Посторонним вход воспрещён - Борис Борисович Батыршин

простейшее: Андрей-Дрон – псих, и как-то причастен к пропаже всех этих людей. Возможно, даже к их убийству. Вот и свихнулся, и сам себе придумал объяснение: его жертвы сгинули в прошлом, портал «схлопнулся», как он сам это называет, а он как бы и ни при чем. Нет, не сходится: его обвиняют не в убийстве, а в делах, связанных с наркотиками и оружием… Неважно: до убийства просто не докопались… ПОКА не докопались. А вывернутая психика преступника потребовала найти оправдание для себя самого – вот и возник этот самый портал.

Тема для репортажа многообещающая: можно и жути нагнать, и поинтриговать читателя, и вывод вполне востребованный, даже на гражданскую позицию тянет!

Осталась «пара незаметных пустяков», как говорят в «одесских» сериалах: выяснить, куда делись эти брат с сестрой, журналист с сыном, врач и студент философского факультета Геннадий Войтюк. А так же – отыскать между ними связь.

X

Апрель 1888 года

Ночью надо спать.

Вагон ритмично покачивался на полном ходу. Из-за окон стремительно накатывался сумрак – в конце апреля ещё рано темнело. С передней площадки в вагон зашёл пожилой, похожий на моржа кондуктор и неторопливо прошёл по вагону, зажигая по стенам свечные фонари и задёргивая их полотняными занавесками. Сумрак сразу отступал, в вагоне стало уютно-домашне, от дрожащего огонька запрыгали тени. Тьма вскарабкалась наверх, в багажные сетки с наваленными в них портпледами и шляпными картонками, запуталась в складках висящих на крючках пальто. Мерно раскачивались фигуры пассажиров первого класса; почти все спали, сидя на своих местах. Дальше по вагону потрескивала поленьями печка – стояли совсем не весенние холода, а в Москве, как говорили, ещё лежал снег.

«Надо же, как повезло…» – подумал Евсеин. Между двумя столицами, по главной железной дороге Российской Империи курсировали только самые новые, самые удобные вагоны, во всяком случае, когда дело касалось первого класса. Но иногда неудачливому пассажиру случалось отправиться в путь и в такой вот древности – «креслокроватном вагоне», первые из которых были запущены на линию лет два десятка назад. Разделения на купе здесь нет. Вместо привычной мягкой полки, на которой так уютно растянуться под стук колёс, пассажиру предлагается особого устройства кресло, раздвигающееся в ложе. Спать в нём можно лишь полулёжа, а белья не предусмотрено вовсе. Впрочем, Евсеин, который мыслями был уже в Москве, не замечал этих неудобств.

Предстояло проверить давно вынашиваемую теорию. Ещё в Александрии, занимаясь вместе с Бурхардтом переводами древней «картотеки», Евсеин наткнулся на описания устройства, позволяющего отыскать нечто вроде тени, отпечатка закрытого портала. Зацепиться – с помощью тех же бусинок от коптских чёток – за то, что, возможно осталось ещё от меж-временного перехода и снова открыть его, хотя бы на краткое время.

Года не прошло с тех пор, как «схлопнулись» московские порталы – но сколько же всего уместилось в этот срок! Перестрелка в египетском подземелье, побег из Александрии на роскошной яхте; ожидание в Адене, путешествие на военных кораблях… В Петербурге Евсеин пробыл недолго – сдал груз, внёс в каталоги привезённые ценности и, тщательно продумав предстоящий опыт, отпросился у Корфа в Москву. Всё необходимое для эксперимента лежало у доцента во внутреннем кармане: несколько листков с пометками, схема простенького приспособления и пять сморщенных шариков от «коптских» чёток. Корф выдал их из особо охраняемого сейфа в своём департаменте. Выдал по счёту, заставив расписаться за каждую на новеньком, пахнущем типографской краской казенном бланке. А потом ещё за все пять – в огромной амбарной книге, где фиксировались перемещения подконтрольных Д.О.П. у артефактов. Барон хотел даже приставить в Евсеину охрану, но доцент возмутился. Что за выдумки? Ну что с ним может случиться на железнодорожной магистрали, связывающий столицу Империи с её самым главным городом? Поворчав, Корф охрану отменил, однако предупредил, что на перроне Евсеина будет встречать Роман Смольский, один из «гостей из будущего». И впредь именно это он будет заниматься вопросами безопасности доцента.

Евсеин спорить неё стал: слишком уж памятны были ему недавние приключения. Тогда он попал в плен к бельгийскому авантюристу ван Стрейкеру и год с лишком провёл в беспамятном состоянии в доме скорби. Разумеется, злыдень уже далеко от России, но всё же, всё же..

В вагоне было тихо. Только со стороны печки, уютно дышащей волнами тепла, доносились негромкие голоса. Двое офицеров – капитан и кавалерийский ротмистр – похоже, спать не собирались. Евсеин повозился, устраиваясь поудобнее.

«Раздвинуть, что ли, сиденье? Да нет, ещё рано. Всё равно уснуть не получится, а соседей он побеспокоит, неловко…»

С противоположной стороны раздался сердитый бас обер-кондуктора. Устроившийся напротив Евсеина господин, по виду, средней руки чиновник в шинели почтового ведомства, недовольно заворочался. Евсеин, встретившись с ним взглядом, пожал плечами – мол, что поделать?

– Безбилетника, кажется, поймали. – предположил господин. – Жульё народ! До чего дошло: в первом классе норовят зайцами прокатиться!

А обер-кондуктор всё гудел на площадке:

– Вот как, значицца….. Ты сейчас, любезнейший, на ходишься около самого Бологого. А сел где? На прошлой станции! Сталбыть, по тарифу за первый класс оттуда до Бологого сколько полагается? Ах, не помнишь? А я вот сейчас напомню! Потом тариф помножаем на два – вот сию суммочку и изволь сей же час уплатить! Иначе с жандармом познакомишься!

Другой голос, заискивающий, пытался возражать; обер-кондуктор неумолимо гудел в ответ. Евсеин поворочался и не став, к огорчению почтового чина, поддерживать беседу о падении нравов, погрузился в свои мысли. В фонаре оплывала стеариновая «вагонная» свеча – язычок пламени опал, и на кончике фитиля светилась кащеевой смертью угасающая фиолетовая искорка. Жестяной переплёт фонаря выкрашен белой краской и вверх, под потолок вагона уходит белая, обшарпанная трубка вытяжки…

Фиолетовая искорка, наконец, умерла, и сразу стало сумрачно. Почтовый чин давно уснул и теперь негромко похрапывал. Попробовать, что ли, заснуть? Евсеин приподнялся, нашаривая ручку мудрёного раскладного механизма. Вагон уютно покачивало – приближалась станция Бологое, середина пути между Петербургом и Москвой.

XI

Июль 2015-го года

Планы лучше составлять заранее.

Связь между Семёновым и Каретниковым нашлась быстро. Судя по соцсетям, они знали друг друга и оба увлекались исторической реконструкцией эпохи Наполеоновских войн. Во френдах полно таких же, как они, реконструкторов, а в перечне сообществ на первом месте – сообщество «Ахтырского гусарского полка». И людей из этого «полка» в друзьях у обоих… Значит – либо состоят в этом клубе, либо тесно с ним связаны, а это уже что-то!

Здесь же куча изрядно фотографий с лошадьми, пушками, в расфуфыренных одеждах. Нашлась и фотка с обоими сразу: Семёнов и Каретников в окружении мужчин, одетых под гусар – со шнурами на груди и в узких, расшитых узорами гусарских штанах. А ведь