Русская пианистическая школа как педагогический феномен - Елена Федорович

А. Г. Рубинштейн также придавал первостепенное значение широкому общемузыкальному развитию учащихся. В 1887 г., вернувшись в Петербургскую консерваторию после перерыва, он заставил повысить уровень экзаменационных требований по всем специальностям и ввел испытания, результаты которых позволяли судить о подготовленности учеников к самостоятельной работе. По его настоянию программы двух наиболее важных экзаменов («переходного» с низшего отделения на высшее и «окончательного») ученики должны были разучить самостоятельно, без помощи педагога. Это требование представляется сложным на грани чрезмерного и в настоящее время; сама постановка задачи свидетельствует о направленности обучения на формирование качеств личности, а не на «натаскивание». Самостоятельно подготовить программу – значит не только уметь перенять необходимые приемы у педагога, но уметь обобщить все сказанное им на протяжении обучения, сделать самостоятельные выводы, иметь собственные критерии, художественный вкус и многое другое – т. е. представлять собой достаточно эрудированного музыканта и интеллектуально развитого человека. Причем собственно результат таких экзаменов – непосредственно исполнительский «показ» программы – чаще бывал значительно хуже, чем при «натаскивании», когда педагог и ученик совместно добивались «гладкости» исполнения. К сожалению, сейчас, спустя столетие, большинство обучающихся исполнительству вновь подвергаются «натаскиванию»; метод А. Г. Рубинштейна является прогрессивным и для сегодняшнего дня.

Н. Г. Рубинштейн, хотя и не требовал самостоятельной подготовки всей программы выпускного экзамена, также придавал большое значение самостоятельности учащихся, не терпя пустого подражательства. Он добивался, чтобы молодой музыкант как можно скорее научился самостоятельно работать, экспериментировать и искать. Н. Г. Рубинштейн не опасался выказать доверие к способному ученику и, объяснив ему задачу, на какое-то время давал ему возможность работать самому. Часть произведений выпускной программы ученики Московской консерватории также должны были готовить самостоятельно.

Много внимания Рубинштейны уделяли теоретическим знаниям учеников, всегда прослеживая внутреннюю связь между уровнем теоретической подготовки и исполнительской деятельностью молодых музыкантов. В архиве Петербургской консерватории сохранилась такая запись, сделанная рукой А. Г. Рубинштейна: «18-летним ничего не знающим [певцам и певицам] следует посоветовать записаться на 2 года в элементарную теорию с сольфеджием (при других обязательных предметах) и лишь потом поступать в специальный класс пения, а если не хотят – то гнать вон» (цит по: [13. Т. 2. С. 329]). Н. Г. Рубинштейн порой удивлял учеников тем, что требовал знания предметов, на первый взгляд далеких от проблем, связанных с исполнением изучаемых произведений. Он беседовал с учениками о музыке разных стилей, литературе, требовал, чтобы они были в курсе происходящего в мире – и не только связанного с искусством. В основе этого также лежала забота прежде всего о развитии личности ученика; решение исполнительских задач технического характера должно было проистекать из возможностей личности, а не являться главным, как это было принято почти повсеместно в то время.

Эта цель, направлявшая организационно-педагогическую деятельности Рубинштейнов, свидетельствует о содержательности их педагогики. Именно содержание, определяемое духовным потенциалом личности играющего, являлось главенствующим в подготовке Рубинштейнами молодых музыкантов. Этот момент следует особо отметить прежде всего потому, что в западноевропейской музыкальной педагогике в то время преобладал подход, утверждавший приоритет виртуозности.

Естественно, через учителей-иностранцев в Россию проникал тот же тип обучения. Переломить уже формирующуюся педагогическую тенденцию Рубинштейнам удалось в силу своего исключительного личностного и творческого масштаба, а также незаурядных организаторских и волевых качеств.

В другом направлении «педагогики в широком смысле» – просветительской деятельности – братья Рубинштейны проявили себя также чрезвычайно ярко, и в особенности – в силу своего артистического масштаба – А. Г. Рубинштейн.

