Сбывшаяся надежда - Джоанна Лэнгтон

Но Энжи покривила душой: начищая до блеска полы, она пела вслух. Работу по дому она любила и знала до мельчайших деталей. Выйдя замуж за Лоренцо, вежливо и заботливо обращавшегося с ней, она наивно торжествовала победу над системой. На самом же деле она лишь органично вошла в нее. Она была готова на любые жертвы, лишь бы находиться с ним рядом, и выселить ее с Сицилии можно было только силой.

— Если помнишь, я настаивал на твоем дальнейшем образовании, — сухо заметил он.

— Помолчи, не надо ворошить прошлого. От этого мне становится дурно! — сердито воскликнула она, сверкнув глазами.

Да, он предлагал ей продолжить обучение в институте в Падуе. Но ее дед воспротивился, едва она упомянула об этом. Зачем это мужу надо посылать свою жену учиться дальше? Ему должно быть достаточно того, что она умеет читать и писать. По правде говоря, Энжи тоже не хотелось уезжать в другой город, тем более так далеко от Лоренцо, где все будут смеяться над ее посредственным итальянским. Она наивно спросила мужа, не поедет ли он в Падую вместе с ней, но тот ответил, что сможет лишь изредка навещать ее, поскольку иначе не позволяет работа. Сейчас ей казалось, что именно это его предложение и было первым шагом на пути освобождения от их смехотворного брака и обретения им свободы. Уговаривая ее продолжать учиться, да еще так далеко от Мольфетте, он готовил почву для безболезненного расставания, следуя принципу, что время и расстояние — лучшие лекари.

Надо сказать, Лоренцо неплохо сыграл свою роль, утверждая, что будет скучать по ней. На все его уговоры о необходимости продолжения образования, и в первую очередь ради нее самой, ее чувства собственного достоинства, Энжи упрямо твердила, что он стыдится своей жены, и устраивала истерики, объявляла голодовки. Сейчас ей было стыдно за себя, и она с горечью признала, что сама создала невыносимые условия для супружеской жизни.

— Нам надо о многом поговорить, — сдержанно сказал Лоренцо.

В воздухе повисло напряжение. Впервые в жизни Энжи видела своего мужа таким сосредоточенным и суровым. Весь его задор и дурашливость куда-то исчезли. Подобная перемена одновременно и напугала ее, и настроила на воинственный лад.

— Вообще-то нам не о чем говорить, не считая истории с мошенничеством, — агрессивно откликнулась она. — Но, если ты хочешь обсудить…

— Только заикнись о пресловутых виллах, и я взорвусь. Они для меня ничего не значат, — перебил он. — Это был лишь предлог заманить тебя на Сицилию, и не больше.

— В таком случае я не понимаю, что тебе надо от меня, и не намерена гадать, — глядя в глаза, поблескивавшие опасным золотистым блеском, произнесла Энжи, чувствуя, как холодок пробежал по спине.

— А тебе и не надо. Ты и так догадаешься: тебе подрезали крылья и больше не будет свободных полетов, — четко выговаривая слова, произнес Лоренцо. — Мы с тобой все еще муж и жена.

— Почему ты так упрямо придерживаешься этой версии? — возмущенно вскричала она. — Это же неправда!

— Пять лет назад ты сделала всего лишь устное заявление своему адвокату, который вскоре после этого уволился. Вчера я разговаривал с его сыном, и он проверил для меня всю документацию по данному вопросу. Есть копия письма, посланного тебе старым мистером Кимберли, в котором тот советует обратиться к более опытному в таких делах юристу. Никаких других шагов предпринято не было, — сухо изрек он.

Энжи почувствовала неладное, видя растущее раздражение Лоренцо: он явно не верит ей и ждет объяснений.

— Если произошло глупое недоразумение, я обещаю тебе, что, как только вернусь домой, сама лично все проверю…

— Не отрицая факта заключения брака! — ехидно перебил Лоренцо.

— Ради Бога, я все проверю, мне безразлично, — пробормотала Энжи, содрогаясь при мысли, что они все еще женаты.

— Пять лет назад я, может, и согласился бы аннулировать наш брак, — продолжал он, с прищуром глядя на раскрасневшееся лицо Энжи. — Честно говоря, тогда я считал своим долгом освободить тебя от семейных уз. Но сейчас я так не считаю. Вульгарно выражаясь, Анжелика, теперь я хочу жену, за которую платил столько лет.

— Ч-что ты хочешь? — заикаясь, переспросила она.

— Я намерен обладать тем, что оплачено мною. Это мое право.

— Ты либо свихнулся, либо шутишь… Нет, наверное, ты шутишь! — не веря своим ушам, с нервным смехом произнесла она.

— Почему? — Он пристально посмотрел на нее. — Давай отбросим лицемерие в сторону. Начнем с того, что это ты заманила меня в ловушку.

— Я не…

— И не пытайся отрицать это, — сухо оборвал он. — Я отлично помню твое упорное молчание, когда дед спрашивал нас о том, что произошло между нами. Ты же знаешь, что я и пальцем не коснулся тебя, но упорно молчала.

Энжи припомнила тот вечер, когда Лоренцо, обнаружив ее спрятавшейся на заднем сиденье его машины, отвез обратно в Мольфетте. Она ужасно разозлилась на него, ибо надеялась, что он поможет ей бежать из ненавистного дома. Тогда умер прадедушка Лоренцо отец Витторио, и она знала, что теперь у ее возлюбленного не будет повода приезжать в деревню. Не в силах скрывать свои чувства к Лоренцо, она подлила масла в огонь, рассказав обо всем деду и немного приукрасив уже и так вспыхнувшие сплетни об их отношениях. Тот, естественно, запретил ей даже писать Лоренцо, не говоря уже о том, чтобы встречаться. И она решилась на этот необдуманный, отчаянный поступок…

Лоренцо обнаружил ее только на заправке, отъехав от деревни на почтительное расстояние. В тот вечер он единственный раз потерял самообладание. Его ярость напугала Энжи. Не обращая внимания на просьбы и мольбы о помощи, он затолкал ее в машину и отвез обратно. К тому времени, когда они вернулись в деревню, была уже ночь. Для сурового Карло Аньези подобный поступок его внучки был смертным грехом и не имел оправдания. Он потребовал, чтобы Лоренцо, опозоривший его внучку, женился на ней.

— Дедушка знал, что между нами ничего не было, — слабо защищалась Энжи.

— А я знал, что, если бы не женился на тебе, твоя жизнь с ними превратилась бы в ад! И я взвалил на себя всю ответственность. А что получил взамен? — ядовитым тоном поинтересовался он. — Невесту, которая брала с собой в кровать тряпичную куклу.

Щеки Энжи пылали, и не хватило бы даже льдов всей Арктики, чтобы остудить их.

— Кукла Жаннет в цветастом наряде, в фартуке и чепчике, — умильно закончил Лоренцо. — Поверь мне, это действовало намного сильнее, чем если бы на тебе был пояс целомудрия.

Гордо подняв голову, Энжи переборола стыд и резко бросила:

— Ты сказал… ты говорил, что хочешь жениться…