Особое задание - Юрий Колесников

Показав жетон, Мировский положил его в карман и стал приводить себя в порядок, продолжая убеждать Евгения:

— Опасаться тебе нечего. Ты многое знаешь, расскажешь все и, будь уверен, снова сможешь стать летчиком! Несомненно, всё простят. К тому же и я пришел не с пустыми руками, с моим словом посчитаются, а я поддержу тебя, будь уверен...

Евгений слушал медоточивую речь предателя, а мыслями был там, в Болграде, на Родине. «Самое страшное, — думал он, — что дома никто не узнает правду, сочтут изменником. А каково матери? Сын — изменник... Неужели поверят? А если не поверят, скажут «струсил». И Студенцов скажет — струсил! Но разве я трушу? И неужели дам этой гадине взять себя голыми руками?»

Мировский самодовольно улыбался. Он чувствовал себя так, словно сбросил с плеч невероятную тяжесть. Ему уже некого бояться. Работу свою выполнил и напарника-большевика заарканил.

— Пойдем, все будет в порядке! — уверенно сказал он. — Видел, сколько войск в городе? Скоро опять дома будем, поверь! А шофер что говорил? Уже священники приготовлены! А газетчики что кричали? Немцы подходят к Киеву! А те пленные! Скоро всем им петля. Не будь глупцом, такого случая нельзя упускать!

Евгений понимал, что сейчас же надо что-то предпринять. «Но что? Что? Застрелить гада? Тогда и сам погибну, ничего не сделав». От волнения у него пересохло во рту, язык стал резиновым, его трясло от ярости, но он сдерживался, старался не выдать своего состояния. Инстинктивно принял вид окончательно растерявшегося человека, машинально кивал головой, как бы подтверждая, что согласен с Мировским.

— Ты думаешь, я за спасибо целый год там рисковал? Нет, брат! — продолжал предатель. Он уже чувствовал себя победителем. — На спасибо далеко не уедешь, карьеры не сделаешь, да и штанов не сошьешь! Пора бы тебе это понять «товарыше»! Человеку, как и всякой твари, господом богом дана одна жизнь, а вот какая она будет жизнь, это зависит от тебя самого.

Евгений смотрел на Мировского наивными глазами, словно только теперь ему открылся смысл жизни. Он вошел в роль кающегося юнца, доверившегося умудренному житейским опытом другу.

— Может, ты и прав, Котя, — произнес он смиренно. — Даже наверняка прав, но... в первый момент я так растерялся... Да уж не буду скрывать, просто испугался, насмерть испугался... Ведь ты-то здесь свой, а мне-то, Котя, каково!

А про себя сокрушенно твердил: «Эх, товарищ Гундоров! Так-то оно «все проверено» да еще «досконально»? Евгений посмотрел на предателя. «Небось, эта гнида думает, что я размяк, что я у него в руках... Пусть думает», — и заискивающе продолжал:

— Уж ты, Котя, скажи там за меня пару добрых слов. Ладно? Все же мы земляки, знаем друга друга почти с детства. Поддержи, пожалуйста... А уж я для тебя все сделаю. Я, действительно, многое знаю и, если хочешь, расскажу тебе. А ты там от себя рассказывай...

Мировскому, очевидно, это предложение понравилось. Он деловито сказал:

— Хорошо. Выйдем, поговорим. Тут эта хлорка, будь она проклята... Дышать нечем.

Но тут, как бы между прочим, Евгений сказал:

— Погоди, Котя. А как мне быть с оружием?

Мировский сразу насторожился, глаза его потемнели и сузились, руки напряглись, он словно приготовился к обороне.

— У меня есть пистолет, Котя. Ты разве не знал?

Взгляд Мировского скользнул по двери, которую Евгений загораживал собою.

Евгений удивленно пожал плечами и приподнял руки, разводя их в стороны.

— Пожалуйста, Котя, на... бери сам. Он в правом кармане.

Евгений рассчитывал, что Мировский полезет к нему в карман и тогда он его «приголубит»... Но тот отшатнулся и поспешно ответил:

— Не надо, не надо!.. Там... после...

«Не хочет, гад, боится!» — подумал Евгений и сунул руку в карман. Мировский не спускал глаз с его руки и, казалось, был уже готов закричать, броситься к двери, но Евгений опередил. Он вынул пистолет и теперь держал его на открытой ладони, дулом к себе. Это подействовало на предателя успокаивающе. Евгений продолжал умоляющим тоном, протягивая лежащий на ладони пистолет:

— Возьми... Скажешь, что это твой...

Мировский сконфуженно улыбнулся. Ему стало неловко за то, что он выдал свой страх. Теперь напряжение ослабело, и когда он протянул руку, чтобы взять оружие, молниеносным и обдуманным заранее приемом Евгений нанес ему со всей силой один за другим удары рукояткой — по голове, в переносицу, в висок, еще и еще... Град ударов был настолько стремительным и неожиданным, что предатель не успел и вскрикнуть. Обтирая спиной стену уборной, он беззвучно сполз на цементный пол.

