Заповедь субботы. Новый подход к происхождению человека - Роман Романов

Что есть по своей сути отвлеченное созерцание или «ощущение» по Юнгу? Это наполнение не­ких специально созданных для этого форм произвольным содержанием. В информатике можно при­вести аналогию с заполнением отдельной папки в памяти файлами фото или видео, или аудио. Другая аналогия попроще – губка, которая может впитать большой объем жидкости, причем все равно какой – чистой воды или морской, уксуса или мочи, нектара или яда. Функция губки – впитывать, а ис­кус­ство губки – впитывать как можно больше и уметь отдавать впитанное без остатка, досуха. То есть Искусство созерцания сводится к развитию внешней формы, впитывающей и отдающей информацию.

В животном мире мы также можем обнаружить прообраз созерцательной функции. Если про­образом инструментальной функции является охота, добывание (плюс инверсная форма - бегство от хищника), то прообразом созерцательной функции является выслеживание, вынюхивание (плюс ин­ве­рсия – маскировка, скрытность слежения). То есть речь идет о наиболее эффективных формах во­сп­ри­ятия необходимой информации. Когда охотничья собака застывает в траве, вытянувшись в струну навстречу запаху добычи, - это есть природное, естественное искусство созерцания.

Аналогичное человеческое Искусство созерцания есть результат долгих поколений тре­ни­ров­ки, которые формируют слух и даже Абсолютный слух, аналогичное искусство восприятия цвета, фо­рмы, вкуса, а кроме этих чистых искусств – также интегральные формы со­единения созерцания с интуицией – например искусство врачебной диагностики. На высокой стадии развития цивилизации появляются также инструменты созерцания – стетоскопы, те­лескопы, микроскопы и так далее.

Однако даже среди высших животных стайные приматы отличились найденным в ходе эво­лю­ции умением самосозерцания. При этом субъектом и однов­ре­ме­нно объектом самосозерцания явля­ется стая в целом. Сексуально-социа­ль­ная иерархия – это форма и умение стаи внимательно следить за своим состо­я­ни­ем, включая статус каждого из членов стаи. Это умение коллективного самосозер­цания стало одной из предпосылок формирования будущего коллективного сознания. Отличие в том, что само­созер­цание стаи – непосредственное, бессознательное, через условные инстинкты. А Искус­ст­во само­со­зерцания че­ловеческого общества опосредовано Словом и потому не сиюминутно, а стре­мится к пос­тижению Вечности.

Наконец, самая сложная функция – интуиция, неотъемлемой инверсной формой которой яв­ля­ется фантазия. Точнее наоборот, фантазия – это непосредственно направленная функция, а интуиция – обратная сторона этой медали, аналогично сопряжению «охота – спасение». Животная фантазия – это инстинктивная «реакция на отсутствие», попытки подобрать замену отсутствующей форме удовлетворения инстинкта. А вот интуиция – это более сложная форма огра­ни­чения, стру­кту­ри­ро­ва­ния фантазии, вытекающая из накопленного и передаваемого генетически опыта фантазирования, прежде всего негативного опыта. Проще говоря, не все фантазии безопасны. Голод­ное животное, оказавшееся в новой или резко изменившейся экологической нише, должно найти новую пи­щу вза­мен привычной, но при этом отличить по каким-то отдельным признакам ядо­витые растения или гри­бы от съедобных. Это и есть животная интуиция.

Назвать аналогию для Человека в данном случае сложнее, поскольку фантазия и интуиция есть основа любого человеческого Искусства. То есть Искусство инструментальное обя­за­те­льно обладает мыслительной интуицией. Искусство эмоциональное – своей чувствующей интуицией. И даже Ис­ку­с­ство созерцания имеет интуитивный компонент. Можно ли говорить в таком случае о чистом Ис­ку­с­стве интуиции? В том смысле, что интуиция может быть проявлена помимо иных искусств – вряд ли. Искусство интуиции – есть развитие форм усвоения и передачи Опыта, который включает и мысли, и чувства и ощущения. Искусство интуиции состоит в том, чтобы оперировать с уже накоп­ленным Опытом так же эффективно, как с актуальным содержанием. Отсюда происходит разде­ле­ние пси­хо­логических функций на экст­ра­вертные и интровертные, работающие с внешними образами и с обра­зами памяти, в том числе коллективной. При этом возникает вопрос, на который первооткрыватель психологических типов Юнг давал сначала отри­ца­тель­ный, а потом иной ответ. А именно, воз­мож­на ли «экстравертная интуиция»? Есть ведь еще одна часть общей Тайны: способ­ность, разительно от­ли­чающая Человека от животного. Что такое смех и Искусство смешного? И не есть ли это то самая за­гадочная «экстравертная интуиция»?

Однако, это уже детали, которые нужно будет шлифовать и дорабатывать. Общая картина все же складывается. Можно даже уточнить задачу: искомая Первопричина должна быть такой, чтобы из нее могли пос­те­пе­нно развиться все четыре типа Искусств – инстру­мен­таль­ное, эмо­ци­она­льное, со­зерцательное и интуитивное. Цель для полета сказочной фантазии известна, осталось найти надежные ориентиры в выбранном направлении.

Полетное задание

Природные границы эмоциональной сферы имеют ог­ра­ничения по децибелам и частотам зву­ка. Социально-сексуальное поощрение интег­рирует стаю максимум в два-три десятка особей, и то в пределах прямой видимости. Даже для примитивного социума из нескольких родов недостаточно од­ной лишь первой сигнальной системы или первичных половых признаков. Если семью самых ум­ных животных, горилл или шимпанзе, разделить непроницаемой стеной, то «социальная» общность прек­ращается. Однако если разделить сте­ной людей, то они быстро найдут способ перестукиваться или пере­сы­лать письма, в которых слова обязательно имеют эмоциональную окраску побуждения.

Если, например, разлучаются друзья – кто-то уехал учиться в другой город, то вынужденно развивается и творчество в сфере эмоционального побуждения – в ход идут стихи, песенки, а также завлекательные картинки в Интернете. Можно предположить, что самый первый творческий поиск был вызван внезапным и необра­тимым разде­ле­нием прачело­вече­ской стаи. Однако этот раскол, тем не менее, не был пол­ным и окончательным. Дол­жна была сохраниться возмож­ность посылать уже не прямые, а си­мволические сигналы в виде самых первых «песен», а потом и «картинок».

Чтобы прийти к однозначным выводам о причинах и условиях перехода от максимального раз­вития природных инстинктов животной стаи к эволюции сложных социальных систем, еще раз сфор­мулируем в самом общем виде ряд бесспорных выводов из общеизвестных фактов:

1) Человека, даже первобытного, отличает от животного, даже самого умного и высоко­орга­ни­зованного, способность к сложному творчеству, продуктивной фантазии.