КВАZИ - Сергей Лукьяненко

На это я не нашёлся что ответить. Сел вперёд, Михаил за руль, мальчишка со странным именем Найд забрался назад. Повозился там и спросил:

– У вас есть совместные школы?

– Совместные? А… да. Есть. Конечно.

– Найд, – негромко сказал Михаил. – Три правила.

– Никуда не забегаю, смотрю внимательно, вопросы задаю потом, – с шумным вздохом сказал Найд, и я понял, откуда Михаил перенял свою манеру имитировать эмоции.

Мы поехали обратно к участку и Последнему переулку, Михаил вёл неторопливо, очень аккуратно, но как-то ухитряясь ни разу не встать на светофоре.

– Будем исходить из того, что у Виктории имеется какая-то неизвестная нам страсть, – сказал он. – Страсть в смысле «цель». В эту цель входило возвышение её мужа…

– Она могла планировать только то, что он восстанет, – заметил я. – Как скоро он возвысится – вопрос спорный. По Земле до сих пор шесть миллиардов восставших ходят, а возвысившихся – сотня миллионов.

– Сто четыре миллиона шестьсот тысяч, – поправил Михаил. – Давай всё-таки исходить из того, что она хотела иметь рядом кваzи, а не восставшего.

– Это логично, – согласился я.

– И эта неизвестная нам страсть не связана напрямую с личностью Виктора, – продолжал Михаил. – Иначе после его смерти она покорно приняла бы задержание и наказание. Но Виктор безвозвратно умер, а страсть осталась.

– Другой мужчина? – предположил я.

– Лучше будем говорить «цель», иначе ты сбиваешься, – решил Михаил. – Нет, не думаю.

– Нам бы очень, очень сильно помогло, если бы мы оба знали то, что знаешь ты, – невинно заметил я.

– А именно?

– Почему ты прибыл на место преступления?

– У меня была информация…

– Это я слышал. Кому грозила опасность – человеку или кваzи? Почему ситуация была столь важна, что в Москву направили тебя, челове…

Я запнулся. Мальчишка сзади тихо хихикнул.

– Найд! – строго сказал Михаил.

Я страдал молча.

– Слушаю дальше, Денис.

– Почему направили тебя, кваzи из ближнего круга Представителя? Должно было случиться что-то очень важное, чтобы Представитель отослал прочь руководителя своей тайной полиции.

Теперь настал черёд молчать Михаила.

– Интернет – великая сила, – сказал я. – Я вчера не только пил.

– У нас нет тайной полиции, – заявил Михаил.

– О да. У вас и обычной нет. Но есть кваzи, которые выполняют эту работу. Если с молотка снять ярлычок, им всё равно можно забивать гвозди.

– Денис, я не могу ответить на эти вопросы, – сказал Михаил.

– Тогда скажи, насколько общество кваzи однородно?

– Мы разные.

– Я понимаю. Общее ли у вас видение будущего? Одинаково ли вы смотрите на взаимоотношения с людьми? На чём основана власть Представителя?

Найд ёрзал на заднем сиденье. Ему очень хотелось влезть в разговор, но он молчал.

– На эти вопросы, наверное, я дам ответы, – решил Михаил. И начал говорить, аккуратно подбирая слова: – Являясь разными личностями, мы по-разному видим своё будущее. В настоящее время основной является выдвинутая Представителем идея космической экспансии. Мы гораздо лучше людей переносим условия космических полётов и иных планет. Мы можем оставить Землю человечеству, как колыбель, а сами покорить Солнечную систему и двинуться к звёздам. Учитывая, что срок жизни кваzи неопределённо велик, мы малочувствительны к радиации и ряд других факторов – это привлекательная идея. Взаимоотношение с людьми тоже видится нам по-разному. Войны никто не хочет, но есть серьёзные опасения. Они имеют основания. Власть Представителя основана на том, что он гениальный политик, мастер взаимовыгодных компромиссов и общих интересов.

– Ну, сказал ты много, но не сказал ничего, – подытожил я. – Это и так все знают.

Михаил остановил возле дома покойного профессора и посмотрел на меня.

– Да. Но что поделать… Найд, ты остаёшься в машине. Мы отойдём на полчаса-час.

– Я возьму планшет, – сообщил мальчик.

– Три правила поведения в Сети, – сказал Михаил.

Мальчишка закатил глаза и произнёс:

– Не называть личной информации, не знакомиться, не говорить о живых и мёртвых.

Михаил подумал и добавил:

– И ничего не покупать.

Знакомая консьержка при нашем появлении засуетилась, оторвалась от стола, за которым пила чай. Я махнул ей рукой, показывая, что вставать и подходить не надо.

Сами справимся.

