Антон Губенко - Виктор Митрошенков

Мы прибежали к самолету, увидели его висящим на парашютных ремнях головой вниз, и вместо ругани, обычной в таких ситуациях, он спросил: „Второй полет не сорвется?“ Это был Антон Губенко с его неукротимой устремленностью в небо».

Не обходилось в учебе и без курьезов. Однажды, отрабатывая упражнения по разучиванию переворотов, он, одобренный похвалой, переданной Стефановским по переговорной трубе, так увлекся новой фигурой, что не заметил, как потерял высоту. Он приготовился к очередной фигуре, как вдруг почувствовал, что управление перехватил инструктор. На земле, срывая с головы шлем, Стефановский отчитал Губенко и указал на плохую осмотрительность.

Такой разнос Антон переживал больно. А через несколько дней произошел еще один случай.

Выполняя самостоятельный полет на скороподъемность, Губенко встретил на пути облачко и несказанно обрадовался ему. Укрывшись за ним, он стал пилотировать, выделывать фигуру за фигурой. Рассчитав время возвращения, он направил самолет на аэродром, довольный собой. Ему хотелось петь. Он с благодарностью подумал об одиноком облачке. Кругом чисто. Он видел дымку в горах, зелено-голубую над морем, и себя, покорителя высот. Антон запел. Ничто не обещало близкой беды. Безмятежность он сохранил и на аэродроме до тех пор, пока не был вызван к командиру отряди.

— Где вы сегодня были? — спросил командир.

— В зоне.

— Что делали?

— Я попал в облака и взял высоту выше заданной.

— Скажите прямо — пилотировали без разрешения. Сколько петель?

— Пилотировал. Пять петель и три переворота.

— Пять и три. Точно. Я сам был в воздухе и считал каждую вашу петлю. Хорошо, что не соврали, а то за каждую петлю дал бы сутки ареста.

Губенко не наказали. Но он хорошо понимал, что два замечания подряд много, и решение об отчислении может быть принято в любой момент.

Накануне выпуска из училища курсантов ознакомили с аттестациями. На Губенко писал Стефановский. Размашисто, короткими, многозначительными фразами, вкладывая в них свое понимание сути летчика, он писал:

«Воля развита... Решителен, инициативен, сообразителен, упрям. Не всегда выдержан. К работе приступает с энергией, но скоро остывает. Вынослив. Впечатлителен. Характер не вполне сформировавшийся... В обстановке разбирается хорошо. Военной подготовки для занимаемой должности достаточно. Полученные знания может применить на практике и передавать другим. В дисциплинарном отношении требует руководства. Политически развит... Летает с охотой...»

Молодые инструкторы на похвалу были скупы. Они боялись переоценить не курсантов, а себя, красных командиров с одногодичным опытом.

Антон доволен. За словами есть дело: он будет летчиком. Предложение Стефановского сфотографироваться воспринял восторженно. Кому из инструкторов хотелось хранить фото ненавистного курсанта. Значит... Значит, это не так. И на первом командирском фото с двумя кубиками Антон со своим любимым инструктором! Не ожидая распределения, Антон с присущей ему оперативностью и решительностью написал рапорт на имя начальника 1-й школы летчиков Стойлова и военкома Вялова:

«Прошу Вас направить меня на Дальний Восток. Именно там нашей стране угрожает нападение империалистических войск. Обязуюсь служить честно, овладеть в короткий срок новым самолетом и научиться летать в любых метеоусловиях. Трудностей не боюсь. Отдаленности не страшусь. Школу не подведу».

Стойлов на рапорте написал:

«Молодец. Горжусь. Просьбу удовлетворить».

На выпускном вечере Антон Губенко произнес речь:

«Мы уезжаем из школы в самые отдаленные уголки нашей великой Родины и увозим с собой безграничную любовь к Стране Советов, пожизненную верность выбранному пути, признание нашим командирам, комиссарам, инструкторам, передавшим нам свои знания, частичку своего сердца.

Мы обязуемся высоко нести честь воспитанников Качинской школы, трудом своим приумножать славу Красного Воздушного Флота, бдительно стоять на охране воздушных рубежей СССР, неустанно овладевать новой авиатехникой, тактикой, быть в готовности дать сокрушительный удар по врагу».

Ночью, вернувшись с выпускного вечера, он написал письмо сестре:

«Мама-Таня!

Час назад я официально признан военным летчиком. Я являюсь частичкой нашего огромного и могучего Красного Воздушного Флота и несу ответственность за охрану созидательного труда советского народа. Как красный командир, я принял решение поехать служить туда, где наиболее опасно, вероятно, может быть нападение на нашу страну. Командование удовлетворило мою просьбу. Я еду на Дальний Восток. Да-да, Таня, я счастлив. Я чувствую потребность в моих силах, знаниях. В тех суровых условиях я пройду настоящую закалку и получу необходимый боевой опыт.

Навести маму и передай ей лично о моем новом месте службы. Пусть не переживает, ведь мне виднее, где быть и служить. Писать пока не буду. Деньги буду посылать тебе и маме, помогай всем нашим».

Лейтенант Антон Губенко, окрыленный доверием, уехал служить на Дальний Восток...

Анатолий Серов и Антон Губенко уже давно сидели на лужайке, у высокого кедрача, в разлапистых широких листьях папоротника.

Анатолий, облокотившись на руку, слушал Губенко.

— Вот, кажется, и все, — заканчивая свой длинный монолог, закруглился Антон.

— Хорошая биография, — констатировал тихо Серов. — Вот теперь я, кажется, действительно знаю тебя.

По всем показателям соревнований Анатолий Серов занял первое место, вторым был Антон Губенко.

Газеты донесли до гарнизона это радостное известие раньше приезда Антона. Его встречали торжественно.

Глава третья

В апреле 1934 года Антон Губенко был назначен командиром авиационного отряда одной из частей Московского военного округа.

Молва о неистовом летчике обогнала его и достигла части раньше, чем Губенко там появился.

Антон приступил к исполнению своих обязанностей в мае. Познакомившись с летчиками, он проверял технику пилотирования своих подчиненных: четкость пилотажа, находчивость, выдержку, физическую подготовленность.

— М-да! — протяжно под аккомпанемент моторов начал свой первый разбор полетов Антон Губенко.

Летчики сидели вокруг него на молодой траве.

— Думал, вы летаете поискуснее... Но ничего... А может быть, я вам не словами буду доказывать, а делом? Я вам покажу на самолете...

...Он взлетел и перед изумленными летчиками проделал все фигуры высшего пилотажа. Самолет описывал круги в чистом лазурном небе, бесшумно, оставляя звуки позади, стремительно несся к земле, на бреющем пролетал над аэродромом и, вновь вставая свечой, стремглав достигал необходимой для пилотажа высоты. Антон работал чисто, уверенно, вертко, как может обращаться с машиной только большой мастер.