Катастрофа на Волге - Вильгельм Адам

После нашей обычной дневной прогулки я сидел у полковника Фельтера, начальника нашего оперативного отдела. В беседе с ним я спросил:

— Зачем понадобилось прислать к нам одного из ближайших сотрудников Геббельса?

— По-видимому, в верховных штабах ждут перелома в ходе войны. В войсках и в тылу наш провал под Москвой сильно поколебал веру в близость победного конца. Настроение пониженное не только в нашей армии. С помощью специальных корреспонденций о победах на Восточном фронте верховное командование хочет поднять настроение. Уничтожив прорвавшиеся южнее Харькова русские войска, а главное, развернув нынешним летом наступление, мы должны дать пищу для новых победных реляций. Сотрудник Геббельса Фриче получил задание писать зажигательные репортажи. Он сразу же, как только приехал, попросил нас назвать ему солдат и молодых офицеров, которые отличились в оборонительных боях. Но вы это и сами знаете, — заключил свой рассказ мой собеседник.

— Насколько мне известно, Фельтер, он к вам частенько наведывается.

— Да уж конечно. Старается выкопать в утренних и вечерних сводках материал, из которого можно что-нибудь состряпать для прессы и радио.

— Первые плоды его трудов уже налицо. В киевской солдатской газете я читал его очень ловко сделанные фронтовые очерки. Он действительно умеет повседневное изображать как героическое. А какому же солдату не будет лестно, что его фамилия названа в газете? Любопытно было бы посмотреть, проявит ли наш военный репортер такую же активность, когда разгорится настоящая драка.

— Вот об этом и я себя спрашиваю. Впрочем, это мы увидим. Кстати, он, надо думать, прислан сюда и как осведомитель. А так как у нас и без него дел хватает, то пошлем его в дивизии. Где-где, а уж там он сможет услышать собственными ушами шум боя.

Наступательные планы Гитлера в 1942 году

— Знаете, Фельтер, я вам не завидую: сейчас на вас свалилась двойная работа — подготовить уничтожение противника, прорвавшего наши позиции южнее Харькова, и сверх того составить план большого летнего наступления. Это действительно не самое приятное. Адъютант группы армий сказал мне, что сюда уже направлены различные дивизии, заново укомплектованные во Франции для летнего наступления.

Будем надеяться, что нам не понадобится спасать положение к югу и северу от Харькова с помощью этих дивизий в качестве, так сказать, пожарных команд. За последние дни в обоих местах вклинения усилилась деятельность советской разведки. Командиры корпусов очень встревожены. Они настойчиво требуют подкреплений, так как ждут, что противник перейдет в наступление.

Директива Гитлера № 41 от 5 апреля 1942 года определила для группы армий «Юг» цели летнего наступления 1942 года. Осуществление комплекса операций должно начаться наступлением из района южнее Орла в направлении на Воронеж. Для этого предназначались 2-я, 4-я танковая и 2-я венгерская армии. Задачей нашей 6-й армии было прорваться из района Харькова на восток и во взаимодействии с продвигающимися вниз по Дону моторизованными частями 4-й танковой армии уничтожить силы противника в междуречье Дона и Волги. После этого, в третьей фазе летнего наступления, 6-я армия и 4-я танковая армия должны были соединиться в районе Сталинграда с силами, наступающими на восток от Таганрога и Артемовска. Достигнув Сталинграда, предстояло уничтожить этот важный военно-промышленный центр и крупнейший узел путей сообщения.

В заключение операции предусматривался прорыв через Кавказский хребет. Было ясно, что Гитлер зарится на богатейшие нефтяные источники, которые к тому же были решающими для дальнейшего ведения войны.[17]

Весна 1942 года: битва за Харьков

В начале мая в район Харькова прибыли некоторые ожидавшиеся из Франции дивизии, в том числе и 305-я Боденская дивизия, а с ней и мой тогда еще не знакомый мне соавтор, мой будущий друг Отто Рюле, служивший в моторизованной санитарной роте.

Подготовка к переброске наших войск для летней кампании 1942 года шла полным ходом. Но на долю 6-й армии выпало еще одно тяжелое испытание. Советские соединения, располагавшие значительными силами, включая и многочисленные танки, предприняли 12 мая новое наступление с Изюмского выступа и под Волчанском.

Для нас создалось угрожающее положение. Наносящим удар советским войскам удалось на ряде участков прорвать нашу оборону, 454-я охранная дивизия не устояла перед натиском. Случилось то, чего Паулюс опасался еще 1 марта. Дивизия отступила. Пришлось отвести километров на десять назад и VIII армейский корпус, так как венгерская охранная бригада под командованием генерал-майора Абта не смогла противостоять наступающему противнику. Советские танки стояли в 20 километрах от Харькова. Правда, 3-я и 23-я танковые дивизии пытались нанести контрудар, но безуспешно.

Почти столь же серьезным было положение под Волчанском, северо-восточнее Харькова. Понадобилось ввести в бой буквально последние резервы 6-й армии, чтобы задержать противника.[18] Но затем наступил перелом. 17 мая к Изюмскому выступу с юга подошла армейская группа «Клейст» с III танковым корпусом под командованием генерала фон Макензена. Одновременно с севера развернула большое наступление 6-я армия. В ожесточенной борьбе удалось окружить наступавшие советские соединения.[19] Это были две изматывающие недели. Ни днем, ни ночью мы не снимали с себя сапог, не говоря уже об одежде.

29 мая весеннее сражение за Харьков кончилось.

Опасный прорыв под Изюмом был ликвидирован. Паулюс получил Рыцарский крест. Командный пункт армии был переведен из Полтавы в Харьков.

Фриче получает выговор

С нетерпением ждал зондерфюрер Фриче начала операций под Харьковом. Затем его перо застрочило, снабжая тыл блистательными, воодушевляющими корреспонденциями с поля сражения. Они придавали бодрость многим немцам, усомнившимся и павшим духом. В памяти многих людей бледнели ужасы лютой русской зимы, неудачи под Москвой и в Крыму.[20] Наверное, Фриче считал, что всем потрафит, поместив в солдатской газете, издававшейся в Киеве, статью, в которой он прославлял как великого полководца Паулюса, в ту пору получившего звание генерала танковых войск. Нашей последней победой, писал Фриче, мы обязаны в первую очередь осторожному и целеустремленному руководству Паулюса. Помню, как мы в штабе армии радовались и гордились, читая эту статью. Зондерфюрер сразу выиграл в нашем мнении. Однако министр пропаганды доктор Геббельс реагировал иначе. В день, когда нам доставили номер этой газеты — мы еще сидели после ужина за столом, — Фриче вызвали к телефону. Вернулся он с красным, пылающим лицом. Что же случилось? Геббельс устроил ему головомойку за то, что он восхвалял Паулюса как полководца: в Великой Германской империи этот эпитет применим только к одному человеку — к фюреру и рейхсканцлеру Адольфу Гитлеру. Фриче пробыл в 6-й армии еще несколько месяцев. Насколько мне известно, он ни разу больше не проштрафился перед своим начальством. Когда Паулюс узнал о происшествии, он рассердился: — Чем только эти люди занимаются! Как будто это самое главное. А что мы сели в калошу главным образом потому, что верховное командование недооценивало противника, им невдомек.