Русь. Строительство империи 4 - Виктор Гросов

— Тогда идем, — бросил я, хватая плащ. — Веславу зови. И тихо, чтоб ни одна душа не услышала.

Он кивнул и исчез в темноте, а я вышел наружу, вдохнув холодный воздух. Ночь была темной. Я спустился к реке, к тому самому потайному лазу, которые не раз уже выручал. Кусты у входа колыхались, а за ними блестела черная вода. Потрепанная лодка уже стояла там. Рядом возникла Веслава. Ее коса качнулась, когда она присела у берега, проверяя веревку.

— Княже, — шепнула она, подняв глаза. — Варяги близко.

— Знаю, — буркнул я, присев рядом. — Готова?

— Ага, — хмыкнула девушка.

Ратибор вернулся. Он кивнул, показывая, что все чисто и шагнул в лодку. Она качнулась под его весом. Я бросил последний взгляд на восток — «мост» варягов торчал из воды. Я развязал веревку, толкнул лодку в воду. В прошлый раз все прошло без запинок. Надеюсь и в этот раз все получится.

Ратибор взялся за весла и лодка бесшумно скользнула по воде, только легкий плеск выдавал ее. Я затаил дыхание, следя за ними.

Они миновали середину реки. Лагерь варягов не подавал признаков беспокойства и я начал надеяться, что все пройдет гладко. Лодка скрылась за изгибом берега и я выдохнул. Теперь ждать. Ненавижу ждать.

Час тянулся, как вечность. Я сидел у лаза, вглядываясь в темноту, пока пальцы не занемели от холода. Наконец послышался шорох — лодка вернулась. В ней, кроме Ратибора и Веславы, сидели двое дружинников, а за их спинами лежали свертки — деревянные балки, канаты, железные скобы. Катапульты, разобранные на части. Я помог им выбраться, схватив одного за руку — крепкий парень, с мозолями на ладонях.

— Княже, — прохрипел он, отряхивая мокрый плащ.

— Молодцы, — сказал я, хлопнув его по плечу. — Тащите в храм.

Мы потащили груз вверх, стараясь не шуметь. У лаза уже собрались дружинники, которые приняли фрагменты катапульты. Таким образом, мы сделали еще четыре ходки.

Я не знаю что нам помогало — боги, которые в храме «следили» за нашими приготовлениями или у меня скопилась удача, после всех этих передряг, но главное то, что варяги не заметили наших телодвижений. Или просто не ожидали нашей наглости. Не только же Сфендославу быть таких наглецом?

Уже через два часа мы ввалились в храм. Бросили детали у алтаря и я вытер пот со лба, чувствуя, как усталость наваливается снова. Я даже невольно покосился на статуи богов. Странно, но местные не испытывали какого-то пиетета перед этим местом.

У меня вообще сложилось впечатление, что боги в представлении местных — это не просто сверхсущества, которые накажут за ослушание, а некие побратимы, которые в первую очередь ставят на пьедестал жизни и благополучие местных. Поэтому то, что мы используем заброшенный храм, только подчеркивало значение наших дел — мы помогали городу выжить под присмотром высших сил.

— Добрыня! — позвал я тысяцкого и он вынырнул из тени, где спал у стены. Его волосы были растрепаны.

— Что притащили? — зевая спросил богатырь.

— Катапульты, — ответил я, кивнув на свертки. — Две штуки. И снаряды.

Он присвистнул, глядя на деревянные балки и канаты.

— Степан не зря ест свой хлеб, — буркнул он. — Где ставить будем?

— По краям крепостных стен, — задумчиво протянул я. — Так, чтобы в случае чего можно было стрелять по тем, кто у ворот будет.

Добрыня кивнул и распорядился отправить орудия на угловые башни Переяславца. Благо они были открытые, без навесов и перекрытий. Снаряды, сорок кувшинов с горючей смесью, притащили туда же, разделив их поровну между орудиями.

Кажется, у нас получается подготовиться к обороне. Смущает только то, что враги почему-то дали нам это время. Видимо, тоже готовились к чему-то.

Я невесело усмехнулся, проваливаясь в тяжелый, рваный сон.

Проснулся от холода, пробравшийся под плащ и вцепившийся в меня медвежьей хваткой. Очаг в храме едва тлел, угли шипели, испуская слабое тепло.

Рассвет пятого дня осады. Я сел на лавке, потирая лицо, чтобы прогнать остатки сна.

Я размял тело и умылся. Дружина уже просыпалась: кто-то зевал, потягиваясь у стен, кто-то раздувал костер, чтобы согреть воду.

К середине утра обе катапульты стояли готовые — грозные, высокие, с рычагами, торчащими вверх. Снаряды лежали рядом. Это оружие могло дать нам перевес, но только если мы успеем его пустить в ход. Мы с Добрыней были в храме прикидывая как будем использовать катапульты при атаке врага.

— Княже! — раздался снаружи крик Веславы. Мы с Добрыней переглянулись и вышли. Девушка подбежала и махнула мне, указывая на восток. — Гонцы скачут!

Поднявшись на стену, я разглядывал «гостей». Два всадника мчались с лагеря киевлян, поднимая пыль. Их плащи развевались, а в руках блестели копья с белыми лентами — знак переговоров. Сфендослав прислал своих псов.

— Чего еще хотят? — буркнул я.

— Твой ответ, княже, — хмыкнула Веслава. — Сдашься или нет.

— Пусть попробуют угадать, — улыбнулся я.

Гонцы остановились в полусотне шагов от стены, их кони фыркали, пар вырывался из ноздрей. Один был молод, с редкой бородкой и острым взглядом, второй — постарше, с седыми прядями в волосах и шрамом через щеку. Они спешились, воткнули копья в землю и подняли головы. Молодой заговорил первым.

— Антон из Переяславца! — крикнул он. — Князь Сфендослав ждет твоего слова! До утра дал тебе время. Что скажешь?

О как! Антон! Не князь Антон, а просто Антон. Ну ладно. В эту игру можно играть вдвоем.

Я перегнулся через стену, глядя на них сверху вниз. Ратибор подошел слева, его тень легла рядом, а Добрыня встал справа, опираясь на меч.

— Передайте своему князю, — прокричал я громко, — что я подумад о его словах. А чтобы он понял лучше, передайте ему знак. Прошу вас, дорогие гости повторить знак и верно его передать уважаемому Сфендославу.

Гонцы переглянулись.

Я указал на молодого гонца рукой.

— Подними правую руку, — приказал я.

Молодой с редкой бородкой посмотрел на своего старшего коллегу и пожал плечами. Он подчинился, вытянув руку вверх.

— А теперь сожми кулак.

Он снова посмотрел на седовласого. Кажется они «прониклись», ведь «учат» знаки для передачи тайных посланий от одного князя другому. Молодой сжал кулак.

— Отлично, — проорал я, — Запоминай хорошо и в точности передавай своему князю. Теперь последнее в этом знаке, — молодой нахмурился, пытаясь запомнить, — А теперь второй рукой ударь по сгибу. Ну, давай.

Он нерешительно поднял левую руку и хлопнул по локтю. Молодой гонец на середине «исполнения» моего указания понял весь «замысел», но было уже поздно. Вся крепостная стена разразилась хохотом. Дружинникам зашла моя немудреная