Неожиданно дверь кабины дернули. Евгений вздрогнул, несколько мгновений стоял с пистолетом наготове, затаив дыхание. Из-за двери донесся звук удаляющихся шагов человека в кованых сапогах. Потом где-то недалеко скрипнула дверь кабины, щелкнула задвижка...

Евгений несколько успокоился. Торопливо вывернув карманы брюк и пиджака Мировского, взял его документы, жетон сигуранцы и три перевязанных ниткой школьных тетради. Однако оставить предателя на полу нельзя. В кабину могут зайти тотчас же, как только Евгений выйдет. Пришлось усадить предателя на унитаз, привязав его бесчувственное тело подтяжками к трубе спускного бачка. Теперь для всякого, кто заглянет в кабину, его поза покажется естественной...

Еле сдерживая дыхание, он прислушался. В туалетной был слышен говор, но около кабины как будто никого не было. «Надо уходить! Уходить как можно скорее!»

Осторожно приоткрыл дверь. Несколько солдат в серо-зеленоватых френчах стояли лицом к противоположной стене. Одни подходили, другие уходили. Алексеев вышел с таким ощущением, будто протискивается сквозь ушко иголки. Он поднял голову (она почему-то упрямо втягивалась в плечи) и твердым шагом направился к выходу. «Кажется, сошло! Только бы выйти за пределы вокзала, а там...»

На перроне толпились солдаты, и Алексеев затерялся в толпе. «Пронесло! — подумал он. — Теперь поскорее, поскорее убраться отсюда». И вдруг до него донеслось:

— Послушайте, господин авиатор!

Алексеев оглянулся. В нескольких шагах от него стоял офицер королевской гвардии. Только офицеры полка «Михай Витязул»[8] носили причудливые, почти канареечного цвета аксельбанты. Похлопывая кожаным хлыстом по ботфортам, офицер подозвал его.

«Что ему надо?» — подумал Евгений и, чеканя шаг, направился к офицеру.

Офицер окинул его высокомерным взглядом и с пренебрежением спросил:

— Это почему же господин авиатор не приветствует старших?

— Здравия желаю, господин капитан! — четко, с некоторым облегчением проговорил Евгений. — Честь имею приветствовать офицера прославленного полка «Михай Витязул», но, прошу прощения, господин капитан, не могу это сделать по уставу.

— Да-а-?! — протянул офицер. — Почему же?

— Недавно попал в переделку, господин капитан, и вот — не могу еще поднять руки... — И как бы испытывая страшную боль, Евгений с усилием приподнял правую руку лишь чуть выше пояса.

— Ах, вот оно что! — уже другим тоном произнес офицер. — Вы участвовали в схватке? Весьма похвально! Однако рубашку вам следовало бы все же сменить... Щеголять с пятнами крови на воротничке не следует... Это дурной тон, господин авиатор!

Алексеев невольно вздрогнул, однако нашелся.

— К сожалению, господин капитан, теперь у меня часто из носа идет кровь, и только что опять случилась эта неприятность...

Алексеев начал волноваться. По перрону прохаживались жандармы, которые видели его с Мировским, а тут разговор затягивается.

Капитан отвлекся: он проводил оценивающим взглядом проходившую мимо сестру милосердия. Наконец обернулся к Евгению, но в это время над вокзалом появилась эскадрилья тяжелых бомбардировщиков. Шли они на большой высоте. Капитан вскинул голову и самодовольно подмигнул Евгению:

— На Одессу! А?

Тот кивнул головой и хотел тоже посмотреть вверх, но глаза его невольно косили в сторону уборной.

— Что ж, — сказал офицер. — Не смею вас задерживать. Честь имею! — И он вскинул руку к козырьку.

Евгений щелкнул каблуками и по привычке чуть тоже не отдал честь, забыв про руку. Но вовремя спохватился, хотя ладонь уже прошла «аварийную линию»: она была почти у самого плеча... Капитан, однако, этого не заметил, он прислушивался к тревожным свисткам и смотрел в ту сторону, куда уже спешили патрулировавшие на перроне жандармы. Евгений успел заметить, как на перрон вынесли на руках человека. Это был, конечно, Мировский. Вскоре вокруг образовалась толпа. Воспользовавшись суматохой, Евгений через тамбур вагона, стоявшего у перрона состава, быстро прошел на соседний путь. Там как раз отходил на север товарный поезд. Евгений вскочил на подножку вагона и тотчас же скрылся в тормозной будке. Сняв фуражку, он осторожно выглянул и убедился, что его никто не видел. И все же сердце усиленно билось.