Матка - Татьяна Шуран

— Верно, — неуверенно кивнул Тасманов, не вполне понимая, к чему ведет настырный визитер, который, между тем, ловко раскладывал на столе большие фотографии каких-то руин.

— Потрясающе. Я сам там был. Необыкновенная задумка. Эти ваши автохтоны — просто восьмое чудо света. А теперь посмотрите сюда, — Себестьян приглашающим жестом обвел фотографии. — А вот общая схема, — указал он на сложный чертеж. — Материалы с раскопок, которые проводились в этом году!

Тасманов взглянул на изображения помещений, казавшихся полуразрушенной и засыпанной песком копией его последнего архитектурного проекта. Совпадение настолько поразило его, что он промолчал и наконец присмотрелся к фотографиям внимательно.

— Практически полная идентичность, верно? — не дождавшись комментариев, продолжил ученый. — Я это случайно заметил. Я, признаться, не знаток вашего творчества. Но после такого совпадения специально изучил ваши работы и должен сказать, что много общего… Вот, взгляните… Это сейчас в Музее Древней Истории в Вене. Ритуальный предмет неизвестного назначения. А вот фото с прошлогоднего аукциона Крион: автохтон "Синий Фонарь" — ваше произведение? Практически одно и то же! Вот еще… Монумент, найденный в одном из подземелий, более четырех метров в высоту… Как считается, соединение человека и сверхъестественного зверя… впрочем, некоторые видят здесь двух людей… Очень похожие фигуры у вас в оформлении океанариума, да и не только там. Или, узнаваемый мотив: нос и рот выполнены реалистично, а глаз нет совсем — у многих ваших скульптур то же самое… И, знаете, я бы подумал, что вы сознательно используете древневавилонские мотивы, но как тогда объяснить полную идентичность этой вашей подземной галереи с залами, которые обнаружены только что, буквально несколько недель назад? — Ученый вдруг прервал поток аргументов и вопросительно взглянул на Тасманова. Тот растерялся.

— Вы от меня ждете ответа? — уточнил он.

На этот раз растерялся ученый.

— Дело в том, что я подумал… Может быть, ваши знания… помогут в исследованиях. Потому что вот, например, до сих пор нет никаких предположений о предназначении, скажем, этого изваяния…

Тасманов неохотно заглянул в фотографию и пожал плечами.

— В смысле, предназначении? Он тут повернут неправильно. Желоб надо в землю воткнуть, чтоб по нему кровь стекала, — пояснил он, непринужденно водя пальцем по изображению.

Профессор неуверенно посмотрел на него, словно задумался о чем-то постороннем, а потом снова переключился на фото.

— То есть, вы считаете, что этот предмет служил для ритуальных целей?

— Но ведь написано, — рассеянно заметил Тасманов. Знаки, не раз являвшиеся ему возле алтаря, он узнал, но не придал этому значения. — Вот, здесь же не просто узор. Чаша… неразборчиво… пасть материи — бездна жизни, пусть кровь жертвы… неразборчиво… к началу. — Ученый чуть не выронил кейс. — А этот камень и есть гигантская чаша в виде пасти… этой, как ее. Тиамат. Имя такое, что ли? — Тасманов вопросительно взглянул на профессора.

— Вы читаете эти символы?..

— А вы — нет? — удивился, в свою очередь, Тасманов.

Себестьян медленно развернул к себе журнал и еще раз внимательно просмотрел иероглифы, словно впервые их увидел.

— Эти знаки предположительно составляют язык тайного религиозного культа. Еще ни один лингвист их не расшифровал!

2. Плоть времени

Из книги Чероны-Бели "Открытие памяти":

Известный археолог и историк Золтан Себестьян специализировался на исследовании цивилизаций Древней Месопотамии и прославился оригинальными суждениями относительно смысла шумеро-аккадских и ассиро-вавилонских религиозных мифов, в которых в зашифрованном виде якобы содержались конкретные предписания для оккультных практик. Согласно теории Себестьяна, наряду с общеизвестным языческим, рабовладельческим Вавилоном, роскошной и мрачной столицей восточного деспотизма, существовал "Неизвестный Вавилон" — оплот священной науки, лаборатория духовных практик, позволявших преодолевать законы природы и раскрывать истинную сущность человека. Знаменитая Вавилонская башня, легендарный символ нескончаемых и бесплодных притязаний человечества на божественную власть, предстает в книгах Себестьяна шедевром мистического гения, архитектурным воплощением сакральных истин о происхождении Вселенной и законах жизни человека, наглядной формулой преображения, скрытой в идеологемах позднейших мировых религий. В ходе одной из последних своих экспедиций Себестьян обнаружил в окрестностях Древнего Вавилона следы подземного святилища, не относившегося, по-видимому, к официальному культу, и после встречи с Тасмановым начал разрабатывать теорию своего рода оккультной секты, посвященной вавилонским "старшим богам".

Тасманов, в свою очередь заинтригованный сходством своих произведений с результатами раскопок на месте древней цивилизации даже в большей степени, чем это могло показаться человеку, не посвященному в сущность опытов отца с минералами, а также привлеченный идеями, содержавшимися в иероглифических текстах из святилища, всячески поддерживал изыскания Себестьяна и профинансировал несколько повторных экспедиций, всемерно интересуясь результатами исследований. По свидетельству учеников Себестьяна, с помощью Тасманова ученый собрал достаточно материала, чтобы подготовить новую книгу, которая, по их словам, открыла бы уникальную страницу в мировой истории религий. Однако впоследствии ученый скоропостижно скончался от неизвестной болезни, а все материалы по его последним экспедициям, рабочие дневники и черновики к будущей книге исчезли.

Людям, не понимавшим характер заинтересованности отца в работе Себестьяна, не пришло в голову связать загадочную гибель археолога с именем Тасманова, тем более что у знаменитого ученого хватало недоброжелателей в самых разных научных и политических кругах. Однако для меня вина отца осталась бы очевидной, даже если бы я не нашла пропавшие записи Себестьяна целиком и полностью в архиве Тасманова.

Если археолог видел в результатах раскопок лишь свидетельства о прошлом, любопытные, быть может, даже полезные, но все же относящиеся к области теоретических сведений, то отец искал прежде всего практическое руководство к будущему действию. Благодаря исследованиям Себестьяна он понял, что его эксперименты с камнем являлись в сущности религиозной практикой, которую требовалось дополнить полноценным культом. Организация секты по образцу, обозначенному в иероглифических таблицах, помогла бы поднять процесс обработки людей автохтонами на качественно новый уровень. Сопоставив информацию из таблиц с видениями, приходившими через алтарь, Тасманов пришел к выводу, что его творчество по сути аналогично практике древневавилонской секты, преследовавшей цель призвания хтонических энергий богини Тиамат в физический мир. Более того, отец решил, что он и есть древневавилонский жрец, создавший некогда культ использования первичных энергий земли и возродившийся в современном мире для того, чтобы завершить работу по призванию силы подземных бездн в человеческую жизнь. Причины, побудившие отца сделать такой вывод, можно понять из работ Себестьяна об оккультных учениях Вавилона и в особенности из черновиков ученого к его последней, ненаписанной книге о тайном культе "старших богов". Я процитирую несколько текстов, определивших неизвестную, однако наиболее значимую сторону деятельности отца — создание секты, практиковавшей человеческие жертвоприношения.