Очаровательная проказница - Лиз Карлайл

— И от кого, интересно, она это унаследовала? — спокойно поинтересовалась леди Рэннок.

К радости Робина, Зоэ заметила его в дверях бального зала. Хотя его не назовешь трусом, Робин не имел ни малейшего желания схлестнуться с Рэнноком, пусть даже в собственном логове.

Зоэ явно пережила выговор родителя и отделалась лишь ярким румянцем и блестящими от гнева глазами. Робин ее хорошо знал и понимал, что краска на ее щеках выступила не от волнения, а от сдерживаемых эмоций, которые так часто грозили захлестнуть ее.

Сегодня Зоэ надела платье глубокого зеленого оттенка, в ушах покачивались изумрудные сережки, с локтей свисала тонкая золотистая шаль. Копна непослушных темных завитков была укрощена в гладкую, классическую прическу, переплетенную золотым шнуром. Мужчины провожали Зоэ восхищенными взглядами, когда она с несветской поспешностью шла через зал.

Сердито взглянув на Робина, Зоэ молча взяла его под руку и повернула в другом направлении. Губы Робина весело дрогнули.

— Куда, мисс Порох?

— Вон отсюда! — бросила она, ведя его вперед. — Наверх. Куда угодно. Только уведи меня отсюда.

— Желание леди для меня закон.

Они вышли в большой вестибюль, все двери были распахнуты в ночь, но всюду толпились гости, спасаясь от июльской жары.

— Иди за мной, — сказал Робин, двинувшись к мраморной лестнице.

Комнаты на первом этаже использовались для отдыха гостей, поэтому Робин поднялся еще на один пролет, в относительную тишину личных покоев семьи. Сюда гостей обычно не приглашали, но он испытал лишь слабый укол сомнения, приведя сюда Зоэ, поскольку она была членом семьи — или кем-то вроде этого — и за долгие годы побывала во всех комнатах этого дома, от подвала до чердака.

— Куда мы идем? — спросила она, всматриваясь в коридор.

— В кабинет Мерсера, — ответил Робин, открыв следующую дверь. — Там тебя никто не побеспокоит.

На письменном столе горела одинокая лампа. Робин распахнул французские окна, выходившие на узкий балкон. Из парка повеяло ночным воздухом, лампы на нижней веранде лили приятный мягкий свет. Даже мелодия оркестра, доносившаяся из бального зала, казалась тут чище.

Зоэ ступила на порог, задев Робина. Положив обе руки на перила, она перегнулась через край слишком опасно, как это ей было свойственно.

— Какое здесь умиротворение, — задумчиво пробормотала она. — Как будто все люди исчезли — и осталась только музыка.

Робин, прислонившись к оконной раме, искоса взглянул на Зоэ.

— Кого ты высматриваешь на террасе?

— Никого. — Она выпрямилась. — Мы с Мерсером сегодня снова поссорились. Я порой думаю, Робин, что он меня ненавидит. Раньше он был таким добрым, а теперь он так похож на папу, полон всех этих «следует», «должно» и такого… неодобрения.

Робин не знал, что сказать. Стюарт действительно перешел на официальный тон и отдалился от Зоэ. Робин сменил тему:

— Рада, что сезон кончился, старушка? Она подняла узкие плечи.

— Я ужасно устала от развлечений, Робин. — Зоэ плотнее запахнула шаль, словно замерзла. — В жизни должно быть что-то большее. Или не должно? Но я никогда этого не узнаю, пока папа…

Не было необходимости договаривать. Зоэ около двадцати двух, и терпение ее отца иссякало.

— Хочешь выпить? — нарушил неловкое молчание Робин. — У Стюарта, возможно, есть мадера.

— Немного бренди, Робин, — чуть замялась Зоэ, — если ты не станешь слишком дурно думать обо мне.

Робин ни в чем не мог отказать Зоэ. Вопреки голосу разума он подошел к буфету, налил по стаканчику бренди и, словно одумавшись, щедро плеснул в каждый воды. Ему не нравился сегодня вид Зоэ. Она казалась другой. Более ломкой… на его взгляд, это синоним хрупкости. Для девушки это был тяжелый сезон. Рэннок подгонял ее к поворотному моменту, выдвинув отвратительный ультиматум: или замужество, или Шотландия.

Но в более трезвые мгновения Робин признавал, что Рэннок тоже заслуживает некоторого сочувствия. Любой болван видел, что Зоэ переходит границы дозволенного и бросает вызов ограничениям светского общества, из досады и, возможно, даже из какого-то отвращения к себе самой. Она растратила по пустякам пять сезонов, флиртуя, танцуя, разбивая сердца, собрав кучу предложений руки и сердца и несколько менее благородных предложений, и все от негодяев, постаревших распутников, нуждающихся вдовцов или джентльменов, которых обстоятельства вынуждали жениться на деньгах. Зоэ была внебрачной дочерью Рэннока, и лучшие семейства света не для нее, независимо от того, как их отпрыски безумствуют из-за ее красоты. Красоты, по общему признанию, несравненной.

Робин, взяв стаканчики с бренди, приглядывался к стоявшей на балконе Зоэ, слабый ветерок легко шевелил ее тончайшую, золотистую шаль, гибкая рука устало оперлась на оконную раму. Зоэ была невелика, едва пяти футов, но ее кипучесть и обаяние с лихвой восполняли недостаток роста. Теперь, однако, плечи Зоэ нехарактерно поникли, лебединая шея склонилась. Она казалась хрупкой, почти бесплотной красавицей, сказочной принцессой, похищенной злодеем и ждущей спасителя-принца на белом коне.

Прискорбно, но эта роль не для него. Хотя ради Зоэ, подумал Робин, он почти готов поддаться искушению и попытаться.

Он чертовски обожал эту девочку, иногда даже вожделел ее, и от ее несчастного вида у него сердце разрывалось. Хотя они были дальними родственниками, он знал Зоэ всю жизнь, и оба они унаследовали от прабабки шотландское упрямство.

Зоэ, услышав сквозь музыку его шаги, повернулась и с улыбкой взглянула на него из-под черных ресниц, когда он сунул стакан ей в руку.

— Здесь есть что-нибудь покурить?

— Тут все есть, — блеснул озорной улыбкой Робин.

Вернувшись в комнату, он предусмотрительно запер дверь и стащил великолепную турецкую сигару Мерсера из стоявшей на столе кедровой шкатулки. Через мгновение они с Зоэ стояли плечом к плечу на слабом ветерке, дружески передавая, друг другу сигару.

Хотя несколько пожилых дам в обществе, и покуривали, курение было уделом куртизанок и актрис. Для девушки в положении Зоэ это была не лучшая затея. Однако Робин разрешил ей курить, когда они оба были очень молоды и слишком смелы. И дело кончилось как с большинством проделок Зоэ: вырвавшуюся лошадку уже не загнать в стойло.

Робин выдохнул в темноту облачко дыма.

— В чем проблема, девочка моя? — беззаботно спросил он. — Рэннок снова не дает покоя с замужеством?

Зоэ отхлебнула бренди.

— Как ты догадался?

— Держал пари в клубе у Буддла, — на миг, заколебавшись, признался он. — Уэнтуорт утверждает, что сэр Эдгар, поскольку его жена умерла, снова собирается сделать тебе предложение, и поставил двадцать фунтов, что ты сдашься. Но я-то тебя лучше знаю, и поставил пятьсот фунтов, что ты этого не сделаешь.