Первая любовь (СИ) - Мари Князева

— Деревенщина и голь перекатная.

— И что? Если оценивать людей по тому, где они родились и какой у них достаток, далеко не уедешь.

— Если не оценивать эти параметры у людей, застрянешь еще ближе. Это показатель, Манюнь. Уровня интеллекта, интересов, горизонтов. Прямая связь.

Я хотела саркастично фыркнуть и рассмеяться ему в лицо, но тут вспомнила, как Глеб видит свое будущее. И что-то больно кольнуло меня в сердце. Спорить с этим бессмысленно, но и верить безоговорочно я не обязана.

— Это не делает его плохим другом. И я… не просила твоего совета.

— Другом… — усмехнулся Денис.

— Другом.

— Что ж, другом не делает. Дружить можно, отчего ж не дружить? — и он опять улыбнулся этой своей странной наглой улыбочкой. Как будто он что-то знает, чего не знаю я, и это дает ему власть надо мной. И над Глебом. Денис чувствует себя спокойно, в то время, как все вокруг нервничают.

Однако он тут же намеренно стер эту улыбку с лица и принялся развлекать меня светской беседой. О деревне, о местных развлечениях, о дискотеке в клубе по выходным, немного о городе. Я слушала вполуха, а уже перед самым домом спросила:

— А как вы с Глебом познакомились?

По узкому бледному лицу молодого человека снова растеклось неприятное выражение:

— О, это долгая история. Я тебе как-нибудь расскажу.

Я остановилась у калитки и положила на нее руку, желая поскорее закончить этот разговор.

— Ну вот, теперь и я могу тебя навещать! — уже совсем иначе, по-человечески тепло улыбнулся Денис. — Ты не возражаешь?

Я замялась, но грубить не хотелось:

— Приходи, если хочешь. Правда, я вечно приглядываю за младшим братом…

— Когда не купаешься с Глебом, — кивнул Денис.

Я не стала комментировать это замечание.

— Ну ладно. Тогда я приду попозже, когда твой братик уже спит. В десять?

Я пожала плечами. Вошла в калитку, и махнув на прощанье рукой смотревшему мне вслед Денису, потопала в дом.

Глава 4. Дружеская сваха

МАША

Мама с порога отчитала меня за долгое пребывание на солнце.

— Ну вот, пожалуйста! — всплеснула она руками. — Лицо и плечи розовые! Сегодня больше ни шагу на улицу!

Она обрызгала всю верхнюю половину меня «Пантенолом», накормила обедом и усадила на кухне чистить вишню булавкой от косточек. Довольно нудное это было занятие, и включенный телевизор совсем никак не спасал — показывали одну мутоту. Промучившись часа два и наковыряв лишь небольшую миску, я вымыла «окровавленные» руки и отправилась на поиски приключений в доме. Первым делом я занялась исследованием гостиной и сразу наткнулась на шкаф с книгами, среди которых нашелся сборник русских народных сказок в бумажном переплете. Я очень обрадовалась такой находке и сразу обернулась к младшему брату, который играл тут же на полу. Он охотно оторвался от своих кубиков, и мы уселись на диване немного приобщиться к национальной культуре. Киря, конечно, не поймет пока сюжета, да и слов много незнакомых, устаревших, но я мудро рассудила, что послушать хоть сколько-нибудь ему все равно будет полезно.

Сюжеты у фольклора, однако, даже мне показались страшно дикими. Вот, например, чего проще — про животных. «Курочку Рябу» было скучно читать, я выбрала сказку «Звери в яме». И в середине засомневалась, стоит ли рассказывать такое ребенку. Боров из села ходил в лес желуди есть. За ним зачем-то раз за разом увязывались дикие звери: волк, медведь, лиса, заяц. Ну, первые два — ладно. Может, рассчитывали свининой поживиться, но лисе это вряд ли светило, а заяц чего? За желудями, что ли? И все в яму попадали, хотя всех боров предупреждал, что ее трудно перепрыгнуть. Почему не обошли вокруг? Что символизирует эта яма? Непонятно… Дальше — еще круче: звери, как уголовники, сбежавшие из колонии, начали друг друга в расход пускать (мне такие страшные истории дядя Сергей рассказывал, не знаю, зачем). В конце, конечно, лиса осталась — она же самая хитрая. Новый виток повествования обесценил все предыдущие жертвы. Лиса выбралась из ямы при помощи дрозда. Почему она не придумала этого раньше? Зачем эти смерти? Ведь в обычной жизни хищники не питаются друг другом — лишь травоядными… В общем, жуть да и только. Ни в чем не повинные звери, безвременно павшие из-за лисьей хитрости, были отомщены все тем же дроздом, но все равно от сказки осталось ужасно гнетущее чувство бессмысленности и беспощадности.

Я решила обсудить этот сюжет с Глебом на следующей встрече, которая — я была почти уверена в этом — произойдет сегодня вечером. Мне захотелось угостить его чем-нибудь вкусненьким, и я спросила у мамы разрешения заняться выпечкой. Для первого знакомства с ее духовкой выбрала чего попроще — шарлотку с вишней. Благо, ягод на нее у меня уже было достаточно. К сожалению, в хозяйстве родительницы не водилось миксера, и яйца пришлось взбивать венчиком. Неожиданно сложная задача для моих изнеженных цивилизацией пальчиков! У бабушки был целый набор разнообразной техники — она и маме давала свой блендер попользоваться, пока мы жили в городе, но тут пришлось использовать старую добрую физическую силу. И терпение. Очень много терпения.

— Надо нам миксер купить, — сказала я маме, которая помешивала вишневое варенье в большом алюминиевом тазу на плите.

— Надо — купи, — усмехнулась она без раздражения, явно намекая на то, что не собирается в этом участвовать.

— Я? У меня нету денюжек…

— У меня тоже.

— Так попроси у дяди Сережи. Разве тебе не нужен миксер?

— Дядя Сережа не банкомат, у него кредит ограничен. И так много всего нужно на детей и в дом. Хозяйство развалилось почти, пока мы в городе жили.

— А ты не хочешь обратно? В городе ведь легче жить…

— Я, Манюсь, не отдельная единица. У нас семья с Сережей. Если ему там невозможно, значит, мы вместе возвращаемся в деревню.

— Но сама-то ты хочешь?

— Мань. Да нет такого: хочешь-не хочешь. Везде свои плюсы и минусы, но город тебе не заменит близкого человека. Там все живут очень тесно и при этом отстраненно. Как защитная реакция на это существование постоянно бок-о-бок.

— А я, честно говоря, не представляю себе свою жизнь в деревне. Ну, вот так потусить месяц — это ничего, приятно. Но чтоб насовсем… тоскливо. Там столько всего интересного!

— Просто ты никогда здесь не жила, так