Прибавление семейства - Мария Владимировна Воронова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Работа была проделана большая и кропотливая, но в результате не нашлось даже косвенных улик, одни только предположения, а тут еще позвонили сверху и наорали, как это видного партийного деятеля посадили без санкции партийного руководства. Что это за произвол такой? Действительно, было такое правило, официально нигде не прописанное, но железное: если появлялись подозрения в отношении партийного лидера или крупного руководителя, необходимо было получить добро на его разработку в горкоме партии.
В случае Чернова ребята не озаботились сделать этот важный шаг, за что получили крупный разнос, а Илья Максимович – порцию подобострастных извинений и свободу, чтобы не создавать прецедент. Стоит один раз позволить тронуть небожителя, как охамевшие менты начнут хватать всех без разбора, поэтому убил партийный лидер жену или нет, вопрос десятый, главное, чтобы чернь зарубила на своем носу: высшую касту просто так трогать нельзя.
Какое-то время возлагали надежды на то, что найдут тело, ведь идеальных преступлений не бывает и даже такой хитрый человек, как Чернов, не в силах все предусмотреть, а когда есть убедительные улики, то круговая порука работает уже не так хорошо.
Однако время шло, а жена Чернова не находилась ни в мертвом, ни в живом виде.
Выпущенный из тюрьмы Илья Максимович спокойно вернулся к работе, а его любовницы скандал вообще будто не коснулся. Еще несколько месяцев она появлялась на экране, пока ее не сменил лощеный типчик с тонким голоском и слащавой улыбкой.
Решив, что возмездие наконец-то настигло прелюбодейку, Ирина возрадовалась, но зря. Оказывается, Марина пропала из телевизора потому, что вышла замуж за француза и уехала. Что ж, для предприимчивой девушки иностранец из капиталистического лагеря – гораздо лучшая партия, чем любой, пусть даже самый высокопоставленный аппаратчик отечественного производства, особенно если срок годности у него практически на исходе.
Оставалось только завидовать красавице.
Время шло, Чернов больше не давал поводов для сплетен, и мало-помалу история забылась всеми, в том числе и Ириной. Она познакомилась с Кириллом, вышла замуж, родила Володю, и в счастье забыла о прежних своих невзгодах и страстях.
Почти удалось убедить себя, что она всегда была такой добродетельной женой и матерью, но вот прошлое вынырнуло из забвения и больно ударило по лицу, во всех подробностях показав ей настоящую себя.
Сейчас, лежа на кровати с подушкой, стиснутой в руках, Ирина в полной мере ощущала смысл выражения «раздавлен стыдом».
Вспоминать, что она думала в то время, чего желала ее больная уязвленная душа, оказалось мучительно, почти невыносимо. Разве жалела она Аврору Витальевну, очевидно принявшую смерть от руки самого близкого человека? Нет, ни одной секунды. Тогда ее переполняла злоба на грани с бешенством, в голове крутилась только одна мысль: «Вот есть же мужики, которые делают!» Трусливо не додумывала она, что именно делают мужики, чтобы соединиться со своими молодыми и красивыми возлюбленными. Не важно. Главное, активно идут к тому, чтобы создать новую семью, устраняют старых жен, а Валерий только завтраками кормит. Интересно, а как бы поступила сама Ирина, если бы Валерий убил свою супругу ради того, чтобы жениться на ней? Надо смотреть правде в глаза, тогдашняя Ирина простила бы любовнику этот небольшой грешок.
Только Валерий все не решался ни на развод, ни на преступление, и Ирина задыхалась от ярости и злости на него и на весь мир. Именно тогда она начала попивать.
Как странно… Неужели та злая, распущенная, почти безумная женщина была она? Да, была. И те ужасные и постыдные мысли вовсе не казались дикими, она точно помнит, что не пыталась от них избавиться и не упрекала себя за жестокие мечты. А как долго она не могла осознать, что спивается…
Кто же она настоящая? Тогдашняя или теперешняя? Можно навсегда захлопнуть эти позорные страницы жизни, но стереть написанное нельзя.
Сейчас она вроде бы добрая и хорошая, но это только потому, что у нее все хорошо. Дорогого ли стоит ее доброта, когда она счастлива? А если случится что-то плохое? Снова мутный осадок зависти и ненависти поднимется со дна души?
Ирине было так плохо, что она не слышала, как Кирилл вернулся домой, очнулась, только когда он, не зажигая света, сел на край кровати и легонько погладил ее по плечу.
– Спишь, Ирочка?
– Так, дремлю.
– Плохо себя чувствуешь?
– Все в порядке.
Кирилл наклонился, поцеловал ее.
– Ты плакала?
– Нет, с чего ты взял?
– Глаза соленые.
– Ах, это… Просто слезливость, знаешь, напала.
– Точно ничего не случилось?
Ирина улыбнулась:
– Точно, точно, не переживай. Хорошо даже, ибо в текущем моменте поговорка больше поплачешь – меньше пописаешь, актуальна как никогда.
Кирилл снова поцеловал ее:
– Ладно тогда. Но ты от меня ничего не скрывай, хорошо?
Ирина кивнула.
Вроде бы и нет у нее секретов от мужа, между ними полное доверие, а все-таки он не знает, из какой ямы ее вытащил, на краю какой пропасти удержал. И дай бог, никогда не узнает.
* * *
Олеся шла в суд с таким тяжелым сердцем, что можно было спокойно топиться, не привязывая к ноге камень.
Возникла даже шальная мысль, а что, если не входить в тяжелые дубовые двери, а развернуться и, изящно перемахнув через решетку набережной, сгинуть в темных и густых водах Фонтанки? Пару минут побарахтаться, и все, конец страданиям. Только от реки невыносимо несло рыбой, а Олеся не знала, насколько здесь глубоко. Вполне может оказаться и по колено, так что не утонешь после своего прыжка, а загремишь в одно милое учреждение, где тебя добрым словом и таблетками станут убеждать, что жизнь прекрасна.
До назначенного времени оставалось еще пятнадцать минут, и Олеся осторожно подошла к мокрой чугунной решетке, посмотрела вниз. Если топиться, то перед смертью придется как следует хлебнуть этой милой вонючей водички, нет уж, спасибо.
Олеся зябко повела плечами. Темное ноябрьское утро хмурилось, тревожно мигало тусклыми огнями фонарей, огрызалось порывами ледяного ветра, и нельзя было понять, идет ли дождь, или просто тучи спустились до самой земли.
В такую промозглую погоду хорошо дома, ждать семью с горячим обедом, а вечером всем вместе собраться перед телевизором, долго пить чай и ждать прогноз погоды, в надежде, что завтра выглянет солнце и все изменится к лучшему. Не изменится. Все ее погожие деньки прошли.
Ноги озябли и слегка, кажется, промокли, но Олеся все оттягивала миг унижения, все глазела в низкое серое небо, такое темное, что казалось, солнце никогда на нем
