Категории
Самые читаемые
RUSBOOK.SU » Детская литература » Детская проза » Теплый Благовест - Лев Кузьмин

Теплый Благовест - Лев Кузьмин

Читать онлайн Теплый Благовест - Лев Кузьмин

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12
Перейти на страницу:

Пока я пыхтел, возился, Олёха с Маней с криком, с веселым визгом успели подняться и съехать не по одному разу, а потом принялись меня, неумеху, подсаживать.

И вот я вскарабкался, встал, огляделся, и у меня захватило дух.

На зыбкой под ногами соломе я стоял, как на высоких, небесных облаках! Мне даже показалось: они плывут подо мною, клубятся. Они клубятся оттого, что соломенная гора не едина, а нагромождена из гор нескольких.

Вот здесь — вершина, за ней — ложок.

Дальше — снова вершина, а там — опять ложок.

И все это — меж небом и землей. Все настолько высоко, что Маня с Олёхой кажутся мне отсюда крохотными, а сам я себе кажусь таким же вольным, счастливым, как реющие с пронзительным верезгом в синеве над деревней быстрые птицы-стрижи.

Я сам готов подать такой же торжествующий голос, готов распахнуть свои руки, как легкие крылья, но тут Олёха и Маня с земли мне кричат:

— Съезжай! Не трусь!

И я отвечаю:

— Не трушу! Даже съеду там, где побоялись вы!

И со своей шаткой, соломенной вершины я нацелился на вершину еще более высокую, соседнюю. Я задумал перебежать через пологую перед ней ложбинку. Сделал один быстрый шаг, сделал второй шаг, и вдруг солома подо мною поехала, разомкнулась, и я рухнул в пустоту. Свет мелькнул, исчез, и ладно — я летел стоймя, а не вниз головой, не то от удара о землю сломал бы себе шею.

Да и все равно я от испуга был ни жив ни мертв.

Вокруг — сразу черная тьма. Я — в глубоком колодце, в щели меж кучами. Вокруг — крутые, колкие стены, сухой, спертый воздух, и, — если не считать моего по соломе шуршания, — гробовая тишь.

В ужасе я так и ринулся на штурм скользкой стены, да не смог вскарабкаться и на вершок.

Тогда стал прорывать нору вдоль земли, в ту далекую сторону, где остались Олёха с Маней. Но солома была так плотно придавлена всею верхней своей тяжестью, что сколько я не скребся, а к желанной свободе не продвинулся ничуть. Лишь поднял такую пыль, что стало совсем нечем дышать.

— Олё-ёха! — завопил я горестно.

— Ма-аня! — дурным голосом заорал я.

И только, когда напрочь охрип, услышал слабенький ответ. Он пришел не с земли, не со стороны лужайки, а откуда-то сверху, как бы с невидимых мне теперь небес.

— Ау! Куда ты запропасти-ился? — донесся с далекой выси басок Олёхи.

— В эту вот прóпасть и запропастился… — отвечаю я. Отвечаю, умоляю: — Давай меня как-нибудь вынь!

— Никак тебя не вынуть… Нечем… Мы сами обвалимся вот-вот… — гудит сверху Олёха, ему вослед едва слышно вторит Маня:

— Мы сами тут над тобой едва-едва за солому держимся… Мы сами теперь боимся… Но все равно чего-нито да придумаем, ты маленько потерпи!

И вот они умолкли, и вот они принялись, должно быть, думать, а я стал ждать, терпеть.

Ждал-ждал, терпел-терпел, а их — не слышно.

Еще подождал, еще потерпел, а от них — ни звука.

И тогда я понял: они меня бросили! И я стукнул кулаком в глухую, колючую, отвесную стену, закричал навзрыд:

— Обманщики! Изменщики! А еще уплетали да хвалили мои пряники!

Но теперь даже самые досадные, самые укорительные слова орать было напрасно, и в душной тьме все мои вопли мало-помалу перешли в тихий плач.

Я сжался комочком. Я уткнулся мокрым лицом в колени и горестно думал:

«Вот тебе и — крылатый стриж в небесах! Вот тебе и всякие слова о счастье! Зря их пишут на открытках с цветочками мамины подруги, зря их повторяют деревенские мужики-возчики, напрасно мне о счастье наговаривали мама с бабушкой! Потому что взаправду-то, жди — не жди, надейся — не надейся, а заместо счастья по тебе возьмет да и грохнет несчастье! Объявятся такие вот дружки, как Олёшка да Манька, завлекут тебя, сами не ведая, в такую вот ловушку, да тут и покинут… И никакого счастья у меня уж не будет, вот здесь вот я навсегда и останусь, и даже китайская моя, веселая кружечка перейдет к кому-нибудь другому!»

Как только я про кружечку подумал, так даже еще горше залился слезами. И совсем-совсем распрощался с надеждой на спасение. Я даже приготовился здесь, в тесном, соломенном колодце, и умереть. Только вот не знал, в каком положении умирать лучше — в лежачем или сидячем…

Но тут вдруг мне сначала почудилось, а потом и въявь послышалось: надо мною опять зашумели соломенные пласты, и опять сверху раздаются голоса. Только теперь не Олёхи, не Мани, а бабушки Асти и мамы.