Дверь в квартиру Томилиных была открыта и завешена крест-накрест красно-жёлтыми заградительными лентами. Я нахмурился. До сих пор эксперты работают? Или…

Видимо, мысль о Виктории, которая могла оказаться настолько наглой или настолько глупой, что вернулась домой, появилась у нас одновременно. Михаил ловко поднырнул под ленты и оказался в квартире. Я двинулся следом, расстёгивая кобуру.

Но всё было в порядке. В кабинете, разложив на письменном столе чемоданчик с пробирками, пакетами и реактивами, стояла одетая в белый одноразовый комбинезон поверх формы Анастасия – эксперт из нашей лаборатории. Она аккуратно опускала пинцетом в пробирку какой-то волосок.

Наше появление её ничуть не удивило. Кивнув, она закрыла пакет, подписала его и отправила в чемоданчик.

– Царица послала? – спросил я, застёгивая кобуру.

– Привет, Денис. Да. Она сказала, что вы наверняка сюда приедете.

Анастасия у нас работает недавно, сразу после института. Я от её поколения теряюсь. С молодёжью, вроде тех двух девчонок, в сознательный возраст вошедших уже в изменившемся мире, нормально общаюсь. С ровесниками, кому за тридцать, тоже без проблем. А вот с этими, двадцатипятилетними, чей мир опрокинулся и в без того сложном отроческом возрасте, теряюсь. И с юношами, и с девушками. Как-то они иначе на мир смотрят. Не как мы, не как молодёжь. К восставшим и кваzи относятся вроде бы нормально, куда лучше, чем я. К современной жизни адаптировались будь здоров.

Но их что-то изнутри гложет. Фантомные боли какие-то. Наверное, о том мире, когда можно было сесть в электричку, выехать за город и разбить там палатку у тихой речки. Или поехать через всю Европу на машине, останавливаясь в случайных городишках. А то и отправиться куда-нибудь… ну, допустим, в Африку или Азию. В Азию! Ха-ха! В Китай! Или на Килиманджаро взобраться.

Они всё это получить не успели и уже никогда не получат. А могли. Даже если не собирались, то знали, что всё это возможно. Пляжи Гоа, Великая Китайская стена, египетские пирамиды…

Те, кто помладше, на это уже и не рассчитывали, им это словно мечта в Крестовом походе поучаствовать или с Робин Гудом в Шервудском лесу поразбойничать. У них и не болит.

– Нашли что-то интересное, Анастасия? – спросил Михаил. Ну надо же, он весь наш состав в лицо знает.

– Ничего особенного, Михаил. – Анастасия взяла ещё один пакетик, скальпель и принялась вырезать фрагмент кожаной столешницы. – Всё выглядит именно так, как в рапорте Дениса. Мне только кажется, он мог бы и увернуться от восставших. Но я не оперативный сотрудник, и это не моё дело. А что вы хотели посмотреть?

– Компьютер, бумаги… – сказал я.

– Жёсткий диск уже изъяли, часть бумаг – тоже. – Анастасия пожала плечами. – Смотрите сами. Мне ещё на четверть часа работы. Царица велела всё по полной программе запротоколировать.

Мы с Михаилом переглянулись. Я кисло поморщился.

Да, непонятно, что теперь тут искать. Это только в кино попавший в тупик следователь приезжает на проверенное и осмотренное место преступления, после чего находит там самый важный документ, незамеченную гильзу или отпечаток пальца.

В жизни такого не бывает.

Для порядка и из упрямства я всё же порылся в столе, натянув протянутые Анастасией перчатки. Проглядел какие-то оставшиеся бумаги, посмотрел на своём планшете пару мелких флэшек, валявшихся в мусоре, пролистал книжки со стола.

Ничего ценного тут не было.

Было немного рабочей переписки – судя по ней, моложавый профессор занимался именно тем, о чём нам говорили, – ветрянкой. Было немного финансовых документов, из которых следовало, что профессор человек не бедный, но и богачом его не назвать. На флэшках нашлась коллекция старой японской анимации, включая запрещённый по закону о нравственности хентай. Ну, как по мне – невелико прегрешение.

Ежедневник с плохонькими стихотворениями. Похоже, покойный баловался любовной лирикой.

Книжка вульгарно-философских рассуждений о восставших с пометками Томилина. Может, вирусолог он был и великий, но подчёркнутые рассуждения мне показались банальными.

По хорошей привычке, которой меня научил один старый сотрудник, я достал бумагу из подающего лотка принтера и перевернул. Так и есть, для черновой печати профессор использовал оборотную сторону напечатанных листов. На десяти первых я обнаружил исчирканный правками черновик статьи «Моя жена – кваzи», довольно любопытной сама по себе, но никаких сенсаций не содержащей. В основном рассуждения о том, как хороши кваzи. Может, уже и опубликована где-нибудь… Я мельком глянул на текст, испытывая некоторую неловкость – покойный профессор действительно любил свою кваzи-супругу, заказавшую его смерть.