Завтрашний день кошки - Бернар Вербер

Сиамский кот по-прежнему глядел на меня, не двигаясь с места.

Самое что ни на есть полное унижение.

К счастью, мне удалось ухватиться за плющ, обвивающий балкон, и я, раздирая его когтями, поднялась на балкон.

Собрат будто застыл в позе йога.

Наконец цель была достигнута. Я зашипела, двинулась по перилам балкона, подошла к нему и мяукнула.

Он вел себя как настоящий стоик.

Вблизи я рассмотрела его получше. Это действительно был сиамец, судя по виду, ему было лет десять (поэтому мне, трехлетней кошечке, он показался стариком). Удивительное дело: у него на макушке красовалась сиреневого цвета пластина.

Проглотив обиду, я, как ни в чем не бывало, первой завела разговор:

– Вы наш новый сосед?

Мой вопрос остался без ответа, хотя я отчетливо улавливала исходившие от кота жаркие волны.

– Мы могли бы с вами поговорить? Я живу рядом и очень рада, что в соседнем доме тоже есть кот.

Сиамец лизнул лапку и поднес ее к правому уху, будто задумавшись. Я посчитала, что таким образом он выразил свое согласие. Сегодня у меня уже было достаточно неудачных попыток наладить контакт с другими, и мне не хотелось, чтобы то же самое случилось и с существом, говорящим со мной на одном языке.

– А что это за сиреневая пластина у вас на макушке?

Кот пристально на меня посмотрел и наконец удостоил ответом:

– Мой «Третий Глаз».

– А что такое «Третий Глаз»?

– USB-разъем, позволяющий подключаться к компьютеру и общаться с людьми.

Я не ослышалась?

– Что… как вы сказали?

Мне очень не хотелось признавать, что из сказанного я не поняла ни единого слова, но кот даже не потрудился повторить.

Сосед протянул лапку, снял сиреневую пластиковую нашлепку, опустил голову и предложил мне посмотреть самой.

Склонившись, я увидела сделанное прямо в черепе углубление в виде идеального прямоугольника, обрамленного полоской металла.

– Вы получили эту рану в результате несчастного случая? Это, должно быть, очень больно.

– Нет. Я сам попросил мне его сделать. На редкость практичная вещь.

– И что же вы говорите людям с помощью этого «Третьего Глаза»?

Сиамец еще несколько раз лизнул лапку, то и дело поднося ее к уху.

– Ничего.

– Тогда какой вам от этого прок?

– Я ничего им не говорю, хотя они действительно меня очень многому научили. К примеру, я познал механизмы функционирования человечества, а через него и всей Вселенной.

Эту фразу сиамец произнес столь равнодушным тоном, что я до глубины души поразилась его самонадеянности и надменности. Но уважение к нему внушали не столько его слова, сколько тон, которым они были произнесены. Неужели он и правда научился общаться с людьми?

– Я пыталась с ними разговаривать, ну… то есть с людьми… но они меня практически не понимают. Сегодня вечером служанка забыла меня вовремя покормить и заперла в помещении, из которого я не могла выйти. И все только ради того, чтобы уставиться в большую черную плиту на стене, которая светится и производит много шума. Я тоже долго на нее смотрела и наконец поняла, что в этой черной плите можно увидеть других людей… мертвых!

Сиамец сделал вдох, будто подыскивая подходящий тон, чтобы ко мне обратиться. Потом высунул длинный розовый язык и облизал губы.

– На их языке ваша настенная плита называется «телевизор».

– Допустим. Так вот в этом самом телевизоре были картинки событий, произошедших здесь же, на этой самой улице. Я сама видела. После обеда сюда явился какой-то человек в черном и воспользовался палкой, наделавшей немало шума.

– Это называется «винтовка», а если взрывы раздавались очередями, то у него, скорее всего, был автомат.

– Маленькие люди, вышедшие из здания с триколором, попадали на землю.

– Дом, над которым развевается флаг, называется детским садом, а маленькие люди – это дети, которые в нем воспитываются.

– Потом человек в черном швырнул в них эту свою палку, а сам бросился бежать. Маленькие люди, упавшие на землю, так и остались лежать.

– Обычное дело. Они были либо ранены, либо убиты. Он затем сюда и явился.

– Потом прибежали другие люди, поймали человека в черном и увезли его в машине с синим светом.

– Полиция.

– Потом подъехал еще один фургон, на этот раз белый, но тоже с синим светом на крыше. Из него также вышли человеческие особи, положили маленьких людей на кровати с колесиками и увезли.

