Основы научного антисемитизма - Сергей Баландин

Однако в этих выводах мы несколько забегаем вперед. Давайте теперь приступим к их последовательному обоснованию.

ГЛАВНЫЙ ТЕЗИС И ЕГО СОСТАВЛЯЮЩИЕ

Начнем раскрывать нашу концепцию, что называется ab ovo (от яйца), т. е. из единого зерна, от главного тезиса путем анализа и определения его составляющих. Таким главным тезисом для нас является «еврейский вопрос» — вопрос, о котором, так много говорят, по которому имеется так много различных точек зрения и так мало между ними обнаруживается единства взглядов, что вряд ли даже можно сказать, имеется ли общее представление о том, что это такое вообще, понимают ли люди тот предмет, о котором говорят. И тем не менее еврейский вопрос это не праздное умствование и не нечто не столь актуальное, о чем можно забыть и не вспоминать энное количество времени, как, например, вопрос о летающих тарелках, до тех пор, пока какая-нибудь тарелка сама не свалится нам на голову, пока «рак на горе не свистнет» или, как говорят евреи, «Машиах яво» (Мессия придет); увы, этот вопрос, хотим мы того или нет, сам напоминает нам о своем существовании, постоянно обрушиваясь на наши несчастные головы, ибо евреи не гипотетические пришельцы и не цивилизация, живущая от нас за тридевять земель, они живут среди нас, они претендуют жить в тех «местах под солнцем» [1], где претендуем жить и мы, они стремятся вытеснить оттуда нас и наших потомков, они всячески ущемляют нас в правах и лишают средств к существованию. По какому праву они на все это претендуют? — спросите вы, — на каком основании одни должны жить лучше других, чем они, собственно, это заслужили? — В том-то и дело, что ничем не заслужили, и нет у них вообще никаких особых заслуг, кроме одной: «они евреи». Сию мифическую «заслугу» они не только приписывают себе сами, но нередко и не-еврейское общественное мнение в том их всячески поддерживает, не понимая, что, проявляя «юдофильство», оно тем самым проявляет терпимость к расизму, правовой дискриминации и, в конце концов, само себе роет яму. Да, тот, кому безразлична его судьба и судьба его детей, может не обращать внимания на этот вопрос, ежели нет, мы приглашаем его и также всех заинтересованных поразмышлять о наших проблемах вместе.

Итак, наш главный тезис — это проблема, которая нас беспокоит, но чтобы ее разрешить, нужно сперва дать ей общее определение, а потом, если общее окажется недостаточным, идти к определению частностей, когда же с частностями будет более-менее ясно, мы сможем обратно вернуться к общему уже с определенным заключением. — Таков в общих чертах план нашего исследования.

СУБЪЕКТЫ КОНФЛИКТА

Итак, что такое еврейский вопрос?

Мы думаем, что не вызовем особых возражений наших оппонентов, если скажем: Еврейский вопрос — это конфликт между евреями и не-евреями (гоями), иными словами, противоречие между евреями и не-евреями. Впрочем, конфликты бывают не только между евреями и гоями, но также и между самими евреями, также и между гоями, поэтому, не всякий конфликт можно отнести к еврейскому вопросу. Более того, даже не все конфликты между евреями и гоями релевантны для нашей проблемы. Наша задача определить, какой конфликт является прямым следствием особенностей еврейского и гойского характера, следствием стереотипов типично еврейского и гойского поведения, т. е. следствием столкновения еврейской и гойской парадигм, что, собственно и порождает всевозможные противоречия между гойством и еврейством. Но, чтобы понять, чем еврейский вопрос отличается от всех прочих конфликтов, необходимо также рассмотреть всевозможные конфликты и социальные противоречия и классифицировать их по категориям, как то: национальный конфликт, религиозный, классовый, культурный и т. п., о чем мы поговорим ниже.

Но, прежде чем определить специфику этих противоречий, попробуем уяснить для себя, в чем суть общественных противоречий (антагонизмов) вообще, есть ли существенные отличия противоречий социумов от противоречий между отдельными индивидами? Вопрос этот здесь отнюдь не лишний, ибо многие пытаются свести все конфликты с евреями к конфликтам с отдельными антиобщественными элементами, противоестественно присутствующими в нееврейской среде, заклейменными как «антисемиты» — они, мол, некая патология, язвы общества, и если бы не они, то все бы в мире было «тип-топ». Некоторые даже говорят: «никакого еврейского вопроса не существует, все это выдумки злобных антисемитов» — ой, не спешите, господа, не спешите, вы даже не подозреваете, какую свинью вы подкладываете таким утверждением самому еврейству, вы явно забываете, что еврейский вопрос — это единственное обоснование доктрины сионизма, порой сионисты даже как бы умоляют гоев: «гоюшки, ради Бога, побудьте немного антисемитами, нет, даже расистами и нацистами, а то у нас не будет никаких причин поступать точно так же с вами в Израиле, и не ровен час, без вашего антисемитизма мы и исключительное право на Израиль потеряем, да и многие другие привилегии, что мы пробили себе, основываясь на том, что мы-де такие везде гонимые и нас всюду ненавидят». Или основатель сионизма Теодор Герцль ничего не понимал, когда писал: «Все народы, у которых живут евреи, явные или замаскированные антисемиты» (Еврейское государство)? Тогда несколько странными выглядят такие, например, утверждения: «Антисемитизм есть комплекс двоечников», — пишет в одноименной статье известная диссидентка В. И. Новодворская. — Возможно, и так, хотя, наверно, не все двоечники антисемиты, да и среди самих евреев встречается немало двоечников, но антисемитизм — «комплекс» отнюдь не одних «двоечников», вот в чем дело-то — уважаемая Валерия Ильинична. Впрочем, сие мнение можно оправдать определенным принципиальным максимализмом, который я всегда ценил в Новодворской, да и, сказав так, она была абсолютно права, но права только в том месте и в то время, когда это было сказано. В кругах тогдашней советской интеллигенции антисемитами считались все те, кто так или иначе различал в евреях евреев. Настоящий интеллигент и к еврею и к не-еврею всегда относился одинаково — как к человеку. Но как применить такую позицию к среде евреев, которые не только очень даже различают евреев в самих себе, но также различают в гоях гоев, что и дают последним недвусмысленно понять? Это какой «комплекс», «отличников», что ли? А как назвать гоя, который не желает считать себя гоем и принимать еврейский дискурс? — Выходит, что тоже антисемитом.

