Рукописи господина С. - Евгений Шорстов

могло не сказаться на настроении моих произведений. Последние работы утопали в депрессии, не столько красиво описанной и романтичной, сколько искусственно насаженной. Ночью работа шла лучше, нередко затягиваясь до утра.

Я вспомнил о человеке рассвета сегодня, работая над новой главой весьма поднадоевшего мне романа. Вдруг тоска обуяла мою душу, и все мысли устремились куда-то вдаль в поисках образа забытого преследователя, а окно рядом манило к себе, и сопротивляться было невозможно. Я раскрыл его настежь, высунулся наполовину и посмотрел вниз, словно ожидая появления старого знакомого. И он был там.

Теперь его нельзя было назвать человеком; от стандартной одежды не осталось и следа, монстр предстал в своём окончательном облике. Он вылез из распахнутого окна первого этажа моего дома, цепляясь двумя длинными суставчатыми передними конечностями за подоконник. Тело его было схоже с человеческим: проглядывались острые позвонки и рёбра, обтянутые бледной кожей с красными рубцами, а вот вместо нижних конечностей шевелились толстых отростка, покрытые хитином, с бледно-красными зубчиками на концах. Его голова походила на собачью, но вместо удлинённого носа на её передней части располагалось обычное человеческое лицо, черты которого мне так и не удалось запомнить.

Я притаился у окна, присев на корточки, чтобы мой старый знакомый меня не заметил, но жгучее желание ещё хоть одним глазком взглянуть на чудное существо нарастало с каждой секундой. Страха не было, окружение плыло как в бреду, а всё происходящее казалось не более, чем обычным кошмаром, из которого меня с лёгкостью вытащит спасительное пробуждение. Приподнявшись на пару сантиметров, я взвыл от ужаса и отпрыгнул от окна. Ужасной мерзости рожа поднималась снизу, зловеще улыбаясь и смотря прямо мне в глаза.

— Ты видел, видел?! — хрипел он. — Поклянись, что видел меня!

— Клянусь! — во всё горло завопил я, но не было уверенности в моих словах, клятва звучала так неубедительно и фальшиво.

И он тоже почувствовал фальшь.

— А был ли я? — дружелюбно спросила рожа, сменив злобный оскал на милую улыбку.

Я зажмурился, а когда раскрыл глаза, то монстра уже не было, лишь серая дымка витала в воздухе, а розовые лучи утреннего солнца ползли по соседнему дому.

Стол больше не стоит возле окна, а находится в другом углу комнаты в окружении цветов и радующих глаз раритетных фотокарточек. Тревожные мысли нужно уничтожать, бороться с ними, давить в зародыше, не позволяя им вырасти в полноценный страх. И я борюсь.

Человек рассвета меня больше не тревожил.

2020

Как стучит Душехлёб

Садясь за написание данного рассказа, я не ставлю себе цель напугать вас или заставить усомниться в, если можно так выразиться, обречённости каждого из нас, но желаю открыть вам хоть малую часть страшной правды. Не могу утверждать на все сто процентов, но причина моего безумия и паранойи мне, кажется, известна. Впрочем, верить во всё, написанное ниже, или нет — решать вам; и вообще, стоит ли быть таким, как все, и безропотно доверять малоизвестному автору?

Последнее время я страдаю от панических атак. Они приходят неожиданно, и так же неожиданно заканчиваются. В одно мгновение я становлюсь тревожным, дыхание моё учащается, а в груди появляется странное чувство надвигающейся опасности. Мне неизвестно, откуда придёт опасность, я не знаю, куда мне смотреть и от чего защищаться. Но более всего меня пугает неопределённость — это очередная паническая атака или я действительно заметил краем глаза что-то, способное причинить мне вред, оттого и испугался?

Я стал раздражительным, перестал выходить на улицу, запустил жилище и, видимо, начинаю потихоньку сходить с ума. Мне постоянно кажется, что со мной в квартире кто-то есть; он быстр, ловок, отлично прячется и умело использует мои страхи, чтобы своими шорохами и тихими смешками окончательно довести меня, если не до суицида, так до чего-то более ужасного.

Мне страшно спать, вернее, засыпать. Каждую ночь я засиживаюсь допоздна, читаю при свете и при включённом телевизоре, листаю новости, попивая крепкий кофе, и молю Всевышнего о том, чтобы спасительное электричество не иссякло, и моя квартира не погрузилась в полную опасности темноту.

Я сплю в маленькой комнате с балконом; перед сном беру с собой кружку холодной воды, полностью заряженный телефон и, собственно, зарядку к нему, затем поочерёдно выключаю свет во всей квартире и в спешке дрожащими руками закрываю дверь в комнату на ключ — два оборота, и на небольшой шпингалет. После этого открываю балкон, чтобы немного проветрить комнату, а потом, когда балкон уже закрыт, а все окна на него занавешены, чтобы страшное лицо вдруг не померещилось мне посреди бессонной ночи, я заглядываю под кровать и, окончательно убедившись в отсутствии там монстра, ложусь под одеяло и закрываю глаза. Иногда свет в комнате может гореть до самого утра, иногда я просыпаюсь и в полудрёме выключаю его.

Сегодня ночью опять случился сонный паралич. По моей комнате бегал чёрный карлик, а около кровати стоял обнажённый тучный мужчина и противно мне улыбался. Но даже эти ужасы не так страшны, как мои кошмары, в которых мне приходится убегать от ужасных гниющих старух. И каждый раз я падаю на землю, лежу в ожидании смерти, пока чудовищное тело приближается ко мне с жуткой ухмылкой, и пытаюсь, как бы это смешно не звучало, нащупать у себя на плече кнопку, которая остановит сон, но у меня никогда не получается, и существо набрасывается на меня.

Также последние две недели мне везде стало темно. То есть, какое бы ни было освещение в квартире или за окном, всё вокруг кажется мне мрачным и тусклым. Возможно, из-за недостатка витаминов у меня развилась куриная слепота или из-за каждодневных ночных посиделок стало садиться зрение, но что-то подсказывает мне, что виной всему стал именно незримый оккупант, что присвоил себе мою квартиру и медленно отбирает у меня последние полномочия.

Началось это, как начинаются теперь мои панические атаки, — неожиданно. Однажды ночью я проснулся от небольшой тряски. Катя — моя девушка — в слезах молила меня подняться и посмотреть на окно. Мой рассудок был затуманен от резкого пробуждения, а все конечности обмякли и никак не желали подчиняться; как тряпичная кукла я болтыхался у неё в руках, пока она отчаянно пыталась привести своего единственного защитника в чувства. Наконец смысл её слов дошёл до меня, и я подскочил на диване, как от сильного электрического разряда, и уставился на окно. За стеклом стояли два мужских силуэта в больших фуфайках или полушубках и, по всей видимости,