Трамвай номер 0 - Олег Георгиевич Холодный
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Всё это не расстроило бы меня так сильно тогда, в русле Шепси, если бы дела у фирмы худо бедно шли в гору — но наработанные моими ленивыми движениями вялые продажи едва позволяют держать минимальный ассортимент, каждый месяц увеличивая минус, в которым висит этот скромный бизнес.
Каждый раз, когда неожиданно для себя самого я опять проваливаю какое-то дело, бросив его на полпути, не скрою, меня посещают мысли о самоубийстве. По счастью, малодушие, возвращающее меня к такому варианту избавления от проблем, удерживает и от его воплощения.
Аккумулятор на последнем издыхании. Пожалуй, следует прерваться и включить нетбук в сеть. Поскольку единственная розетка у туалета, писать я не смогу.
***
Розетка у туалета, равно как и розетка в туалете, оказались не подключёнными, поэтому ноутбук успешно сдох. Сейчас 3 часа ночи, я сижу по-турецки на пыльном кафеле общего коридора. То, что мне нужен именно 10-й этаж, поскольку память подвела, пришлось выяснять экспериментально — и с третьей попытки я преодолел смущение от перевешенной наоборот двери и замененной ручки 41-й квартиры. Преодолел не зря, потому как при ближайшем рассмотрении узнал до сих пор сохранившуюся карандашную надпись под звонком.
Мне кажется невежливым будить Алёну, а тем более всех её соседей, дверным звонком среди ночи, поэтому я предпочту рассказать о пропущенных в силу севшего аккумулятора событиях. Во-первых, скорый до Краснодара довольно долго стоял в Горячем Ключе — настолько долго, что мне стало-таки не по себе от призрака событий годовалой давности.
Где-то за полчаса до Краснодара я обратил внимание на то, что знаки — особый язык, на котором мы общаемся с миром — упорно показывают мне оранжевый. У соседа по вагону на полке рюкзак, к которому приторочена оранжевая пенка, испещренная мистическими символами. Среди прочих, там и зодиакальный знак Скорпиона. Девушка прямо передо мной, ни с того ни с сего, начинает закидывать руки за сиденье, и делает это до тех пор, пока я наверняка не замечу оранжевый лак на её ногтях. И так далее, и в том же духе — оранжевый бросается на меня отовсюду, не осталось других цветов.
Долго думаю, оставлять билеты в поезде или взять на память — и решаю, в конечном счёте, оставить. Зря.
Сейчас я не хочу шуметь, поэтому, чтобы виндоус не орал при загрузке по своему обыкновению, воткнул в нетбук наушники. Ну а раз уж я воткнул наушники, грешно было бы не врубить все альбомы Kasabian. На улице ливень, успешно догнавший меня в Краснодаре — хоть мы с поездом и оторвались на пару часов, в силу стечения обстоятельств он меня всё же замочил.
Надо сказать, что изначально я решил пристать к человеку, обладавшему пенкой с зодиакальными символами — однако этот план не сработал, поскольку он не знает ни Волшебной Лавки, ни Пуэрбара, где мог бы встречать Алёну. Уже на подходе к вокзалу, когда поезд плавно снижал скорость, мне вдруг стало отчётливо страшно. Не ментально страшно, а добротно по-животному, когда холодный дрожащий шар из студня заполняет низ живота и ноги начинают подгибаться, когда в крови поднимается адреналин жертвы.
Уже 40 минут всё явственней пахло новым, острым витком в сюжете этого приключения.
Выйдя на вокзале и легко отмахнувшись от не особо назойливых таксистов, я затопал вдоль рельс по улице Гоголя — тем же маршрутом, по которому идёт к вокзалу трамвай почти от самого Алёниного дома, с угла Промышленной и Садовой. Тем же маршрутом, который обязательно приведёт меня к салону «Озирис», где мы провели изрядный кусок прошлого лета, молчаливо учась у Лёши. Тем же маршрутом, который обязательно приведёт меня к Кооперативному рынку, где после полуночи лучше не появляться.
Приход
В шаманических традициях абсолютно всех культур существуют сходные
понятия. Даже если сравнивать верования этнических групп,
герметично разделённых географически, то есть, скажем, океаном,
они все сходятся в одном: строение мира. Причём, если не
переходить на частности, не заострять внимания на мелочах, то
схема построения мира у всех этих народностей идентична.
Мир, согласно этой традиции, разделён на три слоя. Верхний,
нижний и срединный. В качестве примера можно рассмотреть
традиции абсолютно разных культур. Возьмём, допустим,
скандинавскую руническую традицию, техники витки; верования народов
Сибири, которые гораздо ближе, чем кажется, лежат к китайским,
монгольским и даже японским, в данном контексте они
равноценны; индийские верования, Бхактиведанту, ведическое учение;
славянский политеизм, веды (обратите внимание на параллель с
Индией, второй параллелью является руническое учение
Скандинавии, письменность которого сходна славянским ведам); и до
кучи прибавим сюда верования народов Африки и Америки. В своё
время я защищал по этой теме экзамен.
***
Она долго трудилась над этой вещью. Ведь вы знаете это бородатое
саркастическое определение труда? Труд — это когда вкалываешь
как на работе, только денег не платят. Её труд был
умственным. Ещё точнее — она трудилась над словом. Нет, она отнюдь не
демиург и тезис о том, что сначала было Слово здесь
неуместен. Впрочем, над слогом она тоже ещё не работала. Эту фазу ей
предстояло пройти много позже, когда пройдёт пора отчаянной
максималистичной подростковой рефлексии. Её творческий
метод был насколько прост, настолько и суров, что естественно.
Даже, в какой-то мере, уникален. Не так затёрт, как
большинство самых популярных из-за их безобидности. Она не хватала
идей с неба, не тыкала шваброй в ржавые потёки на потолке. И
уж конечно она не высасывала ничего из пальца, хотя именно
такие построения зачастую обладают наибольшей логичностью. Но
в этом-то как раз ничего удивительного нет. Логика — это
основа математики. А про неё Альберт Айнстайн сказал примерно
следующее: «Математика — это самый совершенный способ водить
себя за нос». Нет, этого она не признавала, да и не умела.
Даже и не хотела уметь, настолько было сильно презрение к
«болтунам». Подобно тому, как вываривают клей из костей,
вываривала она этот рассказ из своей души.
***
Они снова вернулись ко мне. Мои самые старые друзья. Мои самые
заклятые враги. Мои самые ненавистные и самые дорогие, самые
омерзительные и самые родные, самые сложные и самые доступные,
самые полярные и самые близкие. Они. Мои кошмары.
***
Призраки метро снова ожили. Я шёл по станции, и сквозь её контуры
проглядывала
