Звездные взломщики - Антон Медведев

Открывая дверь — на то, чтобы открыть столь примитив­ный замок, мне требуются считанные секунды, — я вхожу в здание музея, представляя, как мечется сейчас по комнате ма­ленький человечек. Еще бы, у него на глазах грабитель прони­кает в музей...

Впрочем, пока это был не совсем музей. А точнее, даже совсем не музей, а одно из подсобных помещений. Здесь скла­дировали необходимые для работы музея материалы. Но меня в этом помещении привлекало не его содержимое, а служеб­ная лестница на второй этаж. Надев ночные очки, я внима­тельно осмотрелся и медленно поднялся по ступенькам.

Еще одна дверь, на этот раз толстая и массивная. Но ее даже не надо сверлить — когда-то по косяку двери проходил кабель, от него осталось небольшое отверстие. Осмотрев об­ратную сторону двери, я не обнаружил ничего интересного и приступил к вскрытию замка.

Замок был электронный, весьма мудреный. Пришлось до­стать электронную отмычку и подобрать правильный код, на это у меня ушло целых пять минут.

За дверью оказался коридор, что для меня совсем не было неожиданностью. За последние дни я не один раз мысленно проделал этот путь.

В коридоре была сигнализация, но рассчитана она была главным образом на дурачка. Переключив очки в нужный ре- ; жим, я без труда разглядел протянувшиеся поперек коридора лучи. Под одними я пролез, другие просто перешагнул.

Очередная дверь, на этот раз даже не запертая. И хорошо знакомая мне лестничная площадка — здесь я уже был, путе- шествуя днем по залам музея. Итак, мне выше, на третий этаж...

На третьем этаже возникли вполне ожидаемые сложности. Прежде всего, в небольшом коридоре стояли датчики движения, удивительно мерзкая штука. Отключить их я не мог, миновать стороной тоже, поэтому пришлось на час сорок две минуты — я специально засек время — стать черепахой. Если вам никогда не приходилось идти со скоростью трех-четырех сантиметров в ми­нуту, то вы меня явно не поймете. Это не ходьба, это — пытка. Но миновать датчики движения можно только так, их электрон­ная начинка имеет определенный предел чувствительности. Ког­да я повернул наконец за угол, с меня градом лил пот, спина стала каменной. Несколько минут я разминал затекшее тело, потом еще минут десять просто отдыхал, разлегшись на полу. И лишь после этого пошел дальше.

У дверей выставочных залов меня ждало очередное пре­пятствие в виде теплового датчика. Но установлен датчик был довольно глупо, я заметил это, еще когда посещал выставку. Именно поэтому я без труда подошел к нему, оставаясь вне поля зрения его чувствительной головки, и спокойно залепил датчик полоской клейкой фольги. И даже ухмыльнулся, пред­ставив, как нервничает сейчас директор музея.

И вот я в святая святых музея, в выставочных залах. Здесь горело дежурное освещение, что меня вполне устраивало, — это гарантировало, что где-нибудь не притаился очередной тепловой датчик. Что касается датчиков движения, то в этих огромных залах с их колоннами, ширмами, люстрами, витри­нами их не устанавливали ввиду малой эффективности.

А вот пару видеокамер я все-таки заметил. Меня всегда интересовало, почему в музеях ставят не скрытые точечные камеры, а устанавливают большие и хорошо заметные. Или они считают, что вид видеокамеры испугает взломщика?

Одну видеокамеру я просто миновал, пройдя прямо под ней, ее объектив был направлен на витрину с какими-то че-

репками. Черепки меня, мягко говоря, не интересовали, по­лому я пошел дальше.

Вторую видеокамеру пришлось обезвредить. Самое слож­ное в этом процессе — добраться до кабеля. Пришлось достать строительный пистолет, правда, слегка модифицированный, такой в магазине не купишь. Стреляет стандартными альпи­нистскими дюбелями, при этом почти бесшумно. Бесшумность достигается применением специальных зарядов с отсечкой пороховых газов при выстреле.

Достав первый дюбель, я вложил его в пистолет и выстре­лил в стену. Громкий щелчок, облачко пыли — и первый дю­бель по самую шляпку влез в стену.

Остальное было не чем иным, как азами альпинистской техники: вколачивая в стену дюбели, я медленно лез вверх, перекидывая карабин подвески все выше и выше. Вот и завет­ный кабель, чуть выше и правее — видеокамера. Но меня она пока не видит. Не спорю, я мог бы пройти к заветной витрине и так, предупрежденная Мораном охрана не подняла бы тре­воги. И тем не менее хотелось все сделать чисто. Во-первых, из-за профессиональной гордости. А во-вторых, где гарантия, что мой приятель Джо не наблюдает сейчас за мной из какого- нибудь темного угла? Заподозри он подвох, и все сорвется.