Проблема формирования художественно-музыкальных вкусов публики всегда и везде стояла остро. В начале ХIХ в. с распространением виртуозного исполнительства вкусы европейской публики были обращены в сторону блестящих виртуозных пьес, в основном, транскрипций на хорошо известные оперные темы. Проблема воспитания слушателя стояла перед крупнейшими музыкантами мира, в частности Ф. Листом. Так, по словам венгерского исследователя творчества Листа Д. Ш. Гаала, на вопрос о том, зачем он играет парафразы, имея множество собственных глубочайших музыкальных идей, Лист ответил: «…Я убедился, что публика жаждет самых дешевых эффектов. И эту ее жажду утоляют самые выдающиеся актеры: ну кому охота плыть против течения? Куда удобнее отдать себя воле волн. А я, будучи еще ребенком, решил стать на борьбу с низкопробным искусством. Вам угодны парафразы? Пожалуйста! Но тогда я исполню вам “Дон Жуана”! Нужна фантазия? Со щекочущими нервы арпеджио и веселенькими трелями? Получите и их. Но только вместе с Шестой симфонией Бетховена» [32. С. 200].

Эта проблема стояла перед Листом в просвещенных странах Западной Европы, а музыкально-культурный уровень России был значительно ниже. Концертирующие музыканты строили свои программы так: отважившись исполнить одно серьезное произведение, они непременно окружали его блестящими поверхностными пьесами, чтобы публика не устала. Более того, считалось, что концерт из одной, например, фортепианной музыки выдержать трудно, и музыканты старались чередовать в одном концерте различные инструментальные и вокальные номера.

В этих условиях А. Г. Рубинштейн, используя всю мощь своего таланта и музыкального авторитета, утверждал новый тип концертной программы, не включая виртуозно-салонных пьес ради отдыха публики. Он отважился исполнить цикл из 32 сонат Бетховена, 48 прелюдий и фуг «Хорошо темперированного клавира» И. С. Баха. Венцом музыкально-просветительской деятельности А. Г. Рубинштейна стали его знаменитые «Исторические концерты», проведенные в сезоне 1885 –1886 гг. Он дал по семь «Исторических концертов» в Петербурге, Москве, Вене, Берлине, Лондоне, Париже, Лейпциге и по три концерта в Дрездене, Праге, Брюсселе. В первых семи городах концерт повторялся: на другой день та же программа бесплатно исполнялась для учащихся (впервые «Исторические концерты» были даны А. Г. Рубинштейном в США в 1872 – 1873 годах) [13].

Программы концертов включали произведения всех крупнейших композиторов, писавших для фортепиано или клавира: от английских верджиналистов до русских современников Рубинштейна. Каждая из программ отличалась чрезвычайной насыщенностью: например, второй концерт, посвященный творчеству Бетховена, включал восемь наиболее сложных сонат.

В 1880-е гг. А. Г. Рубинштейн настаивал на необходимости введения для учащихся консерватории учебных курсов, которые дали бы им широкое знание музыкальной литературы по их специальности и понимание путей ее развития. Он включил в учебный план дисциплину «История литературы фортепианной музыки».

Проект, задуманный всего лишь как учебный курс, в исполнении гениального музыканта превратился в просветительскую акцию гигантского масштаба, подобную которой не знает история.

В этом курсе А. Г. Рубинштейн исполнил несколько сотен фортепианных произведений – фактически все наиболее значительные произведения, созданные для фортепиано или клавира, – и сам давал к ним пояснения, художественные и педагогические комментарии. И исполнение, и лекции потрясли слушателей своим блеском и небывалой высоты художественным уровнем. Поражает и объем: в 1887 – 1888 гг. Рубинштейн провел 58 лекций-концертов, в которых исполнил 1302 произведения 79 авторов. В 1888 – 1889 гг. он сыграл 877 произведений 57 композиторов. Это только цифры, которые не отражают изумительного содержания лекций и феноменального воплощения музыки. Ц. А. Кюи, впоследствии издавший литературную часть этого курса, отмечал: «Только такой талантливый художник и гениальный пианист может так понимать и так передавать произведения других гениальных художников всех времен и всех школ» [13. Т. 2. С. 337]. В числе прочих произведений во время этих лекций-концертов были исполнены такие полотна, как 48 прелюдий и фуг Баха, 32 сонаты Бетховена, все основные произведения эпохи романтизма.

Гигантская просветительская акция не только непосредственно вытекала из педагогической работы, но несла еще одну смысловую нагрузку, о которой важно вспомнить. По инициативе А. Г. Рубинштейна в Петербургской консерватории были созданы специальные педагогические отделения. Студенты этих отделений слушали лекции по методике преподавания своего предмета и проходили педагогическую практику под руководством профессора. А. Г. Рубинштейн еще в то время осознал разность задач, стоящих перед будущими исполнителями и будущими педагогами-музыкантами; в современных российских музыкальных учебных заведениях культуры (консерваториях, других вузах искусств) проблема дифференциации обучения на основании этих различий не решена до сих пор.