полчаса. Уваров согласился подождать и вернулся к своему столику.

Громкий возглас по-русски заставил обернуться.

- Дружище! Кого я вижу! Мишенька! Какими судьбами в наши Палестины? Около, раскинув руки, остановился полноватый и лысоватый мужчина в бутылочного цвета модном костюме-тройке и красном в горошек галстуке-бабочке. Лицо сияло неподдельным радушием.

- Не узнаешь? Стыдно, старик, стыдно. - Он схватил ладони Уварова, сильно потряс и прижал к груди. - Ну, Юля Ветлугин. Вспомнил? Ну господи, Мишель! Неужели не узнал? Ну, Юля, Юля Ветлугин. Напряги память.

- Как же, узнал, - смутился Уваров и покраснел. Он догадался, кто перед ним. - Здравствуйте.

- Слава те, господи. Здравствуй, радость моя. - Брови Ветлугина взлетели вверх. - Какими муссонами и пассатами? Ты же затворник и раньше чурался подобных заведений?

- У меня рандеву. - Он взглянул на часы. - Договорились встретиться с одним человеком. Вот и дожидаюсь - застрял в заторе.

- Боже мой! Мишенька! Я не видел тебя миллион лет. Дай-ка взглянуть. О-о-о, выглядишь классно, на сотню долларов. Преуспеваешь? Вижу, вижу. Похвально. Признайся, не по молодому ли делу здесь? А? Негодник.

- Я же говорил. У меня деловая встреча. - Ответил суховато. Ему стало неловко. Завертел головой, словно кого-то отыскивая среди публики. - Мой знакомый должен подойти через полчаса.

- Нет, нет и нет! - Ветлугин еще выше поднял брови и воздел руки к потолку. - Я его не лицезрел столько, а он, скажите на милость, - деловая встреча. Никуда твой бизнесмен не денется. Удели мне эти тридцать минут.

- Да неудобно. Вдруг придет раньше?

- Почему неудобно? Я не требую чего-то такого невозможного. Пойдем посидим, пока он придет. У нас же есть о чем потолковать, что вспомнить, начал он убеждать назойливо. - С нашей последней встречи прошло миллион лет. Это в конце концов невежливо и неприлично. Моя искренняя привязанность и уважение к твоей семье, к тебе дает, надеюсь, право. Ладно, не можешь тридцать, давай десять. Не больше.

- Как-то несолидно, - нерешительно сопротивлялся Уваров. - Истолкует привратно, сочтет необязательностью.

- Ты что, дитя малое? Потеряешься? Заблудишься без няньки? - Ветлугин обнял его плечи. - Твой партнер, надеюсь, интеллигентный господин. Подумаешь, каких-то пару несчастных минут ты побеседуешь со старым приятелем. Я же не первый встречный. Впрочем, может, тебе запрещают? Так и скажи, я не собираюсь навлечь чей-то гнев и быть причиной неприятностей, Не навязываюсь в конце концов, это дело твоей совести.

- Ничего мне никто не запрещает, - слабо огрызнулся Уваров. - Просто неудобно. Я вообще никогда не опаздываю.

- Да почему ты должен опаздывать? Тотчас и вернешься. А-а-а. Понятно. Шокирует моя персона? Вот в чем загвоздка. Прошу покорно простить, - он сделал трагическое лицо и поджал губы. - От меня многие отвернулись, когда я попал в беду. Видите ли, оскорбила служба на Черном континенте. Будто я там рок выплясывал. Их не заботило, как я мучился и страдал, перебивался черствой коркой и глотком воды. Все сейчас чего-то опасаются. Боятся проиграть, продешевить, испачкаться о ближнего. Но ты...

- Ничего я не опасаюсь. Откуда вы взяли? - взъерепенился Уваров. Пойдемте, но предупреждаю - ненадолго. В другой раз мы можем...

- Давно бы так, - перебил Ветлугин и засиял. - А то упрямится, как не желающий отправляться в школу первоклашка. Спасибо, радость моя. Вижу, что в тебе не ошибся. Пошли.

Они протиснулись меж танцующих - народ постепенно прибывал. По винтовой лестнице, застеленной красной дорожкой, поднялись на второй этаж. Здесь было потише, пахло чем-то конфетно-сладким. Вокруг низенького столика с круглыми никелированными шарами пепельниц - кожаные широкие кресла. Стены разрисованы экзотическими цветами и диковинными птицами, похожими на павлинов.

- Тут посидим? - Уваров указал на кресла.

- Да ты что? - Ветлугин возмущенно выпучил глава и охватил его талию. Здесь? - сморщил нос. - В сенях? Фи! Мы рядом, со знакомыми собрались скоротать вечерок. Зайдем. Не бойся, не съедят - они вегетарианцы.

- Ничего я не боюсь.

- Тогда заходи. У меня друг - чудесный парень, тоже ученый - экономист. Очаровательные приятельницы - студентки из его научного заведения. Входи. - Он притиснул его животом к розовой портьере. - Не стесняйся - все, свои, - ладонью толкнул дверь и пропустил Уварова вперед. Завопил радостно: Рекомендую! - лицо лоснилось и сияло. - Родственник и коллега. - Сделал жест рукой. - Сын товарища моего бедного отца Мишель Уваров. Потомок тех самых исторических аристократов князей Уваровых. - Обернулся к гостю. Мишель! Мои друзья.

- Каких еще тех самых? - недоуменно спросил Уваров.

- Это я разыгрываю. Нюансы. Не обеднеешь от помпы, - заговорщицки подмигнул. - Ты же помнишь, люблю подурачиться.

Комната напоминала эллипс. В закруглении, против входа, по стенам, облицованным золотисто-фиолетовым пластиком, - обтянутые красным бархатом диваны. Перед ними овальный стол, уставленный вазами с фруктами, блюдами и тарелками с закусками. Масса разнообразных по форме и цвету бутылок. Справа большой экран кассетного телевизора с подключенным видеомагнитофоном. На полу пушистый сине-зеленый, как морская волна, ковер.