Жестокость любви - Кэрол Мортимер

— Я загляну к вам завтра.

— С какой целью? — резко обернулась она, уже сделав шаг наружу.

Герцог сверкнул белозубой улыбкой, выходя следом за ней.

— Ну, например, с целью удостовериться, что вы полностью оправились от вечернего происшествия конечно же.

Не могло быть никаких «конечно же» с этим заносчивым джентльменом. Она не желала принимать у себя Руперта ни завтра, ни вообще когда-либо.

Она подозревала, что, несмотря на все их ухищрения, весть о закутанной в плащ даме, покидающей бал Софии в карете герцога Страттона, к утру непременно распространится по Лондону, как пожар. Не хватало только слухов о том, что он посетил ее на следующий день!

— Уверяю вас, я уже полностью оправилась, ваша светлость.

— И все же я вас спас и теперь чувствую себя обязанным лично удостовериться в этом поутру, — продолжал настаивать он.

Пандора в отчаянии воззрилась на него. Всего несколько минут назад он полностью отрицал наличие у себя каких-либо тонких чувств, но открыто признать это она не могла, всей кожей ощущая присутствие посторонних ушей в виде грума. Если он притворяется глухим и слепым, это вовсе не значит, что он не запоминает каждое сказанное ими слово, чтобы было о чем посплетничать на досуге с другими слугами герцога.

Благородные господа жестоко заблуждаются, полагая, что челядь не обсуждает их поступки. И недостатки…

Пандора гордо расправила плечи.

— Поступайте, как считаете нужным, ваша светлость, — холодно бросила она.

— Я обычно так и делаю, — заверил он ее, беря за руку. Он намеренно не сводил насмешливого взгляда с ее потрясенных глаз, когда прижимался губами к кружевной перчатке. — До завтра, Пандора.

Она вырвала у него руку.

— Прощайте, ваша светлость.

— Нет, моя дорогая Пандора, до свидания, уверяю вас, — промурлыкал он, наблюдая, как она поднялась по ступенькам особняка и проскользнула в дверь, которая распахнулась перед ней, не успела она поставить ногу на верхнюю ступеньку.

И ни разу не обернулась!

Он нахмурился при мысли, что ему пора возвращаться домой.

И о женщине, которая, вне всяких сомнений, ждет его там…

Глава 4

— Как мило с вашей стороны нанести мне визит, ваша светлость! — Пандора, каждой клеточкой источая любезность, поднялась и присела перед Рупертом в реверансе, когда он с присущей ему заносчивостью прошествовал в кремово-голубой салон ее лондонского особняка. Она кивнула Бентли, своему дворецкому, разрешая ему удалиться. Лишь Всевышний знал, сколько усилий она приложила, дабы сохранить спокойствие и не показать, как сильно ее встревожило то обстоятельство, что джентльмен решил-таки сдержать слово и заявился к ней с утра пораньше.

Герцог выглядел умопомрачительно.

— Ваша светлость, позвольте представить нашего семейного поверенного мистера Энтони Джессопа. — Пандора обернулась на относительно молодого темноволосого джентльмена, который находился с ней в комнате. — Мистер Джессоп, это его светлость герцог Страттон.

Джентльмены поприветствовали друг друга — поверенный грациозно поклонился, герцог напряженно кивнул. Мистер Энтони Джессоп стал поспешно собирать бумаги со стола, явно чувствуя себя не в своей тарелке под пронзительным взглядом серых глаз Руперта.

— Дадите мне знать, когда все уладится, Пандора? — с улыбкой повернулся он к ней.

Она был раздражена, поскольку нынче первым делом связалась с конторой Энтони Джессопа, и этот джентльмен уже через час был у нее, но из-за появления герцога пришлось спешно заканчивать переговоры. Как бы ей хотелось придумать благородный повод выпроводить Страттона вон из дома!

— Конечно.

Она позвонила в колокольчик, вызывая дворецкого, тепло улыбнулась мужчине, который несколько лет, вплоть до смерти Барнаби, был его поверенным и теперь перешел к ней. Весь последний год ей приходилось не только вести домашние дела, но и заниматься своими личными финансами, без его помощи она бы попросту не справилась.

Поверенный повернулся и кивнул гостю, чуть моложе его самого.

— Ваша светлость.

— Джессоп. — Ответной улыбки не последовало. Руперт молча ждал, пока тот удалится из комнаты в сопровождении дворецкого. — Весенняя уборка, Пандора?

— Прошу прощения? — непонимающе уставилась она на него.

— Я заметил в прихожей несколько сундуков, видимо ожидающих, чтобы перебрали их содержимое, прежде чем раздать бедным.

Она судорожно вдохнула, еще вчера заметив, что герцогу чужды пустопорожние светские разговоры, сегодня утром он, по всей видимости, решил продолжить откровенные беседы!

И все же она сделала попытку вернуться в привычное русло и вопросительно взглянула на него.

— Не желаете ли чего-нибудь освежающего, ваша светлость?

— Нет, — категорично отверг он ее предложение.

— В таком случае, может быть, присядете, ваша светлость? — Она махнула рукой в сторону кресла, самого дальнего от кремового дивана, на котором сидела сама.

Он полностью проигнорировал ее жест, решительным шагом пересек комнату и опустился рядом с ней на тот же самый диван! Его близость помимо воли взволновала ее.

— Может, соблаговолите пояснить, что тут происходит, Пандора? — с нажимом произнес он.

— А что происходит, ваша светлость?

Его чувственные губы изогнулись в невеселой улыбке.

— Сундуки в прихожей и поверенный в вашем салоне.

— Какая нынче хорошая погода, ваша светлость, не правда ли? Тепло, и солнышко светит. — Пандора повернулась и уставилась в окно на залитый солнцем сад. — Вы приехали верхом или в экипаже?

— Какое это имеет значение? — Он стал терять терпение.

— Я просто…

— Я знаю, что у вас все просто, Пандора, но не собираюсь сидеть здесь и обмениваться с вами ничего не значащими глупостями. — Он мрачно сверкнул глазами. — Я снова спрашиваю: почему поверенный посетил вас в столь ранний час и что означают эти сундуки в холле?

«Ну и упрям же он!» — подумала Пандора, нахмурившись.

— Не могли бы вы хотя бы… попробовать притвориться вежливым и поддержать беседу?

— Нет.

Она в волнении поднялась.

— Я уже говорила, что полностью оправилась от вчерашних… неприятностей. Спасибо за заботу. — И многозначительно приподняла брови.

Руперт не обратил никакого внимания на ее откровенную отповедь. Он и сам видел, что — по крайней мере, внешне — она действительно оправилась от назойливых ухаживаний Сугдона. Ее золотистые локоны вновь тщательно уложены, несколько милых кудряшек спадали на виски и шею, бледно-лиловое платье служило изумительным фоном для фиалковых глаз, на щеках розовел румянец.