Тельняшка для киборга - Николай Рубан

Гул толпы мгновенно стал возмущенно-разочарованным. Ну не падлы, а? Нашли танцоров.

— Ну же, товарищи! — ярмарочным голосом зазывала массовичка. — Смелее! Смотрите, какой замечательный приз! — все у нее шло по плану, у заразы.

Из казны Дома офицеров положено выделять средства на такие вот мероприятия. Сотрудниками Дома покупается на казенные деньги шикарный торт, объявляется невыполнимое задание, и за отсутствием желающих принять участие в конкурсе приз остается организаторам. И по окончании танцев уверенно съедается под чаек или что-нибудь покрепче: не пропадать же добру. Если же вдруг появляется дерзкий претендент на приз, то претендент этот, как правило, оказывается пьяненьким, и только по этой причине решившимся на столь безрассудный поступок. Его тут же с удовольствием сцапывает патруль — а как же, им тоже план выполнять надо. Беспроигрышная лотерея, короче говоря.

— У-у, с-сволочи! — страдальчески шмыгнул носом Цунь. — Издеваются над людьми! Блин, хотела же меня маманя в детстве на танцы отдать — чего я уперся, ишак отвязанный…

Окружающие высказывались примерно в том же духе.

— Сергей, а почему никто не выходит? — невинно поинтересовался Маргус, оглядываясь по сторонам. — Мне кажется, этот приз хотели бы получить многие…

— Марик, паразит такой, хоть ты не издевайся! — возмутился Цунь. — Иди, да спляши, раз такой умный! Маргус Лиепа…

— Сергей, почему ты так нервничаешь? — недоуменно проговорил Маргус. — Если ты этот приз так хочешь, я могу его взять.

— Э-э, Марик, ну тебя на фиг! — встревожился Цунь. — Ты что, чокнулся — четыре патруля в зале! Повяжут в момент и смыться не успеешь!

— Зачем повяжут? — не понял Маргус. — Она же сама предлагает?

— Так танцевать же надо, деловая колбаса! Танго! Ты хоть слово такое слышал?!

— Да, я слышал. Я по телевизору видел один раз. Я смогу, — Ауриньш уже не смотрел на Серегу, а внимательно оглядывался вокруг.

— Вот, — остановился он на ком-то прицельным взглядом. — Мне кажется, она подойдет, антропометрия хорошая…

Мягко, но непреклонно раздвигая плечом толпу, он направился к неприметной девчонке в черном платьице, одиноко скучавшей у колонны. Серега глянул на нее — и аж затосковал от жалости. Маргус, козел ты электронный, что ж ты делаешь, а? Девчонку и так судьба обидела: такая страшненькая, что даже поддатые солдаты на нее не клюют, так еще и ты над ней поиздеваться решил. И ведь хрен остановишь гада — у него там уже какая-то программа врубилась!

Маргус между тем приблизился к девушке и, вытянувшись перед ней в струнку, уронил в поклоне свою гладко причесанную белобрысую башку. Сказать, что девчонка растерялась — значит, ничего не сказать. Опешила, обомлела, вспыхнула, бедная — аж глаза слезами набухли, отшатнулась было смыться, да куда там: все уже это дело заметили, мигом расступились и стоят, гады, заржать готовые. А Маргус все стоит — стройный, элегантный, как графин: прибалт — он и есть прибалт, недаром только им и доверяют у нас в кино эсэсовцев да иностранцев играть. И девчонка перед ним вздохнуть не смеет — нет, ну как же ее угораздило такой страшненькой-то уродиться? Разве только что волосы у нее шикарные — вороные, тяжелые, конским хвостом схвачены, да фигурка, в общем, ничего — стройненькая такая, тонконогая. И тут она с Маргусом взглядом встретилась — и будто отключилась: чуть улыбнулась, ресницы опустила (да они у нее какие длинные, оказывается!) и в самом настоящем реверансе присела! Тут уж все притихли и быстренько к стенам оттянулись, чтобы им простор дать — для маневра, значит.

Маргус уверенно, словно только этим всю жизнь и занимался, вывел девушку в центр зала. И они замерли в классической позе — стройные, легкие. Сама меньше всего ожидавшая такого развития событий массовичка ткнула пухлым пальчиком в клавишу магнитофона. Запись оказалась на удивление хорошей: чисто и сильно вступил старомодный оркестр и его звукам мгновенно откликнулись тела танцоров.

