Метод инспектора Авраама - Дрор Мишани

Женщина молча покачала головой.

– А где все? – спросил ее гость.

– Я устала от шума. После обеда небось снова явятся.

Авраам старался, чтобы его голос звучал официально, но чувствовал себя так, будто они давно знакомы.

– Я пришел проинформировать вас о том, как продвигается расследование, и задать еще пару вопросов.

– Ладно.

– Со вчерашнего дня мы действуем параллельно в нескольких направлениях. Первое более пассивное. Нам стали поступать сведения от людей, видевших Офера или утверждающих, что они видели его, и мы пытаемся проверить эти сведения. Я утром побывал на участке и провел несколько проверок. – Инспектор заколебался, не зная, стоит ли рассказывать о телефонном разговоре из Ашдода, то есть из Модиина. – Очень часто случайная информация выводит нас на верный путь. Если, например, позвонят три человека, видевшие Офера в Эйлате, мы сможем с большой вероятностью предположить, что он там. Но пока что надежной информации у нас нет. Второе направление более активное. Мы расспрашиваем приятелей Офера, мы досконально проверим его компьютер и попытаемся отыскать какие-то знаки. Группа из нескольких следователей занималась этим вчера, и мы продолжим в уик-энд. Очень вероятно, что-то всплывет, потому как любое действие оставляет след. И уж конечно, такое действие, как побег. А кроме того, непрерывная работа координаторов, получающих уточнения по поводу ситуации, которые, конечно же, передают мне все сведения, какие получают…

– Так вы его не ищете? С полицейскими? – спросила Шараби.

– Все эти акции проводятся полицейскими, но если вы имеете в виду прочесывание территории, то нет. Мы пока не знаем, где искать.

Авраам хотел сказать сидящей перед ним женщине, что невозможно просто послать полицейских, чтобы те ходили по улицам и кричали: «Офер, Офер, возвращайся домой, тебя мама заждалась!», как ей этого хотелось бы, но он промолчал. Женщина ждала, чтобы он продолжил.

– Мне хотелось бы поговорить с братом и сестрой Офера. Где они сейчас? – спросил инспектор. – Я и вчера их не видел.

– У родителей мужа. В Рамат-Гане.

– Почему?

– Я не могу сейчас одна ими заниматься, у меня сил на это нет. Может, в воскресенье я их верну.

Внезапно хозяйка дома разрыдалась – наверное, при мысли о воскресенье и о том, что уик-энд пройдет без Офера. Это было тихое, придушенное, прерывистое завывание, как у собаки, которую оставили на улице и которая пытается войти в дом.

– А связь с супругом у вас есть? – спросил полицейский.

– Я сегодня с ним не говорила. Он связывается с Йоси, братом. Тот рассказывает, что да как. Муж в воскресенье возвращается.

Авраам Авраам подождал, пока Хана не успокоится.

– Знаю, что задавал вам этот вопрос много раз, но сейчас мы тут в тишине, одни, и может быть, у вас уже было время подумать… Вы уверены, что не случилось ничего такого, что привело Офера к побегу? Или что у него нет какого-нибудь приятеля, может, даже и не из школы, к которому вы можете нас направить и который, по вашему мнению, что-то знает?

Почему он спросил про побег Офера, будто то, что парень сбежал, было само собой разумеющимся?

– Я вам все рассказала. И у вас есть имена всех, кого он знает.

– Послушайте, госпожа Шараби, я постараюсь объяснить, почему возвращаюсь к этому. Трудно себе представить, чтобы подросток в таком возрасте сумел сбежать без чьей-либо помощи. У него нет кредитной карточки, и вы вчера сказали нам, что и наличных у него не было. И мобильного телефона. Без чьей-то помощи он далеко не убежит. Без кого-то, кто, может быть, дал ему денег, или кого-то, кто предоставил ему ночлег.

Верил ли полицейский в свои слова или же просто хотел нарисовать успокоительную картину, на которой Офер спит под крышей и вовсе не одинок?

– Может, вы знаете, не знаком ли он с кем-то из Ашдода? – спросил он.

– Из Ашдода? – Хана задумалась. – Он часто бывал там со своим отцом, в порту. Но родных у нас там нет. Почему из Ашдода?

– Я просто проверяю, – ответил инспектор и вдруг попросил: – Расскажите мне про Офера что-нибудь еще.

Женщина подняла на него глаза. С минуту она о чем-то думала. Может, решала, с чего начать.

– Я говорила вам вчера, – произнесла она, наконец. – Он хорошо учится, выбрал химико-биологическое направление. Тусить он не тусит, компании у него нет. Только в школу – домой, играет с сестрой и братом, много помогает по дому. Не больно-то разговорчивый, ни со мной, ни с отцом…

Авраам прервал ее:

– В Сети он много времени проводит?

– У компьютера он много торчит. Что там делает, я не знаю.

– А девочка у него есть?

Хана заколебалась, перед тем как ответить:

– Нет, не думаю, чтобы он гулял с девушками.