Добравшись до кабеля, я достал нож и аккуратно срезал изоляцию, потом подсоединил к проводам небольшую черную коробочку. Предельно простая штука — процессор, пара кри­сталлов памяти плюс минимум сопутствующих деталей. И ни одной движущейся части. Нажав кнопку, я подождал, пока на коробочке загорится красная лампочка, сигнализируя о готов­ности приборчика. Еще одно нажатие — замигал индикатор записи, теперь сигнал от видеокамеры записан в память при­бора. Но это еще не все: достав керамические кусачки, я акку­ратно отрезал кабель от видеокамеры, тут же на приборчике зажегся зеленый индикатор. Это значило, что приборчик вклю­чился в работу и теперь исправно передавал на монитор в ком­нате охраны записанное в его память изображение. Что мне и требовалось...

Спустившись вниз, я отцепил карабин подвески и уже спо­койно пошел к интересующей меня витрине. Вот и она...

С любовью й невольным трепетом вглядывался я в золо­тые фигурки, они казались мне настоящим чудом. Тысячи лет назад изваяли их руки неведомых мастеров, эти чудесные ве­щицы пережили не только своих создателей, но целые циви­лизации. Сколько видели они на своем веку, сколько могли бы рассказать? И вот они здесь, смотрят на меня сквозь бро­нированное витринное стекло и просят выпустить на свободу. Выпущу, милые мои, обязательно выпущу. Но не сегодня...

Тем не менее я с энтузиазмом принялся за дело. Достав резак, вырезал в стекле несколько небольших овалов — таких, чтобы в них пролезли интересующие меня вещицы.

Я доставал их бережно и осторожно — не дай бог, уроню. Тяжелые и такие холодные. Потом стал укладывать их в сум­ку, заворачивая каждую фигурку в мягкие куски ткани. Пред­ставляю, что сейчас творится у Морана, как мечется директор! Вдруг что пропадет?!

Я набрал килограммов десять изделий, потом пришлось остановиться. Все, хватит, больше не унесу. Да и зачем? Все равно Моран их заберет...

Впрочем, фигурки интересовали не только Морана. Я по­нял это, когда услышал тихий мелодичный голос.

— Неплохо, Вик. А теперь подними руки и отойди от вит­рины.

Я ждал чего-то подобного — в конце концов, именно на этом и строился расчет. И тем не менее сказать, что голос меня удивил, значит не сказать ничего.

Медленно обернувшись, я взглянул на Джо.. И окончательно убедился в истинности громом поразившей меня мысли.

Передо мной стояла девушка, в этом не было никаких со­мнений. И хотя лицо незнакомки скрывала маска, точеная фигурка выдавала ее с головой. Впрочем, Джо — язык теперь не поворачивался так его называть — подцепил край маски и медленно стянул ее с лица.

Расплескались по плечам русые волосы, пронзительный взгляд пригвоздил меня к полу. Я едва смог шевельнуть губами.

— Алиса...

— Узнал, ненаглядный ты мой? — Девица усмехнулась.

— Узнал. — Мои мыслительные способности стали по- псмногу восстанавливаться. — Знаешь, я подозревал кого угод­но, но только не тебя.

— Разумеется. Я всегда была для тебя чем-то второстепен­ным. — Девушка смотрела на меня с непонятной задумчивос­тью. Впрочем, пистолет в ее руке не дрожал, это я отметил особо.

— Ну что ты, Алиса... — Я попытался оправдаться. — Про­сто твой папа пообещал переломать мне все кости, если я не то что подойду к тебе, но даже окажусь с тобой в одном горо­де. А твой папаша никогда не любил шутить.

— Стара сказочка. — Алиса покачала головой. — Ты меня бросил, Вик. Бросил ради той вертихвостки из третьесортного борделя.

— Вообще-то это был не бордель, а театр, а она была акт­рисой, — уточнил я. Но лучше бы я этого не делал.

— Еще и издеваешься? — произнесла девушка, ее палец любовно ласкал спусковой крючок. — Пристрелить бы тебя, да мараться неохота. К тому же я припасла для тебя нечто более интересное.

— Послушай, Алиса, ты все совершенно неправильно по­няла. Та девушка была...

— Мне плевать, кем она была! — Голос Алисы зазвенел в тишине зала. — Пять лет я ждала этой минуты, Вик. Пять лет я жила мечтой о мщении. Сначала я просто хотела тебя убить, но это было бы слишком просто, ты заслуживал большего. И теперь ты ответишь мне за все.

— Милая, мне так жаль тебя разочаровывать... — начал было я, но ствол пистолета шевельнулся, и я предпочел замолчать. В конце концов, у Алисы всегда был крутой нрав.