Завтрашний день кошки - Бернар Вербер

Пифагор встретил меня на пороге и, поскольку его служанка уснула, предложил устроиться у камина, в котором догорали красноватые угольки. В его глазах я видела их оранжевые отблески.

– Спасибо, что спасла меня. Сожалею, что в прошлый раз так нехорошо с тобой обошелся, но я разозлился на себя за то, что сразу вывалил на тебя такой ворох сведений. Это мой минус, я действительно иногда пытаюсь огорошить собеседника своими знаниями, чтобы произвести на него впечатление, особенно на самочек, даже если совсем их не знаю. Потом я разозлился на себя уже за то, что утратил бдительность.

– Ты мне многое рассказал, и я тебе за это очень благодарна.

– Нужно было отнестись к тебе с большим почтением.

– Ты же не один, у тебя есть пара. И я понимаю, почему ты с недоверием относишься к чужой самке, пусть даже и к соседке.

– Нет у меня никакой пары.

– Но я сама видела ее в твоей комнате.

– Кроме меня, других кошек в этом доме нет!

– А самочка наверху?

Желая окончательно прояснить этот вопрос, я побежала на второй этаж, где меня встретила все та же кошка с черно-белой шерсткой. Более того, рядом с ней стоял еще один кот, сиамец, очень похожий на Пифагора.

– Это называется «зеркало», – объяснил он. – Такая человеческая штуковина, отражающая то, что находится перед ним. Кошка в зеркале – это ты, а кот рядом с ней – я.

Подойдя поближе, я увидела себя впервые в жизни, потому что у меня дома никакого зеркала не было.

Я рассмотрела себя в мельчайших подробностях. Устроившись напротив, мое альтер эго в точности повторяло каждое движение.

– Так, значит, это… «я»?

Вдруг эта кошечка показалась мне уже не такой вульгарной. Да, в прошлый раз я, пожалуй, несколько поторопилась с выводами. Она даже показалась мне очаровательной, и я решила присмотреться повнимательнее.

Оказывается, я еще элегантнее, чем думала раньше.

Собственное отражение в зеркале меня будто околдовало. Подумать только, если бы я сюда не пришла, то до конца жизни не знала бы ни на что похожа, ни какой меня на самом деле видят окружающие.

Вот это открытие.

Пифагор, похоже, давным-давно привыкший видеть свое отражение, положил на зеркало лапку. То же самое сделала и я.

– Как существо, вынашивающее амбициозный план наладить общение с окружающими тебя особями, ты для начала должна познать себя.

– Откуда ты узнал, что это зеркало?

– Об этом мне рассказал «Третий Глаз».

– А откуда он у тебя взялся? Почему у меня такого нет?

– У меня есть один секрет. Пойдем, я тебе покажу!

Мы бок о бок затрусили по соседним улочкам. В этот поздний час на них все еще изредка встречались люди. Несмотря на то что они переехали совсем недавно, Пифагор, по-видимому прекрасно знавший квартал, повел меня по лабиринту переулков, освещенных подвешенными на столбах фонарями, до какого-то места, где сидело много людей. В центре стояло огромное здание, стены которого были даже выше деревьев. Наверху я увидела какие-то штуковины, внешне напоминавшие груши. Мы с Пифагором проскользнули под решеткой, забрались в люк и оказались в большом зале, украшенном изумительными витражами, живописными полотнами и скульптурами.

– Ты уже здесь бывала? – спросил он.

– Нет, – ответила я, пораженная увиденным.

Он повел меня к винтовой лестнице, на ступени которой мы вскоре ступили. Подъем длился долго, мы устали, но в конечном итоге вышли на площадку, расположенную высоко-высоко, с которой открывалась восхитительная панорама города.

Я робко посмотрела вниз и подумала, что падение отсюда будет роковым. Башня оказалась выше даже нескольких деревьев, поставленных друг на друга.

На такой высоте ветер трепал мою шерстку, колыхал волнами серую шубку собрата и даже приглаживал усы, которые отказывались топорщиться, вызывая пренеприятнейшие ощущения.

– Люблю смотреть сверху.

– Ты поэтому взобрался на дерево, когда тебя чуть не порвал пес?

– Я всегда стараюсь устроиться где-нибудь повыше. Ведь наши когти больше приспособлены забираться вверх, нежели спускаться вниз, что вынуждает нас прыгать… Но как это сделать, если снизу на тебя с лаем бросается немецкая овчарка?

Я с восторгом любовалась окрестным пейзажем. Меня со всех сторон окружали огоньки – неподвижные желтые и юркие белые или красные.

– Это их город, – сказал Пифагор, – город людей.

– Я редко отхожу далеко от дома, знаю лишь наш двор, улицу и крыши нескольких соседних домов.

