Город М - Валерий Болтышев

"Львиный зев – Гвоздике (секретно):

Не Клавдий, а Гвоздика. Прошу, товарищи, придерживаться регламента. Б. з. в."

"Спорыш – Гвоздике:

"Клавдия" бухгалтерия не пропустит, имей в виду. Перепередай. На тот же исходящий. Я еще не регистрировал пока. Б. з. в. Спорыш".

Резиновая фабрика была разгромлена шесть лет назад с целью увеличения мощностей.

Огромный котлован представлял из себя, в сущности, огромное поле, кое-где поросшее сурепкой и напрочь заваленное строительным мусором.

И шагать тут босиком можно было только так, как делал это Анна – то есть не обращая внимания на процесс ходьбы.

Раза два или три, сбив палец или просто устав, он садился на какой-нибудь подвернувшийся обломок, и тогда пистолет, как положено пистолету, упирался стволом в зад, и Анна вставал и шел дальше, по направлению к центру котлована, где громоздилась куча бетонных труб всевозможного диаметра. Издалека, выбеленная солнцем, она казалась айсбергом. Однако по мере приближения она все больше делалась горой макарон, и, наконец, подойдя к подножию, Анна решил, что куча скорее напоминает муравейник для муравьев ростом с собаку и крупней.

Щурясь вверх и прикидывая высоту, он едва не наступил на Пропеллера: задрав бороденку, тот валялся в конопляных зарослях, как труп маленького ополченца, но всего лишь спал, ровным дыханием качая на животе барабан. По лицу Пропеллера пробегала травяная тень. Где-то близко трудились пчелы.

Анна раздвинул траву и увидел блюдце.

Блюдце было голубым. Оно стояло на небольшой прогалинке, под кустом цикория. В блюдце лежала чайная ложка. В ложке был мед. Над ним со слюдяным звуком кружились две пчелы.

Анна отпустил траву, и прогалинка закрылась. Тогда Анна присел на корточки и увидел все это еще раз, но дальше и подробней.

Похожая на вход в подземелье, за прогалинкой начиналась тьма, которая была трубой, обложенной дерновым бруствером, а с бруствера – как с подушки – на Анну глядели двое: знакомая мохнатая голова и знакомый автоматный ствол, который тоже как будто улыбался, по-собачьи задрав курносое рыльце.

– Вот я тебя и нашел,– сказала голова.

Глава четвертая

Жук-кузька по прозвищу Мухортик – вредитель и, в общем-то, сволочь – задыхался от ответственности. Он боялся дышать, боясь что-нибудь пропустить. Он решил лучше умереть, чем пропустить, и почти уже умер, но был счастлив. Дело в том, что прямо в лебеде случалось и продолжало случаться дальше то, чего он ждал всю свою насекомую жизнь: он, кузька, внимал голосу бога.

– Очень рад,– сказал бог.– Чрезвычайно рад. Правда, я склонен думать, что вы ошибаетесь. Но, может быть, я уже ни черта не понимаю…

"Ни черта не понимаю!" – сам того не ведая, повторил кузька. Он сидел в развилке лебеды, и потому бог начинался для него чуть припухшим коленом и заканчивался ступней, которую пытливый кузька посчитал шеей с пятью головами. Этот факт, конечно, обрадовал (по правде сказать, меньшим количеством голов кузька мог бы и оскорбиться). Но если облик бога он постиг враз и легко, то перевод с божественного на жучиный (как потом сообщал Мухортик) доставил некоторые затруднения. Тем более богов оказалось аж два.

– У тебя болит нога,– сказал второй бог. Он, лежа в траве, представлял из себя огромный шар, покрытый шерстью.

– Это поразительно, Холмс! – воскликнул первый бог.– Стоит вам увидеть хромого… ну и так далее. Да, у меня болит нога. А еще я в четвертом списке. А еще я не так пахну. Я вам завидую. Вы все знаете. В таком случае вы должны знать, что делать с этой хреновиной.

Наземь брякнулся голубой пластмассовый пистолетик, и кузька, который никогда не видел голубых пистолетиков, на всякий случай благодарно улыбнулся.

– Только не надо стрелять,– сказал второй бог.

– Абсолютно с вами согласен. Он стреляет всего раз, а я еще не решил – в кого. Кто такой Клавдий?

– Это называется "Пакет-2",– сказал второй бог.

– Кто? Клавдий?

– Нет. Бюро. "Пакет-2". А раньше называлось "Пакет-3".

– Любопытно. И чем оно занимается?

– Мной.

– Да? И давно?

– Давно.

– Хорошо. А при чем здесь я?

– Их всего четверо,– сказал второй бог.– А у меня семь патронов. Они не знают, что делать.

"Что делать!..– аукнулся Мухортик.– Черт побери!" Воспользовавшись паузой, он спрыгнул вниз и, поражаясь собственному интеллекту, возле самой большой божественной головы начертил схему мироздания, которая состояла из:

а) хлебного колоса, на котором паразитируют кузьки,

б) двух кузек обоих полов в процессе познания и

в) созвездия Большой Медведицы, которое, в общем-то, было не пришей рукав, зато придавало фундаментальность.

