Нф-100: Среди чудес и чудовищ - Константин Мзареулов

- Лимонник полосатый.

И уже погромче, в адрес пилота:

- Скорее глуши мотор, спугнешь!

Он, несомненно, преувеличивал. Зверюга была вовсе не боязливой, а напротив, подобно всем тварям этой планеты, проявляла нескрываемые признаки агрессивной любознательности, поскольку двинулась прямым курсом к вездеходу, намереваясь, по-видимому, помериться силами с насекомым неизвестной ему породы.

Торопливо загерметизировав шлем, Фролов метнулся к тамбуру, выдирая из кобуры лучевой пистолет

- Куда ты, родной? - ласково поинтересовался Астанин, схватив биолога за пояс.- Сожрет ведь - пушку навести не успеешь. Слышишь, небось, уже по крыше топает.

- Подавится,- неуверенно предположил Фролов, но лезть в люк уже не спешил.- Он мне очень нужен.

- Сделаем,- кивнул Ярослав.- Ничего не может быть проще.

Повинуясь его командам, один из роботов (из-за остановки вездехода "кентавры" успели убежать на полкилометра) вернулся к машине и прошил лимонника пулеметной очередью. Насекомое шумно свалилось под гусеницы танка.

Одобрительно шлепнув Ярослава по плечу, Фролов взялся за рычажки управления манипуляторами. Покалеченные в процессе геологического аврала электронно-механические руки вездехода кое-как уложили полосатого жука в контейнер. Роботы снова развернулись цепью, и кавалькада, держа курс на катер, поползла через холмисто-болотистую равнину.

Вообще, события развивались удивительно гладко, без особых осложнений, и все постепенно успокоились. Ослабла остро ощущавшаяся поначалу готовность людей к каверзам чужой планеты. Благодушное настроение коснулось даже Астанина - в последний раз в его жизни. После того, что случилось на Деонисии он вывел для себя важное следствие из закона подлости: "Если дела идут хорошо без всяких на то усилий с твоей стороны - жди неприятностей..."

В полночь по бортовому времени (на широте, где находился катер, наступали вечерние сумерки) Астанин, встретив участников четвертого выезда, отправился спать. Восемь часов спустя он сменил на вахте Бахрама, отметив мимоходом, что вездеход опять отсутствует.

Дежурство это получилось исключительно безынтересным, так ему, во всяком случае, показалось: непроглядная темень снаружи и ни одного бодрствующего на борту. Не предчувствуя, естественно, приближения трагической развязки, Астанин дважды разговаривал с танком (оба раза ему отвечал второй биолог экспедиции Манохин) и со звездолетом. В ходе последнего сеанса связи дежуривший на "Парусе" Бурталов приказал готовиться к взлету, чтобы сразу же после возвращения выездной группы передвинуть катер на новую точку.

Сдав вахту Омарову, Ярослав включил сигнал общего сбора. Вскоре в рубке появился Фролов, а за ним - к изумлению обоих пилотов - и сам Чернышев. Потрясенному Астанину пришлось сделать вывод, что Манохин вопреки всем правилам и здравому смыслу выехал на маршрут в одиночестве.

Профессор, на которого Ярослав обрушился с упреками, принялся терпеливо объяснять, что ничего страшного произойти не может, ибо Манохин - очень опытный исследователь и не раз бывал в переделках, а наблюдения за ночной жизнью здешней экологической ниши очень важны для науки.

- Вахтенный, немедленно передайте на танк приказ о возвращении! - скомандовал Астанин и добавил, строго глядя на профессора: - Обещаю вам обоим дисквалификацию не менее, чем на год. И вам лично, и Манохину. Даже если все закончится благополучно.

- Он, наверное, уже возвращается,- раздраженно проговорил Чернышев.- Не понимаю, почему вы паникуете.

Тут раздался крик Бахрама:

- Яр, танк не отвечает, скафандр тоже!

Астанин догадывался, что неприятность уже случилась, и скомандовал:

- Автоводитель!

Понявший его с полуслова Омаров поколдовал над клавиатурой пульта, и на одном из экранчиков загорелись кодированные строчки, означавшие, что вездеход стоит с заглушённым мотором в 102 километрах южнее десантной ракеты.

Нервничая все сильнее, Астанин доложил на звездолет о создавшейся обстановке, сообщил свое решение и поднял катер. После непродолжительного полета на малой высоте ночные локаторы "увидели" вездеход. Катер финишировал с отключенными антигравитаторами, продезинфицировав струей плазмы почву вокруг места посадки. Метрах в трехстах от ракеты светились иллюминаторы танка.

- Омаров - у пульта, остальные за мной! - процедил сквозь зубы Ярослав.- Оружие к бою!

С пистолетами наизготовку они ворвались в машину, которая, как и предполагал Астанин, оказалась пустой. Чернышев бросился к магнитофонному дневнику. Выяснилось, что Манохина заинтересовал "тройной мигающий свет на восточной опушке", причем последнее сообщение было записано почти три часа назад.

- Вот этот сектор, вот опушка, пытался сориентироваться Ярослав.- Вот эти треклятые тройные вспышки.

Он нажал кнопку лидара. В окошечке прибора загорелось: 922, 1365, 1367, 1372. Первое число означало дистанцию до тройки подмигивающих точек, следующие - до ближайших деревьев.

- Прошло больше двух часов,- прошептал ошеломленный профессор.- У него кончается воздух.

- Может, посоветуемся с командиром? - неуверенно предложил Фролов.

- Здесь командую и решаю я и только я! - отрубил Астанин, а сам подумал, что нужно было приучить их к этой мысли гораздо раньше.- Бахрам, дай свет в ту сторону.

Лучи установленных на танке и катере прожекторов залили ярким светом все пространство вплоть до леса, не открыв космонавтам ничего заслуживающего внимания и подозрения. Обычные кустарники, холмы, валуны.

- Фролов, к штурвалу,- приказал Ярослав.- В направлении леса на первой скорости.

Едва вездеход сполз с высотки, на которой его оставил исчезнувший биолог, как резко ухудшилась видимость. Теперь потоки света отмечали длиннейшими тенями каждую неровность рельефа.

Медленно, тщательно высматривая все вокруг, ехали они к зарослям. До опушки оставалось метров сто, где-то здесь и мигали те роковые огоньки.

Внезапно перед машиной встала стена грунта, словно возле передних катков взорвалась крупнокалиберная бомба. Танк резко клюнул носом, норовя сползти в яму. Однако Фролов был, видимо, очень опытным водителем и сумел, врубив задний ход, удержать "крокодила" на краю образовавшейся воронки.

В яме, ослепленное сиянием танковых фар, копошилось нечто большое, многолапое, камуфляжно разрисованное. Рядом с чудовищем поблескивал серебром полузасыпанный скафандр хорошо знакомого им образца.

Зверь быстро опомнился и, вытянув обе пары клешней, попытался атаковать машину. Он оказался потрясающе живучим - перестал трепыхаться только после того, как лазерные лезвия расчленили его на мелкие части.

Тело Манохина внесли в тамбур вездехода. Сквозь забрызганное засохшей кровью внутреннее стекло забрала ничего не было видно, однако зоолог не подавал признаков жизни, хотя скафандр не имел разрывов, а в баллонах оставалось воздуха еще на полчаса. Последнее означало, что человек перестал дышать примерно час назад, но товарищи, продолжая надеяться на лучшее, ожидали окончания дезинфекции, когда можно будет вскрыть скафандр. Существовал, хотя и совершенно мизерный шанс, что к Манохину удастся применить процедуру регенерации, если смерть наступила не слишком давно, а полученные им травмы не слишком серьезны.