Хромоножка и другие: повесть и рассказы для детей - Александр Станиславович Малиновский

В упор глядя на хозяйку, слушала разговор.

– Угораздило же тебя: одиннадцать! – только и сказал в её сторону хозяин.

И пошёл в дом.

…А тут вечером на большой машине привезли во двор душистое луговое сено. Стали на возу развязывать верёвки. Бастрык – большущая осиновая жердина, упал сверху на землю и комлем угодил прямо на самого маленького, шустрого, вездесущего щенка. Тот даже не взвизгнул перед нелепой смертью. Зарычала его мать. А потом из поленницы до самого утра слышалось её жалобное подвывание.

– Всё, Дима, раз отец не может, – сказала громко утром хозяйка Нюра взрослому улыбчивому сыну, – отнеси ты их в рытвину! Мешок возьми в погребице! Хватит душу рвать всем.

– Мам, а может всё-таки погодим?

– Чего годить? Я с вами со всеми замоталась, а тут ещё целая псарня! Ни у кого из шабров такого нет! То на одного наступишь, то на другого…

– Ну, мам!

– Отнеси! И всё тут! – она перешла на визг, – Жалельщики нашлись! Оба – два! Тоже мне!..

– Приду с работы вечером и отнесу. Раз уж так, – понуро согласился Дмитрий. Улыбчивое лицо его погасло.

Найда была рядом. Смерть щенка и крик хозяйки не давали ей успокоиться. Она решила действовать.

Километрах в двух от посёлка, в котором жили Кузовковы, дымила старая электростанция. А за ней, чуть подальше, виднелся построенный ещё во времена комсомольских строек, когда-то шумный, многолюдный, а теперь притихший город. Между станцией и городом, Найда ещё зимой обнаружила полузаброшенный ряд металлических гаражей. И под одним из них – большое тёмное пространство, в которое вёл узкий, но вполне пригодный лаз. Под гаражом тепло и безопасно. Это место было ещё тем притягательно, что совсем рядом с гаражом располагался канализационный люк, его чугунная крышка всегда была тёплой, даже зимой. Можно греться. Но уж больно не хотелось ей вновь приближаться к городу. Дело в том, что в этом городе она когда-то жила.

Всякое было в судьбе дворняги. Многое ушло из памяти.

Но этот кусок жизни она забыть не могла.

…Найда была тогда предана своему городскому хозяину. Любила его больше себя. Ей неважно было, богат ли он, беден ли? Есть ли у него друзья или нет? Любила его, каким он был. Она до сих пор помнила запах его тапочек, которые ему носила. Звали её в то время: Рыжая.

Однажды хозяин её надолго пропал. Не было его целую зиму. Она тосковала. Синие тапочки, которые Рыжая любила ему приносить, сиротливо лежали в углу в сенях. Она часто подходила к ним, нюхала… В доме теперь жили только жена хозяина и их тихий немой двадцатилетний сын.

Когда разбогатевший вдруг хозяин приехал на большой красивой чёрной машине, начались поспешные сборы. Всё из дома он куда-то вывез. Забрал жену с сыном и уехал. Появился хозяин на следующий день с незнакомыми людьми. Рыжая не понимала, что её ждёт впереди. Ей было тревожно.

Утром следующего дня они с хозяином поехали на Большое озеро. Хозяин был задумчив и не смотрел ей в глаза. Когда они пошли вдоль песчаного пологого берега, он подобрал знакомую палку и, как обычно это бывало, бросил её далеко в воду. Скомандовал, только не бодрым, как прежде, а серым голосом:

– Рыжая, неси!

Она с шумом, виляя хвостом от удовольствия и радости, что всё как прежде, бросилась в озеро. Едва Рыжая доплыла до палки, хозяин сел в машину и быстро уехал.

И всё! Кончилась её спокойная собачья жизнь. Новые жильцы гнали её со двора. Она уходила. Вновь возвращалась, надеясь увидеть хозяина. Потом двор опустел. И долго был без жильцов.

Наступил день, когда, зажатый между двумя большими коттеджами, деревянный дом сгорел. Так часто случалось в этом городе. После пожара появились незнакомые с непривычными лицами энергичные люди. Всё, что осталось от дома, они убрали. И на его месте стали расти краснокирпичные стены. Наполовину сгоревшую её будку сдвинули в дальний угол двора, как хлам. Тут уж она ушла сама. Не зная куда…

…Прошло не менее года прежде, чем Рыжая оказалась во дворе пастуха Кузовкова. Но и тут, так получалось, что она была лишней…

…Она всё же перебралась со своими чадами с шумного двора Кузовковых на новое место, под гараж около станции. Пастух Владимир и его сын не видели этого. А хозяйка смотрела из окна на переселение Найды и вздыхала. И не было особой радости на её неподвижном лице.

На второй день после переселения рыжего семейства около гаражей появился бомжеватый большеголовый и седой Николай Зоткин. Так его назвал проходивший мимо один из редких гаражников. Зоткин совершал свой ежедневный обход. Выбирал в потрёпанный большой зелёный рюкзак всякую всячину, чаще всего пустые бутылки из мусорных ящиков, стоявших ближе к станции, где маячили грязные двухэтажные жёлтые жилые дома. Здесь в гараже у него когда-то стоял ржавый синий жигулёнок. Он был как маятник, Зоткин. Каждый день в просторной, видно, что с чужого плеча, кожаной потёртой куртке, равномерно мотался: туда-сюда. Приходил он со стороны города в одно и то же время, утром, когда солнце успевало подняться на треть высоты трубы тепловой станции.

Зоткин стал подкармливать новосёлов. В баках разное можно добыть. И Рыжая бегала к бакам, копалась там.

Когда щенята выбирались на свет из подполья, Зоткин, глядя на них, гадал: «Антиресно, какими они вырастут? Могут получиться и не дворняги из них, а большие какие собаченции! Кто их отец-то? Вон какие у них несоразмерно большие лапы… и морды… Хорошо, если вырастут крупными! Выгоднее».

Ему нравилось за ними наблюдать: «Одна мать, все одного цвета, а разные? Всяк на свой манер!.. Один лижет руку, другой тявкает». У него было время на такие наблюдения. Жил он одиноко. Городская его квартира пустовала. Жена умерла, дети разъехались кто куда. Он только ночевал дома, а так болтался везде…

«Пущай резвятся до срока, – определил Зоткин, – время идёт – пушнина подрастает! Зимой пущу их всех на шапки. Бизнес сам в руки идёт! Сосед Михаил ондатру бьёт. За двести вёрст гоняет. Молодой! А тут вот он – питомник! Ажник десять штук! Да сама! В гараже всё и оформлю, пригодился». Глядел на Рыжую мутными глазами, зевал в удовольствие:

– Ишь ты, мать-героиня, заботливая!..

Он часто притворно ласковым голосом говорил что-то бессвязное и щенкам. Поглаживал их. А те кучковались около его ног, заглядывали в глаза. Виляли игриво хвостами… Рыжая в такие моменты смотрела на внушительную фигуру Зоткина, на своих подрастающих несмышлёнышей, и радовалась.

Она пока не чувствовала опасности…

Серая Сонька

В Чёрновке был завод верёвок, а Сонька этому заводу принадлежала. Лошадь старая была очень. Плохо уже видела.

Её и решили пустить на колбасу.