Мстящие бесстрастно - Наталия Некрасова

— Ох! Какой мужчина! Как я завидую тебе, ты пользуешься его милостью, о сестрица! — стенала Тийри.

— Правда, хорош? Хочешь, познакомлю? — соперницы во мне она не видела.

— Меня? Да вы что! Да как мне показаться ему на глаза? Я же со стыда сгорю, ни ступить, ни молвить не умею… Нет, сестрица, никак нельзя!

— Да что ты! Не бойся, он добрый! — расхохоталась она.

На другой день она насильно, за руку подтащила меня к своему покровителю. Изображаю смущение, прикрываю лицо рукавом, говорю еле слышно и то и дело норовлю упасть на колени. Хасэ отнесся ко мне снисходительно. Сказал пару слов, но внимания почти не обратил — конечно, мне не сравниться с Айсин. Но теперь меня воспринимали как необременительный придаток к красавице. Как к деревенщине, которую можно послать за вином или сладостями, выставить на улицу, ежели надо уединиться. Меня и выгоняли безо всяких церемоний. Всегда, когда господин оставался со своей возлюбленной, дом перед этим осматривали его телохранители. Да и осматривать-то было нечего. Кайриэш жила как и все ее сестры по ремеслу в маленьком домике под красной крышей, похожем, скорее, на разноцветный фонарик, особенно вечером. Иногда квартал веселых женщин просто весь светился по вечерам, особенно в дни праздников. Но домик Айсин был не в веселом квартале — кайриэш, имевшие богатых покровителей, селились в более уважаемой части города, ближе к клановым домам. Домик был маленьким, с крохотным садиком и колодцем. В доме была кухня, где и жила служанка, гостиная, она же спальня, где кайриэш принимала гостей, да кладовка, разделенная надвое — в одной половине припасы, в другой — пожитки кайриэш. И еще был в доме злющий псище, который бросался молча и с маху рвал горло взрослому мужику. Пса звали Кайх, и на шее у него был шипастый бронзовый ошейник, а грудь, брюхо и спину прикрывала кожаная с бляхами сбруя, так что сразу не убьешь. Да и попробуй кто забраться в дом к любовнице такого человека! Найдут и выпотрошат.

Обыскивай дом, не обыскивай — бесполезно. Проникать в дом незаметно мне удавалось уже не раз. Это была пока подготовка. Пес меня знал. Можно было бы сделать это в любой момент, но мне хотелось полностью увериться в том, что меня не заподозрят, и что прийти и уйти я смогу беспрепятственно. Почуять меня теперь мог бы только эсо, прошедший такую же школу в монастыре, как и я. Но Харанхаш-хасэ вряд ли был эсо. И вряд ли эсо был хоть один из его телохранителей. Это тоже было не раз проверено. Один эсо сумеет узнать другого по сотне еле заметных признаков, имеющим значение только для них.

Айсин нравилось играть в добрую покровительницу. Мне досталось много красивых платьев с ее плеча, хотя Тийри, как воспитанная в строгости деревенская девушка, стеснялась надевать их, да и манеры у нее были мужиковатые. Мне даже — завидуйте — было дозволено мыть и одевать красавицу. Правда, Тийри никогда не обнажалась в присутствии госпожи — что поделать, мы в старинной строгости воспитаны.

Мой план был разработан до мелочей. Ускользнуть из дома потихоньку от стражи для меня уже давно сложности не представляло. Естественно, и войти в дом незаметно для них мне было легко тоже. Проделывали, и не раз. На сей раз в подливку к фазану было примешано снадобье, вызывающее жажду. Уроки у Хлика даром не прошли…

Уже совсем стемнело. Из своего убежища на кухне мне было слышно все, что говорилось в комнате. Вскоре из комнаты послышалось:

— Радость моя, не принесешь ли вина? Или воды? Видно, в том фазане, что ты подала сегодня, было слишком много пряностей.

— Сейчас, господин мой.

— Возьми светильник.

Айсин показалась на пороге. Она была совсем нагой. Да, эта женщина была прекрасна. Она шла так плавно, так грациозно, словно небесная танцовщица, что смиряют гнев Анхаса-бари. Огонек бронзового светильника с ароматным маслом мало помогает в темноте, скорее, слепит. И потому красавица кайриэш не заметила, как и обо что споткнулась. Светильник упал и погас.

— Что там? — послышалось из комнаты.

Ответил ему уже мой голос. Впрочем, почти неотличимый от голоса Айсин. Подражать голосам нас тоже учили. Она же лежала на полу — есть на шее такие точки, что если хорошенько нажать, то человек мгновенно потеряет сознание. А если ударить — то не очнется никогда. И все же мне было жаль причинять ей пусть и мгновенную боль — у нее было такое прекрасное, почти совершенное тело…

— Светильник уронила. Но тебя я найду и во тьме, господин…

Я чувствую его. Почти вижу в этой кромешной, непроглядной тьме. Он спокоен. Уверен, что это его кайриэш. Прекрасно. Тонкий узкий кинжал удобно лежит в руке. Я вижу — вот он сидит на ложе, ожидая. Я знаю, куда ударить его. Еще шаг. Пора.

Он застонал — что случилось, он не должен был даже охнуть! Промах? Промаха не могло быть! Значит, он успел уклониться… Он не мог этого сделать! Он схватил меня за запястья. Хватка прямо-таки железная. В голове жуткая мешанина мыслей, из которых наверху остается только одна — страшная и холодная: так уйти от удара мог только эсо. И эсо высокого ранга. Может, эсоахэ. У меня слабеют колени. Но ведь это точно был Харанхаш-хасэ! Никто из дома не выходил! А он не эсо! Неужели меня обвели вокруг пальца? Что теперь будет?

— Отлично, — стонет человек и отпускает меня. — Просто прекрасно! Иди к Агвамме и скажи — его копье прошло в половине волоска… Из тебя получилась прекрасная эсо, девочка. И красивая женщина, — неожиданно сильно он обнимает меня и жестоко, долго целует. — Теперь уходи. А то мне уже пора кричать.

Я бежала по улицам, ничего не разбирая, не глядя по сторонам… Мне хотелось только одного — добраться до Агваммы и вытрясти из него, что же тут все-таки произошло? Кто этот человек? Эго слова — копье прошло в половине волоска… Я знаю, эсо могут узнавать друг друга по каким-то ничего не значащих для прочих фразам… Я влетела в дом роана, чуть не смахнув по дороге здоровенного стражника со знаком змеи. Агвамма ждал меня — он даже выскочил мне навстречу из своих покоев в левом крыле.

— Агвамма! Учитель!

— Ага, — потирая руки встал он. — Ну как? Попалась?

— Нет. Попала.

Агвамма побледнел. Даже позеленел. В голове пронеслось — точно, Осьминог, тот тоже цвета меняет. Насколько я себя помню, такого с ним никогда не бывало.

— Ты что… ты его убила?

— Почти.

— Почти… Как тебе удалось?

Я пропустила вопрос мимо ушей.

— Он сказал — передай Агвамме, его копье прошло в половине волоска.

— Шуммакаш тебя задери! — радостно взвыл старик и почти так же, как и тот обнял и поцеловал меня. — Восемь лет назад мы поспорили, кто лучше. И он оказался лучше. Мы кидали копья друг в друга, и он почти впритирку всадил его в дерево рядом с моим виском. А я его чуть не убил тогда — хорошо, что парень сумел отклониться в последний момент, когда стало видно, что летит в глаз. Теперь же выиграл я! Ну, а ты теперь стала эсо. Настоящей эсо!