Мама кричит тревожно:

— Сынок, ты жив? Сынок, ты здесь? Миленький, откликнись!

Бабушка подает голос еще громче, даже приказывает:

— Если цел, хватайся за веревку!

И ко мне, шурша, спускается, падает почти прямо мне на макушку конец этакой крепенькой, славненькой, длинненькой, очень замечательной веревки!

Я за него хватаюсь — не оторвать никакими клещами!

И мама с бабушкой выдергивают меня из моего ужасного провала легко, как репку!

А Маня с Олёхой стоят внизу под соломенной горой, машут, подпрыгивают, радуются:

— Говорили спасем, вот и спасли! Говорили поможем, вот и помогли!

И я к ним почти на руках мамы и бабушки съехал по соломе вниз.

А потом мы всей нашей компанией шагали обратно к избе бабушки. И вокруг, по-прежнему светило солнце, в необъятной выси небес кричали, реяли вольные стрижи, и я опять глядел, как совсем молодая наша бабушка Астя шагает впереди всех по зеленой траве босиком.

Она ступает быстро, она ступает широко, а за нею дружно мелькают голыми пятками Олёха с Маней.

Я глянул на маму и увидел: она босиком тоже. Видать, поднятая по тревоге, не успела обуться. Да, пожалуй, ей это очень даже и нравится. Она приминает легкими, белыми ногами пушистую зелень придорожной муравки и, не отнимая руки от моего плечишка, все твердит:

— Какое счастье! Какое счастье!

— Вот так по траве идти босиком счастье? — спрашиваю я.

А мама отвечает:

— Да, и — босиком… Да, и — по траве… Но самое-то главное — мы идем опять с тобой рядом. Мы — вместе!

И все держит и держит меня к себе как можно ближе, все не отпускает мое плечо.

ЯБЛОЧНЫЙ СПАС

Мне всего лет пять или чуть лишь побольше, и бегать где попало одному мне бабушка пока что не разрешает. Особенно не велит ходить в гуменник к старому там нашему пруду. «Пойдешь один-то, да в него и упадешь… Бултыхнешься в него да и потонешь! Что тогда делать станем?!»

И до того она зорко за мной смотрит, что при всей моей юркости я дальше запертой на веревочку калитки так ни одного раза в гуменник к пруду пронырнуть и не успел.

Зато, когда бабушка идет туда с ведрами сама, когда она поливает там огуречные грядки или носит воду в пропахнувшую дымом баньку, то вот тут и я топочусь рядом с бабушкой, и смотрю на запретный пруд сколько пожелается.

А там интересно все.

Там врыты в сырой берег ступени и на самой нижней, на мокрой доске почти всегда сидит пучеглазая, важная лягушка. Заслышав шаги наши, она звучно, будто кто шлепнул ладонью в ладонь, прыгает в воду и по ровной глади пруда идут зыбкие круги. От их толчков удирают длинноногие пауки-водомерки, на плаву начинают покачиваться плоские, похожие на зеленые плотики, листья кувшинок. А в чистых прогалах меж листьев, в самой глубине, в таинственной полутьме золотисто мелькают крохотные карасишки.

И, понятно, что я с края доски так весь туда и тянусь: «Ой, поймать бы хоть одного карасика!» Но бабушка каждый раз крепко ухватывает меня за рубашку:

— Ты еще сам, как карасик! Вот подрастешь, тогда и поймаешь! В рыбаки тебе ладиться рановато.

Слова бабушки ласковы, не обидны, но я делаю вид, что обижен:

— Рановато, рановато… У тебя все для меня рановато! Вот папка с мамкой так говорить не станут, когда сюда, к нам, вернутся из своего городища-города!

— Дай Бог, чтобы вернулись… — почему-то совсем теперь иным, грустноватым голосом отзывается бабушка, но я уже смотрю не на карасиков, а на самое здесь для меня прельстительное, на раскинутую зелено-тенистым шатром по-над берегом пруда, старую яблоню. Сквозь ее листву заманчиво просвечивают крупные яблоки. У меня от одного вида их сладко во рту, я запрокидываю голову к веткам, на бабушку ворчу с досадою настоящей, неподдельной:

— Скажешь, мне и яблочка попробовать рано?

— Скажу… — оживает, улыбается бабушка опять.

— Но почему? Отчего? — не отступаюсь я, а бабушка объясняет:

— Не велит Спас! Спасов срок не наступил… И кто яблочко схрупает не в срок, тому оно не пойдет в прок. Ослабнет пузéнция! Хватит торговаться, идем поливать грядки.

Расплескивая из переполненных ведер воду, бабушка понужает идти меня к грядкам, а я все равно оборачиваюсь, все гляжу: «Вот если бы пришел под яблоню сам, один, то смог бы до яблочков дотянуться или не смог бы?» И выходило, что нет, не сумел бы, и оставалось мне только ждать, когда все разрешит бабушкин Спас.

1 ... 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать Теплый Благовест - Лев Кузьмин торрент бесплатно.
Комментарии
Открыть боковую панель
Комментарии
Сергій
Сергій 25.01.2024 - 17:17
"Убийство миссис Спэнлоу" от Агаты Кристи – это великолепный детектив, который завораживает с первой страницы и держит в напряжении до последнего момента. Кристи, как всегда, мастерски строит