То, что происходило дальше — трудно передать словами. Исчез гарнизонный зал с аляповатой лепниной на потолке. Пропала эстрада с пошленькой группой и накрашенной солисткой. Улетучился неистребимый казарменный запах, исходящий от десятков разгоряченных тел. В зале воцарилась аргентинская ночь — знойная, страстная, с шумом океанского прибоя и шелестом пальмовых листьев. И королевской парой этой ночи были эти ребята — бог ты мой, как же они танцевали! Лед и пламень — ни убавить, ни прибавить. Сдержанно-холодный, с отточенными, властными движениями белокурый Ауриньш, пожираемый изнутри синим огнем еле сдерживаемой страсти. И — порхающая вокруг него угольной тропической бабочкой, обжигающая его черным пламенем девчонка с ледяным сердцем, в самый последний момент властно не позволяющая пересечь ему последнюю, самую тонкую грань страсти. Зал ошеломленно смотрел на них, и было совершенно ясно — научиться так танцевать — невозможно, как невозможно научиться у птиц летать, для этого надо самому родиться птицей.

Прозвучал последний аккорд, и танцоры замерли, брошенные друг к другу последним порывом: Маргус одной рукой обнимал девчонку за талию, другой рукой подхватил ее дерзко вздернутое бедро. Одна рука девчонки обхватила шею Маргуса, другая — легла ему на грудь, готовая как оттолкнуть, так и прижать к себе. И — глаза в глаза, сердце к сердцу — вместе с бешеной страстью столько целомудрия было в этих двоих, что ни одна зараза даже не гыгыкнула, ни одной соленой шуточки не прозвучало. Только штык-нож патрульного неловко звякнул в звенящей тишине.

Танцоры изящно, по всем правилам, поклонились. И вот тогда грохнули аплодисменты! И восторженный свист, и вопли! Девчонка, словно внезапно проснувшись, растерянно озиралась по сторонам и стремительно краснела. Маргус что-то тихо говорил ей, мягко похлопывая по ладошке, а к ним уже спешила-спотыкалась восторженная тетенька-массовичка с тортищем на вытянутых руках.

— Зам-мечательно! — провозгласила она рыдающим голосом. — Я с огромным удовольствием вручаю этот приз… Как, ребята, вас зовут?.. Лиле Марлиной, радиоинститут, и Маргусу Ауриньшу, десантное училище! Похлопаем, товарищи!

— Спасибо, сударыня, спасибо! — подхватил у нее торт расторопный Цунь. — Нам уже пора, у нас увольнение кончается.

— Ой, мальчишки, вы что — уходите? — окружили их знакомые девчонки. — Да вы что — идемте к нам! Чаю попьем, поболтаем!

— Не, не, девочки — в другой раз! — решительно отмел все поползновения Колдин. — Вы мне телефончик оставьте, мы к вам потом обязательно зайдем, а сейчас мы уже опаздываем. Все, все, Маргус! Пошли, говорю! — и, балансируя коробкой с тортом в одной руке, другой рукой он ухватил за рукав Ауриньша, ведущего светскую беседу с партнершей по танцу и шустро потащил его к выходу.

— Лилька, халда такая, ты откуда этого пацана знаешь? — накинулись девчонки на подругу. — И не говорила ничего!

— Да вы что! — беспомощно отбивалась та. — Я в первый раз его вижу!

— И танцевала в первый раз? — ехидно сморщила нос Лариска. — Ну, ты тихушница! Честно скажи — где занималась?

— Ой, девки, да я правду говорю! — ухватилась за виски бедная Лиля. — Он как на меня глянул — все! Ни о чем больше не думаю, только музыку слышу, и все само собой как-то выходит. Прямо дышать не могу, вся как на автомате — чуть не описалась!

— Марик, ну ты ваще! — Колдин восхищенно хлопнул Маргуса по спине и припустил по направлению к улице Каляева. — Я уж думал — все, звездец, сейчас какую-нибудь корку отмочишь. Видел, как патруль в стойку встал? Думал, повяжет…

— Не спеши, времени еще достаточно, — догнал его Ауриньш.

— А торт заныкать? А то, а се?.. Слушай, а ты правда — где танцевать так классно научился? Прямо — этот… кабальеро, блин!

— Я же сказал — один раз по телевизору видел, и запомнил.

— Ну ты даешь! А откуда узнал, что эта Лилька танцевать умеет?

— Она не умеет. Я же говорил, у нее просто антропометрия подходящая для танцев. А я ее под контроль взял.

— Это как? — остановился Цунь.

— Ну, во мне заложена такая специальная командирская программа, называется «делай, как я». Основана на резонансе биополей с обучаемым или просто партнером, когда необходимо совместное выполнение какого-либо действия. Командир при помощи этой программы берет под контроль биополе и психику партнера — например, солдата, или как сейчас вот…

— Неслабо! И что — трудно?

— Нет, не трудно. Только повышенный расход энергии происходит.

— Во ништяк! — возликовал Цунь. — Маргус, дай команду старшине, пусть нас с тобой на каждые выходные в увольнение отпускает.

— Нет, нельзя. Старшина — командир, я с командирами не имею права так поступать.

— И у вас субординация, блин. Ну как у немцев, елки-палки… Так, пришли! Держи, — он сунул в руки Маргусу коробку с тортом.