Однако некоторыми людьми не столь честными и принципиальными «комплекс двоечников» огульно приписывается всем антисемитам без исключения, даже если таковыми являются лауреаты Нобелевской премии. Так, например, один из наиболее мною уважаемых и во многом почитаемых писателей Владимир Войнович в одном из своих далеко не самых удачных сочинений «Портрет на фоне мифа» высказал следующий «перл»: «от антисемитов в буквальном смысле воняет», сказано это было сперва в самом абстрактном смысле, наподобие «двоечников» Новодворской, но тут же выяснилось, кто конкретно подразумевается под «вонючим двоечником», им оказался не кто иной, как Александр Исаевич Солженицын, стало быть, по логике Войновича, от него тоже «воняет». А какие же есть основания у Войновича причислять Солженицына к «антисемитам»? Смеяться будете, ибо то, что он дальше пишет, нарочно не придумаешь: «Когда одни люди упрекают Солженицына в антисемитизме, другие начинают кричать: «Где? Где? Укажите!» Укажу. Например, в «ГУЛАГе». На берегах Беломорканала он бы выложил дюжину еврейских фамилий начальников строительства». — Вот так-то вот, назвал еврейскую фамилию, и от тебя уже воняет «антисемитом». Конечно, могут сказать: это, уж крайности, не следовало бы в определении антисемитизма остановиться на золотой середине? — Нет, не крайности, и Новодворская, и Войнович по-своему правы, раз они вкладывают в то или иное слово какой-то смысл, то и нам следует придерживаться того же. Правда, они не дают четкого разъяснения термину «антисемитизм», но это вовсе не значит, что его нельзя вывести из анализа их дискурса [2]. Что же они имеют в виду, когда называют разных людей от двоечников до лауреатов Нобелевской премии «антисемитами»? Думаю, не ошибемся, если скажем: все эти люди стоят в той или иной конфронтации по отношению к еврейству, в той или иной степени ведут с ним борьбу. Таким образом, можно сформулировать такое определение антисемитизма: Антисемитизм — это противостояние еврейству как организации или еврейству как идеологии, являющееся следствием еврейского вопроса.

Однако такое определение еще довольно-таки аморфно, ибо из него пока не ясно, в чем суть этого противостояния, каковы особенности еврейства как организации и как идеологии — это мы выясним ниже. Примерно то же самое определение дается на сайте «Холокост» «Антисемитизм — вид национальной нетерпимости, враждебное отношение к евреям как народу». В чем отличие этого определения от нашего? — В нюансах. Мы говорим «противостояние», они — «национальная нетерпимость» (хотя в России, например, антисемитизм никогда никакой «национальной нетерпимости» не знал, русский народ вообще национально не гордый и испокон веков отличался особым страннолюбием, утверждающим неписаный императив: то, что может быть позволено инородцу, не всегда может быть позволено своему, поэтому сам факт, что евреи относятся к другой национальности мог только смягчить остроту конфликта. Достоевский в «Дневнике писателя» свидетельствует: «Пусть я не тверд в познании еврейского быта, но одно-то я уже знаю наверно и буду спорить со всеми, именно: что нет в нашем простонародье предвзятой, априорной, тупой, религиозной какой-нибудь ненависти к еврею, вроде: "Иуда, дескать, Христа продал". Если и услышишь это от ребятишек или от пьяных, то весь народ наш смотрит на еврея, повторяю это, без всякой предвзятой ненависти. …Когда они молились (а евреи молятся с криком, надевая особое платье), то никто не находил этого странным, не мешал им и не смеялся над ними, чего, впрочем, именно надо бы было ждать от такого грубого, по вашим понятиям, народа, как русские; напротив, смотря на них, говорили: "Это у них такая вера, это они так молятся", — и проходили мимо с спокойствием и почти с одобрением. ‹…› …уверяю вас, что и в казармах, и везде русский простолюдин слишком видит и понимает (да и не скрывают того сами евреи), что еврей с ним есть не захочет, брезгает им, сторонится и ограждается от него сколько может, и что же, — вместо того, чтоб обижаться на это, русский простолюдин спокойно и ясно говорит: "Это у него вера такая, это он по вере своей не ест и сторонится" (то есть не потому, что зол), и, сознав эту высшую причину, от всей души извиняет еврея» /конец цитаты/. Далее, мы говорим: «к еврейству как организации», они — «евреям как народу».