– «Скорая помощь».

– Затем явились еще люди и разбились на пары – два человека вставали друг против друга и один освещал другому лицо.

– Это, наверное, журналисты. Они как раз и снабжают всех картинками, которые твоя служанка потом смотрит по телевизору.

– И что означает эта сцена?

– В данный момент люди переживают кризис. Их затянуло в вихрь жестокости, который с каждым днем набирает обороты и приобретает все более показательный характер. На мой взгляд, закончится все это не скоро. Типы вроде этого мужчины в черном приходят, чтобы убивать совершенно случайных людей. Это называется «терроризм».

– И какой им смысл убивать друг друга?

– Это позволяет спровоцировать сильнейшее эмоциональное потрясение и, таким образом, привлечь внимание окружающих к какому-либо делу, в первую очередь посредством изображений, которые потом передают по телевизору. Что-то вроде формы общения… В страхе люди становятся внимательнее, и ими тогда легче манипулировать.

– Ничего не понимаю.

– Я убежден, что готовится нечто несравнимо более страшное: война. Терроризм – это так, лишь предвкушение грядущих событий, он касается нескольких десятков человек, в то время как война направлена на уничтожение сотен тысяч, если не миллионов. И я полагаю, что она вот-вот разразится.

Кот резким движением почесал лапкой ушко.

Я не уверена, что уловила смысл всех его слов, потому что он не предпринимал никаких усилий, чтобы использовать вразумительный словарный запас, но общее представление все же составила и решила продолжить этот разговор, не желая показывать, что данная тема выходит за рамки моего понимания.

– Что мне доподлинно известно, так это что от терроризма и войны у моей служанки из глаз течет вода.

– Это называется «плакать». Люди плачут, когда им тоскливо и грустно. А жидкость, которая в такие минуты течет у них из глаз, не вода, а слезы. Вы наверняка пробовали их на вкус. Они соленые, не так ли?

Должна признать, что уверенность сиамца, как и удивительный багаж знаний, произвели на меня неизгладимое впечатление.

– По телевизору показывали не только мертвых маленьких людей. Там были и другие, они играли с каким-то шаром, а окружающие на них кричали. Вы можете сказать мне что это было?

– Футбол, командный вид спорта.

– Почему бы каждому из игроков не дать по шару?

– Это делается специально, чтобы игра преследовала определенную цель.

– То обстоятельство, что у них на такую ораву людей один-единственный шар, вызывает у них негодование, они нервничают и начинают носиться во всех направлениях, да?

– По сути, мяч у них один на всех только для того, чтобы они пытались забить его в ворота противника. Это позволяет зарабатывать очки и радует тех, кто наблюдает за игрой. Ведь ваша служанка, увидев это, тут же перестала плакать. Я прав?

– Ну да, когда шар оказался в сетке, она действительно испытала некоторое облегчение.

– Люди уверяют, что ненавидят войну и любят футбол, хотя, на мой взгляд, им одинаково нравится и то и другое. В противном случае они никогда бы так часто не смотрели новости по телевизору, а те, в свою очередь, не прерывались бы рекламой.

Сиамец говорил совершенно безразлично, словно все представлялось ему совершенно очевидным и не нуждалось ни в каких объяснениях. Усы у соседа были длинные и элегантные, а исходящие от него вибрации по-прежнему содержали в себе жаркое дыхание жизни.

– Так вы говорите, что узнали об этом благодаря расположенному на макушке «Третьему Глазу»?

– Фактически, это USB-разъем последнего поколения, он позволяет мне подключаться к компьютеру и, таким образом, получать доступ к знаниям. Впрочем, мне кажется, я вам это уже говорил.

Надменный тон старого кота приводил меня в отчаяние. В горле застрял комок обиды, но любопытство все же одержало верх над гордостью.

– К чему подключаться?

– К компьютеру. Это такая сложная вычислительная машина, благодаря которой я получаю подробные знания об их мире, а заодно и о нашем. Когда-то и я, как сейчас вы, ничего этого не знал. Нам, котам, не хватает перспективы, причем как во времени, так и в пространстве. По большей части нам доступна лишь очень ограниченная информация – то, что мы видим, слышим, чувствуем нашими явными и скрытыми органами восприятия. Это крохотный объем знаний, как правило ограничивающийся квартирой, двумя-тремя крышами, садом или улицей. Что касается людей, то они могут воспринимать события и за пределами своих физических органов чувств благодаря многочисленным современным средствам: телевидению, радио, компьютеру, газетам и книгам.