– Что он собирается делать в армии?

– Мы про это не говорили. Хотя призыв ему подошел. Что уж он может делать в армии? Он парень, у которого нет дружков.

– Думаете, он армии боится? Он об этом говорил?

– Не знаю. Может, и боится.

«Не может такого быть, чтобы она ничего не знала о сыне, – подумал Авраам. – И не может быть, чтобы парень, заканчивающий одиннадцатый класс, не сделал ничего, о чем можно было бы рассказать, – не отмочил никакого номера и ни с кем не поделился этим». И тем не менее именно так о нем отзывались все знакомые в течение последних суток.

– Могу я снова зайти в его комнату? – спросил инспектор.

Хозяйка встала, и он направился за ней в комнату, где уже несколько раз побывал накануне. Хана остановилась на пороге. Это была не типичная подростковая комната, какие представлены в рекламах, – случайные предметы мебели без всякой связи между собой. Жалюзи были опущены, и в комнате царил полумрак. Ночью здесь никто не спал. Авраам Авраам включил свет. Справа от двери, у стены, высился большой шкаф, облицованный пластиком мышиного цвета. К верхней его части была прикреплена пластмассовая баскетбольная корзина, а под коричневой подростковой кроватью инспектор увидел оранжевый пенопластовый мячик, какие в эту корзину бросают. Над кроватью висели два постера: один – сцена из фильма про Гарри Поттера, второй – портрет молодого мужчины, которого инспектор не узнал. Постеры показались ему старыми, повешенными года два-три назад. Слева от кровати стоял письменный стол, облицованный черным пластиком. Четыре не загруженные книгами полки; на них – учебники, тетради, словари, несколько дисков с компьютерными играми, будильник и всего несколько книжек для чтения. И настольная лампа. Всё в удивительном порядке, не присущем подростку. Рядом с лампой стоял монитор компьютера – черный, плоский – и возле него мышка, ни к чему не подключенная, потому что компьютер забрали на проверку. Вещи младшего брата, пятилетки, больше на виду, но и их, как показалось Аврааму, было мало. В правом углу комнаты, возле детской кроватки, стояла низкая этажерка, на полках которой – пластмассовые машинки, книжки и плюшевые зверюшки. Еще несколько игрушек было разбросано по полу, возле кроватки и под ней. Эти были поярче…

Авраам Авраам присел на кровать Офера. Хозяйка осталась стоять в дверях, но когда он, попросив разрешения, начал открывать ящики, вошла внутрь и села на некотором расстоянии от него. От нее приятно пахло чистотой и шампунем.

В первом ящике шкафчика под письменным столом лежал старый аудиоплеер, вроде как испорченный, батарейки, линейки, циркуль, зарядное устройство для мобильника, пустой кожаный кошелек и ключи. Во втором ящике – удостоверения и документы, карточка больничной кассы, повестка, которую Офер получил из призывного пункта, и расписание уроков.

В третьем, самом большом, были тетради и контрольные работы – видимо, с прошлых лет.

Авраам взял из второго ящика расписание уроков, а из первого – связку ключей и задвинул все ящики. Если б Офер пошел в среду в школу, он бы с восьми до десяти был на алгебре, а потом учил бы английский, социологию и литературу. Кроме того, у него был в тот день час спорта.

– Паспорта Офера здесь нет. Он обычно носит его с собой? – спросил инспектор.

– Не знаю. Но паспорт у него есть, – ответила Хана.

– А что с загранпаспортом?

– Просроченный. Думаю, он у мужа.

Связка ключей лежала на ладони Авраама, и он как будто взвешивал ее.

– Это ключи от дома? Он и их с собой не взял?

– Это вроде старые ключи, – сказала женщина. – Мы поменяли замок. Я могу проверить.

Инспектор встал, и она тоже поднялась вслед за ним.

– Офер – мальчик очень аккуратный, – сказал Авраам.

Шараби оглядела комнату, и ему показалось, что ее глаза выразили удивление.

– Я даже и не знала, что он такой аккуратный, – сказала она. – Никогда не открывала его ящики.

После обеда Авраам попрощался с Ханой, не узнав об Офере ничего, чего он не знал утром. Инспектор влез в машину и поехал в сторону собственного дома, но на этот раз остановился напротив торгового центра, припарковал машину, перешел дорогу и сел в кафе «Джо», за столик на улице. В кафе было почти пусто. Авраам взял кипу пятничных газет и заказал эспрессо лунго и морковный пирог. Такое вот празднование дня рождения. Честно говоря, что делать дальше, он не знал. У него не имелось ни единой зацепки, и был единственный лучик света – звонок из Ашдода, хотя именинник и сам не знал, почему серьезно относится к этой информации. Хану он оставил одну в квартире. Илана не звонила с самого утра. Была пятница как пятница, когда чем дальше утекают минуты, тем заметнее исчезают люди, уходят в свои дома и свои дела.