– Люди возводят такие дома тысячами. Они выстраиваются друг за дружкой и тянутся до самого горизонта. Этот город называется «Париж».

– Париж, – повторила я.

– Этот холм – квартал Монмартр, а место, где мы сейчас стоим, один из их религиозных памятников: базилика Сакре-Кер.

– Ты это знаешь благодаря «Третьему Глазу»?

Мой вопрос остался без ответа. Я не сводила глаз с открывавшейся перед нами панорамы. Я понимала далеко не все из того, что говорил Пифагор, но при этом надеялась, что, слушая его, в конечном счете смогу обобщить полученные сведения и проникну глубже в смысл его фраз.

Ветер набросился на нас с двойной силой и чуть не швырнул вниз. Я припала ниже к земле:

– Я хочу, чтобы ты научил меня всему, что знаешь.

– У людей есть и другие такие города, разбросанные на огромной территории среди долин, полей и лесов. Все это образует страну, которую они называют Францией и которая располагается на некоем подобии гигантского шара – планете Земля.

– В первую очередь я хочу знать, зачем живу, почему я такая, а не другая, и что должна делать на этой твоей Земле.

– Я заговорил с тобой о географии, хотя тебя, по всей видимости, больше интересует история. – Пифагор глубоко вздохнул, лизнул правую лапку, поднес ее к уху и поднял голову. – Ну так слушай, это будет мой первый урок истории. Все началось 4,5 миллиарда лет назад с рождения Земли.

Я не посмела спрашивать, что представляет собой миллиард, но подумала, что это число превосходит все, что я знаю.

Глядя на усеянное блестками небо, мы увидели падавшую звезду, прорезавшую небосвод слева направо.

– Поначалу была только вода.

– Не хотела бы я жить в те времена. Ненавижу воду.

– Как бы там ни было, именно она положила всему начало. Сначала жизнь появилась в форме небольших водорослей, впоследствии превратившихся в рыб. Как-то раз одна из них выбралась из воды и стала ползать по суше.

Я не задавала вопросов, чтобы не прерывать плавного течения его мысли. Но что он имел в виду, говоря о рыбах? Живых существ, как Посейдон?

– Этим первым рыбам удалось выжить, они стали размножаться. Потом их потомки превратились в ящериц, которые со временем становились все больше и больше. Впоследствии их назвали динозаврами.

– И каких размеров они были, эти динозавры?

– Некоторые в высоту достигали этой самой башни, на которую мы с тобой забрались. У этих злобных, жестоких тварей были огромные когти и клыки. Все остальные живые существа жутко их боялись. А они становились все умнее и постепенно сформировали свое общество…

Пифагор на мгновение умолк, вздохнул и лизнул подушечки лапок.

– А потом с неба на землю упала огромная скала, изменив температуру и состав атмосферы. Динозавры вымерли. Выжили только небольшие ящерицы да млекопитающие.

– Что такое млекопитающие?

– Это первые теплокровные животные, покрытые шерстью и обладающие выменем, способным производить молоко. Мы тоже к ним относимся. Семь миллионов лет назад появились первые предки людей и кошек. А три миллиона лет назад предки людей разделились на больших и маленьких. Потом та же самая участь постигла и кошек.

– Ты хочешь сказать, что когда-то были большие кошки?

– Да, к тому же они есть и сейчас. Люди называют их львами. Хотя если говорить откровенно, то осталось их совсем немного.

– И они правда большие?

– Как минимум в десять раз больше тебя, Бастет.

Я попыталась нарисовать в воображении кошку таких феноменальных размеров.

– Но эволюция отдала предпочтение тем, кто поменьше и поумнее. Ветви маленьких людей и маленьких кошек развивались параллельно примерно до десятого тысячелетия до нашей эры. В те времена человечество открыло для себя сельское хозяйство: искусство сажать растения в землю и потом собирать урожай. Люди складировали выращенное зерно, но оно привлекало к себе полчища мышей, которые, в свою очередь, приводили за собой…

– Наших предков?

– Обнаружив, что кошки позволяют им сохранить продовольственные запасы, люди стали относиться к ним с большим уважением.

– Стало быть, они больше не могли без нас обходиться… И тогда решили нам подчиняться, да?

– В силу обстоятельств люди и кошки на том историческом отрезке прекрасно ладили друг с другом.

– Если я правильно поняла, получается, что мы сблизились с ними добровольно?

– Мы их выбрали, благодаря нам они стали жить лучше и, в конечном счете, решили взять нас к себе и кормить. На острове Кипр есть древняя могила, возраст которой насчитывает больше семи с половиной тысяч лет. В ней был найден скелет человека, рядом с которым покоились кости кошки.