ШАРАДА - Сандра БРАУН

Вместо этого Кисмет пронзительно закричала. Спарки выругался. Они стремительно неслись к перекрестку. Грузовик для перевозки скота двигался им наперерез, преграждая путь. Они мчались на такой большой скорости, что тормозить было бесполезно. К тому же Цик уже поравнялся с его выхлопной трубой. Грузовик двигался слишком медленно, чтобы миновать перекресток прежде, чем они его достигнут.

У него не было времени что-нибудь придумать.

Полчаса спустя розовощекий молодой хирург почти бегом пересек больничный коридор и ворвался в комнату ожидания при отделении экстренной помощи, где пестрая толпа рокеров ожидала известий о судьбе своих друзей. Даже самые бывалые из них побледнели, когда увидели, что стерильная одежда врача почти полностью залита кровью.

Запыхавшийся доктор сказал:

– Сожалею, но мы сделали все, что могли. Теперь нам надо поговорить с ближайшими родственниками – насчет донорских органов. И побыстрее.

Глава 5

Май 1991 г.

– Эй, Пирс. Это общественное здание. А значит, оно заслуживает уважения. Убери-ка свою чертову ногу со стены.

Этот голос мог бы разбудить и мертвого. И уж конечно, он живо заставил Алекса Пирса встать по стойке «смирно». Когда он увидел направляющуюся к нему помощницу шерифа, его изможденное лицо озарилось улыбкой, и он послушно убрал со стены подошву своего ковбойского сапога.

– Привет, Линда.

– И это все, что ты можешь сказать? «Привет, Линда». После всего того, что между нами было? – Она с гневом смотрела на него, упершись своими кулачищами в широкие бока, затем, не выдержав, рассмеялась и любовно похлопала его по плечу. – Как дела, красавчик?

– Не могу пожаловаться. А у тебя?

– Как всегда. – Она хмуро взглянула на заполненную людьми комнату присяжных, где сотни предполагаемых присяжных заседателей отчаянно надеялись избежать выполнения своего гражданского долга. – Здесь ничего не меняется, кроме лиц. Все те же отговорки, стоны и жалобный скулеж из-за того, что их призвали отбывать судебную повинность. – Взгляд Линды снова переместился на него. – Где это ты пропадал последнее время? Я слышала, ты уехал из Хьюстона.

До 4 июля прошлого года Алекс часто бывал в окружном суде, где выступал свидетелем на процессах против тех преступников, в задержании которых принимал участие.

– Моя почта все еще приходит на этот адрес, – равнодушно ответил он. – Я в основном путешествовал. Был в Мексике, немного порыбачил.

– Что-нибудь поймал?

– Ничего особенного.

– Надеюсь, не триппер? Он криво улыбнулся.

– В наше время надо надеяться, что поймал всего лишь триппер.

– Что верно, то верно. – Рослая пышнотелая помощница шерифа печально покачала копной волос цвета старого бургундского вина. – Вчера в газете я прочла, что мой дезодорант уменьшает озоновый слой. Гигиенические тампоны могут вызвать у меня токсический шок. Все, что я ем, либо засоряет артерии, либо приводит к раку толстой кишки. А теперь еще и не потрахаешься в свое удовольствие.

Алекс засмеялся, ее грубость не обидела его. Они были знакомы еще с тех времен, когда он только начал работать в хьюстонской полиции и патрулировал улицы в полицейской машине с оружием в руках. Линда была непременным атрибутом здания суда, ее знали все. От нее в любое время можно было услышать последние сплетни и у нее всегда был наготове свежий сальный анекдот. Под ее грубостью и богохульством скрывалась нежная душа, открытая лишь для немногих избранных. Алекс был одним из них.

Она многозначительно посмотрела на него.

– Ну, так как же ты на самом деле поживаешь, дорогой?

– На самом деле у меня все прекрасно.

– Скучаешь по службе?

– Черта с два.

– Знаю, что не скучаешь по политике и прочему дерьму. А насчет оперативной работы?

– Сейчас я предпочитаю, чтобы мои персонажи уклонялись от пуль.

– Персонажи?

– Да, – смущенно признался Алекс. – Я стал немного пописывать.

– Без дураков? – Казалось, на Линду это произвело впечатление. – Собираешься написать книгу откровений о неизвестных широкой публике сторонах жизни департамента полиции большого города?

– По правде говоря, я сочиняю из головы. Но основываюсь на своем опыте.

– И как, успешно?

– В смысле опубликования? – Он покачал головой. – До этого еще далеко.

– Ты справишься.

– Не знаю. Я еще не сделал себе имя.

– Я в тебе совершенно уверена, – дружески улыбнулась Линда и поинтересовалась:

– Ты с кем-нибудь встречаешься?

– Ты имеешь в виду женщину?

– Если ты не перешел на мужчин, – сухо заметила Линда. – Конечно же, женщину.

– Нет, я не перешел на мужчин, и нет, я ни с кем не встречаюсь. Ни с кем конкретно.

– Она критически осмотрела его с ног до головы.

– А было бы неплохо. Твой гардероб оставляет желать лучшего. Женский глаз тебе не помешал бы.

– Что плохого в том, как я одет? – Алекс внимательно осмотрел себя и не нашел изъянов в своей одежде.

– Начнем с того, что эта рубашка никогда не видала утюга, – Но она чистая. Так же, как и мои джинсы.

– По-моему, с тех пор, как ты ушел из полиции, ты стал лентяем и неряхой.

– Это потому, что я теперь сам себе хозяин. Я одеваюсь так, как мне удобно, а если мне не хочется бриться, я не бреюсь.

– Ты тощий, как огородное пугало, – заметила Линда.

– Я изящен.

Она скептически повела бровями.

– Ну ладно, – наконец сдался он. – Просто меня свалила одна из этих мексиканских инфекций. Рвало по-страшному. Я до сих пор не могу вернуться в свой нормальный вес.

Мрачный взгляд Линды говорил о том, что она не верила ни единому его слову.

– Послушай, у меня все о'кей, – настаивал Алекс. – Иногда я просто забываю поесть, и все. Я сажусь работать в сумерках и лишь на рассвете вспоминаю, что забыл поужинать. Предпочитать сон еде – одна из опасностей моей новой профессии.

– А алкоголизм – другая, как я слышала. Алекс быстро отвернулся и раздраженно сказал:

– Я держу это под контролем.

– А я слышала, что нет. Может быть, тебе стоит немного притормозить с выпивкой?

– Будет сделано, мамочка.

– Слушай, жопа, я всегда считала себя твоим другом. А ты не можешь похвастаться, что у тебя много друзей. – В голосе Линды звучали и раздражение, и забота. – Дорогой мой, я слышала, у тебя бывают провалы памяти.

Чертов беспроволочный телеграф! Алекс уже не был одним из действующих лиц в зале суда, но его имя все еще служило обильной пищей для сплетен.

– Очень редко, – соврал он.

– Я упомянула о твоем романе с «Джонни Уокером» только потому, что беспокоюсь о тебе.

– В таком случае ты здесь единственная, кто беспокоится. – Услышав в собственном голосе что-то похожее на жалость к себе. Алекс немного ослабил броню, и выражение его лица смягчилось. – Я благодарен тебе за заботу, Линда. Я знаю, что немного повредился в уме, когда на меня свалилось все это дерьмо, но сейчас я в порядке. Честно. Так что можешь безжалостно опровергать все сплетни, которые обо мне услышишь.