– Послушайте,– сказал первый бог.– Вы что – действительно Фурье?

– Нет,– сказал второй.– Меня зовут Волк.

– Ну что ж… Это, вероятно, хорошо. Тем не менее час назад некто Клавдий из "Пакета-2" сообщил, что я должен убить некоего Николая Николаевича Фурье. А также – как вас найти и как стрелять. Желательно, с полуметра и в затылок. Затем он сообщил, что произойдет, если я откажусь стрелять в Николая Николаевича Фурье. Затем, когда я взял гаечный ключ, он махнул рукой – по-моему, левой, не берусь утверждать доподлинно,– и устроил мне что-то вроде паралича. Сообщив при этом, что ничего страшного. И что минут через шесть все пройдет. И пока я лежал носом в плинтус, Клавдий из "Пакета-2" объяснил, почему бессмысленно стрелять в кого бы то ни было, кроме Николая Николаевича Фурье. Потому что если я исхитрюсь и стрельну в себя – чему Клавдий из "Пакета" верит слабо – все останется на своих местах, за исключением меня, разумеется. А если я исхитрюсь и стрельну в Клавдия, вместо Клавдия будет какой-нибудь Макбет. Или Гамлет. Или сколько угодно Шекспиров…

– Нет,– сказал второй бог.– Их всего четверо. У них – сокращение.

– Не знаю. Может быть. Но эта штука стреляет всего раз…

– Нет,– опять сказал второй бог.– Она не стреляет. Она взрывается. Чтоб не было свидетелей.

Неукротимый Мухортик в это время тоже осматривал пистолет – правда, уже забежав внутрь. Он успел сделать всего одно открытие – что внутри темно и ничего не видно, и далее, то есть в докладах и комментариях к докладам, опирался только на интуицию, потому что вдруг переместился в пространстве черт те как далеко и трахнулся хордой в кирпич. "У, пестицид!" – ругнулся он. Но, в принципе, контакт он счел состоявшимся, а настроение богов – доброжелательным.

Между тем пистолетик, пущенный не столько по правилам гранатного искусства, сколько с большой досадой, еще кувыркался в воздухе, как бы радуясь случаю полетать и посвистеть стволом. Успев подумать, что сделал это зря, Анна сморщил нос, как морщил в далеком детстве по команде "Ща вальнет, не ссы!" Однако, тюкнувшись в пыль, пистолетик всего лишь подпрыгнул и, поскакав по камням, замер беззлобной голубенькой загогулиной.

– Не так. Надо нажать спуск.

Еще не расправив лицо, Анна вздрогнул и обернулся. Второй бог, или Фурье, как называл его Анна, или Волк, как назвался он сам, уже не лежал в трубе. Он стоял рядом, в одной руке, как всегда, имея автомат, а другую – жестом старшего богатыря – приложив к тяжелому лбу.

Даль была прозрачной. Над сурепковым полем, очень большим и чрезвычайно желтым от безоблачности, висел покой. Над покоем висело небо. В небе стояло солнце. Все это напоминало морской пейзаж. Тем более дальний край был изгажен пароходными дымами. Но это был уже город М, и он был вдали.

– Иди сюда,– негромко сказал Волк.

Он раздвинул коноплю и присел над спящим Пропеллером. Осторожно перевернув барабанчик, он отщелкнул какой-то рычаг, и барабан сделался похожим на кастрюлю с поднятой крышкой, к которой лейкопластырем был приклеен пучок проводов.

– Это Пропеллер,– пояснил Волк.– Когда он кого-то видит, он бьет в барабан. Когда он бьет в барабан, включается магнитофон. А утром Клавдий его ловит и меняет кассету. Так я тебя и нашел. Я сказал: "Тьфу! Думал, это – Анна". Я сказал нарочно. Понятно?

– М-да… Весьма тонкая операция,– заметил Анна.

Добавить что-либо язвительней он не смог, поскольку Волк, шмыгнув в траву, вынырнул уже на кирпичной россыпи и призывно помахал рукой.

– Это мина,– сказал он, когда Анна, все еще язвительно щурясь, уставился на пистолет, который лежал на ладони, как дохлый попугайчик.– Радиус поражения тридцать метров. Внутри – радиомаяк. Когда происходит взрыв, срабатывает пульт.

– Да. Но если он не произойдет…– буркнул Анна.

– Нет. Он произойдет,– сказал Волк.– Иди сюда.

Обогнув кучу щебня, они остановились на берегу бетонного кратера. Кратер – вероятно, отстойник или колодец – был велик и походил на перевернутый цирк. На дне его были две маленькие тени. Тень Волка смотрела на тень Анны.

– Он произойдет,– повторил Волк. Он вынул из кармана моток шнура, привязал один конец к железяке на краю колодца, другой – к спусковому крючку и бросил пистолет вниз. Секундой позже из колодца шваркнуло горячим грохотом, и тень внизу сделалась мутной.