Не искушай меня - Сильвия Дэй

– Спасибо, – пробормотала она, протянув руку к конверту, что лежал на серебряном подносе сверху.

Она просматривала почту невнимательно, ибо все мысли ее были о Филиппе, о том, что последние дни он отдалился от нее, стал чужим. Маргарита по настоянию Филиппа жила в этом доме как под домашним арестом. Ей не позволялось выходить в город даже на короткое время. Филипп специально нанял охранников, чтобы те смогли ее защитить, если будет такая необходимость. Почта, что ей приносили, была единственной ниточкой, связывающей Маргариту с внешним миром.

И тут Маргарита увидела конверт с черной печатью.

Ей мало кто писал. Мать и отец от нее отказались. Сестры писали нерегулярно и мало. Но на конверте было выведено ее имя, а не Филиппа.

Аккуратно разрезав конверт, она достала лист бумаги, на котором энергичным, с сильным нажимом почерком было выведено несколько строк. Растерянность Маргариты росла по мере того, как она читала послание.

У Сен-Мартена есть два пути. Выбрать вас или выбрать жизнь. Я знаю, какой выбор он сделает. Вопрос в том, какой выбор сделаете вы.

Эспри.

Маргарита нахмурилась и вызвала дворецкого. Когда он пришел, она спросила:

– Кто доставил это письмо?

– Его принес конюх. Я спрошу.

Маргарита кивнула и стала ждать, перечитывая загадочное послание и изучая странную печать.

– Он не помнит, – сообщил дворецкий, вернувшись через пару минут.

– Странно.

– Мадемуазель, у двери вас ждет курьер, просит, чтобы вы его приняли.

По спине Маргариты побежал холодок страха.

Она тщательно сложила послание и положила его на стол. Слуга отодвинул ее стул, она встала, тщательно разгладила складки на муслиновом платье. Маргарита медлила. Несколько дней кряду нервы у нее были на пределе, и странное письмо вкупе с не менее странной забывчивостью конюха усилили тревогу.

Обойдя вокруг стола, Маргарита вышла в коридор, а оттуда в холл, где ждал ее посетитель.

Каждый шаг давался ей с большим трудом. Волосы на затылке встали дыбом. Теперь ей угрожали напрямую. Но, каким бы тревожным ни было ее положение, она знала, что для Филиппа ситуация стократ хуже. Если бы только они могли понять, в чем состояла суть проблемы.

– Добрый день, мадемуазель Пиккар. Маргарита остановилась на последней ступени лестницы, в нескольких шагах от курьера.

– Меня послал к вам виконт Дежардан.

У Маргариты от волнения свело живот.

– Я вас слушаю.

Курьер повел плечами. Он явно нервничал. Маргарита застыла от страха. Помимо многозначительного жеста, выдававшего его нервозность, были и другие, не менее красноречивые знаки беды: одежда курьера была порвана и вся в темных расплывшихся пятнах, подозрительно напоминавших пятна крови, волосы растрепаны.

– Несколько часов назад на маркиза Сен-Мартена было совершено нападение, – угрюмо сообщил курьер.

– Нет! – воскликнула Маргарита и схватилась за перила лестницы, чтобы не упасть.

– Он серьезно пострадал. Его перевезли к нему в дом, где ему оказывается помощь, но, по всей видимости, состояние его крайне тяжелое. Виконт Дежардан хотел, чтобы вы об этом знали.

Комната закружилась перед глазами. Маргарита судорожно хватала ртом воздух, борясь с тошнотой. Грудь сдавило, она боялась вот-вот потерять сознание.

– Чтобы я знала, – повторила она. Перед глазами ее стояло то письмо, которое она оставила лежать на столе в столовой.

Первым ее побуждением было бежать к Филиппу, чтобы быть рядом, чтобы вернуть его к жизни, ухаживать за ним, заботиться о нем. Но она не могла быть рядом. С ним была его жена, она будет заботиться о нем на правах законной супруги.

Господи…

Ноги отказались ее держать, и она опустилась на мраморный пол, ослепнув от набежавших слез. Дворецкий бросился к ней, но Маргарита остановила его, выставив перед собой руку.

– Ваш кузен все еще работает в доме маркиза?

– Да, мадемуазель. – Бледно-голубые глаза слуги блеснули пониманием. – Я отправлю кого-нибудь в тот дом, мой кузен расскажет, что знает.

– Поторопитесь.

Когда курьер повернулся, чтобы уйти, Маргарита вспомнила о его существовании. Гнев придал ей сил, и она поднялась с пола.

– Что касается вас, – холодно сказала она, – вернитесь к виконту Дежардану и передайте ему послание от меня.

– Да, мадемуазель. – Он неловко переминался с ноги на ногу.

– Скажите ему, что если маркиз не выживет, Дежардану тоже не жить.

Он поклонился и ушел, оставив Маргариту в смятении. От жизни ее остались одни разбитые черепки. Зачем теперь жить?

Как она будет без Филиппа?

Чья-то рука осторожно коснулась ее плеча. Рядом стояла Сели.

– Я могу что-нибудь для вас сделать? – спросила горничная.

– Нет… – сдавленным голосом ответила Маргарита. – Теперь все в руках Господа.

– Может, виконт де Гренье в состоянии чем-то помочь?

Маргарита нахмурилась. Предложение горничной побудило ее выйти из ступора. Обращаться за помощью Маргарите было не к кому. Если только к сестрам. Но сестры ничего не могли для нее сделать, если только посочувствовать, и то, скорее всего они, поразмыслив, решат, что Маргарита заслужила такую судьбу, как заслуживают кары все падшие женщины.

– С чего бы ему мне помогать? – спросила она.

Сели пожала плечами и поморщилась как от боли.

– Пошли к нему кого-нибудь, – приказала Маргарита, подумав, что де Гренье скорее всего уже знает о событиях этого дня.

Горничная сделала реверанс и бросилась выполнять приказ.

Де Гренье приехал спустя пару часов. Он вошел в гостиную следом за дворецким. Де Гренье был несколько взъерошен, словно от быстрой езды, и красив, несмотря на недовольно поджатые губы и мрачный взгляд.

Маргарита поднялась навстречу ему, стараясь не замечать того, как свело у нее живот от дурного предчувствия при виде его.

– Здравствуйте, милорд.

– Я постарался приехать к вам как можно быстрее, – сказал он, подходя к ней и взяв ее руки в свои.

– Благодарю.

– Вначале я поехал к Дежардану, чтобы расспросить его о том, что случилось.

Маргарита жестом предложила виконту присесть, и он сел рядом с ней на маленькую кушетку.

– Он проявил участие?

– Его поразил мой приход, и он отнесся к моим вопросам с настороженностью. Я думаю, что лишь отчаяние побудило его на откровенность.

Маргарита сжала сплетенные на коленях пальцы и затаила дыхание.

– Отчаяние?

Де Гренье вздохнул, и у Маргариты закружилась голова.

– Я всегда считал, что Дежардан тверд как скала, несмотря на его молодость. Я всегда считал, что от Дежардана ничего невозможно добиться принуждением.