Несерьезная книга об опухоли - Кирилл Волков

Выражение «Ну ты дал!» стала диким барством, словосочетание типа «Да ладно!» заменилось категоричным «Не-а», вопрос «Почему, можно узнать?» вводился в ранг непозволительных эмоций. В театре учат, как сыграть одну фразу разными голосами и интонациями. Приходите в гости, я расскажу, как сыграть 40 фраз одним голосом. Во всех спорах я капитулировал сразу и решительно. Как Франция перед Германией в начале Второй мировой. Вместо того чтобы ловко поднять револьвер, я выбрасывал белый флаг, когда начинал говорить. А как приятно спикировать на своих знаниях! Влезть в такую дискуссию, где сам черт ногу сломит! Иронично парировать нелепый аргумент, в момент жаркого спора обвинить человека в демагогии или воскликнуть: «Я тебя умоляю!», или, наконец, привести последний, самый классный аргумент, который давно был припасен в кармане, и сразу закрыть диспут словами: «Ну, об этом можно спорить бесконечно!», чтобы противник ничего не мог ответить… Спор был теперь не для меня.

В то же время я стал жутко слезлив и смешлив. Я мог заплакать/засмеяться от красивой рекламы, музыки, фильма. Я плакал от 1 минуты программы «Жди меня», смеялся от шуток Петросяна. Но самое ужасное – это когда приходит СМЕШУНЧИК.

Смешунчик – двоюродный брат Смешинки и дальний родственник Уморы. Он приходит во время еды, во время занятий с Мариной, когда действительно смешно, когда я хоть чуть-чуть нервничаю, когда нельзя смеяться, даже когда выступает Путин.

Смешунчик. Так я называл взрыва смеха над всем на свете. Шутка, вроде, так себе, но мама смеется, и я заливаюсь! Ничего не могу сделать! Мне смешно от того, что мама смеется. Бывало, мама серьезно говорит мне: «Это не смешно!», и я понимаю, что это не смешно, понимаю, что нельзя смеяться, нервничаю и начинаю ржать. И главное – сам не могу шутить, начинаю ржать еще до собственной шутки. Не могу ее произнести. Про себя шучу, а вслух не могу. Волков, который не шутит! Дожили! Это же Боярский без усов! Я всегда шутил – глупо, примитивно, тонко, иронично, стильно, интеллектуально, возвышенно. Обшучивал, вышучивал, перешучивал жизнь! А здесь год без юмора! О, боги! Меня все спрашивают: что самое сложное в твоей болезни? Отвечаю: самое сложное – не шутить. Засунуть юмор вглубь себя, иметь на душе остроту и не поделиться ей. Серьезно. Это вам не шутки! Шутить я не шутил, зато ржал, как никогда!!! Главное, я заражал всех – бабушку, друзей, маму… Если бы я смеялся, а то ведь ржу! Ржу над тем, что кто-то очень серьезен, ржу над чужим смехом, ржу над шуткой. Как там у Иващенко?

Дело дошло до последней ступени маразма,И логично бы было обматывать шею пенькой!Отчего же суровой реальности не сообразно,Я, как Гена в мультфильме, все время веселый такой?Мне не страшен ни горный козел, ни мятежный повстанец,Ни взбесившийся климат, страну погрузивший в пургу.Мне не нужен ваш цирк Дюсолей, покажите мне палец —Вы постигнете смысл выражения «ржунимагу».

Кстати, песни «Ивасей» мне очень помогли. Они создавали хорошее настроение. Мне очень нравится чья-то мысль, что «ИВАСЕЙ» НАДО КРУТИТЬ В БОЛЬНИЦАХ, ЧТОБЫ ЛЮДИ БЫСТРЕЕ ВЫЗДОРАВЛИВАЛИ.

Они обеспечат вам и хорошее настроение, и юджинианский пофигизм, и бодрость духа, и великолепную самоиронию, легкость, воздух, что ли… Еще отдельное спасибо «Битлам» – когда их слушаешь, понимаешь, в каком удивительном, человеческом горестно-печально-воздушно-весело-теплом мире ты живешь. Думаешь, если есть такая музыка, значит, еще не все потеряно. Значит, жизнь стремится к малюсенькому источнику света в крошечном окошке на чердаке нашей жизни. Все твои беды, болезни, обиды, невзгоды кажутся не более чем пылинками, кружащимися в этом сонном луче. Их тоже надо принимать вместо таблеток, рассасывать до полного проникновения в кровь, чтобы люди осветлялись.

Ко мне приходило много друзей (о них еще напишу), почти все. Но больше всего меня поразили первых два посещения. Пришли Эльдар с Витой. Принесли мне необыкновенного электронного таракана (кстати, Эльдар, ты был прав: усики у него отвалились), кучу классных фильмов – штук 30, шоколад 72 % (только его мне и можно), взяли набор для покера. В общем, приготовились играть. И тут Эльдар говорит Вите: «А ты карты взяла? Дурында (знающие Эльдара поймут его интонацию). О, а у меня, вроде, есть». И вынимает колоду карт. А на них! Я не верю своим глазам! Фотографии со мной! Самые крутые! Солнечный, яркий мир моих воспоминаний глядит на меня, переливается, звенит! Вся жизнь, все лучшие моменты… Везде я балуюсь, хохочу, какого-то изображаю, пою, целуюсь, пью вино, играю на гитаре, улыбаюсь, загораю, изображаю из себя серьезного, опять хохочу, опять придуриваюсь… И еще я выиграл у Эльдара в покер. Целых 300 рублей. Дело в том, что у Эльдара почти никто не может выиграть (а если есть такие, то они, конечно, занесены в красную книгу – исчезающий вид). А тут я раскусил, что у него, гада, каре из королей, пара хороших ва-банков. И все. Я богач. 300 рублей на дороге не валяются! Они потом долго лежали на столике как памятник моей победе.

Второе посещение – Елена Анатольевна Штейн. Это учительница математики, с которой мы не виделись 12 лет. По математике у меня была твердая тройка (что не оставляло мне других шансов, кроме как стать гуманитарием). Мы еще в школе обменивались книгами и т. д. Потом 12 лет – ни слуху, ни духу. И единственная из всех учителей приехала ко мне, узнав о моей болезни. Привезла бесценный и жутко дорогой темодал (у нее был) – необходимое мне лекарство, причем много. Классные книги. Земляничное варенье. Чернику. Грибы. Грузинские вина… Всего не упомнишь… Потом она еще не раз будет нас мамой потчевать. С такими друзьями не пропадешь!

Комментарии мамы

Я ДЕЛАЮ ТАК

Каждый день получаю письма с просьбой рассказать, как я поднимаю показатели крови. Ребята, я не гематолог, не врач и даже не медсестра! Все травы подбирала экспериментальным путем: пили, через день сдавали кровь, что-то отбросили, что-то оставили. Травы подбирала под Кирилла, но, как оказалось, они помогают и другим. В общем, рассказываю.

ЛЕЙКОЦИТЫ

Обычно при низких лейкоцитах колют лейкостим, нейпомакс и пр. подкожно, в плечо, три дня подряд. Это просто, я быстро научилась. Такая «химическая» поддержка поднимает уровень лейкоцитов на порядок, но человек, как правило, не может его долго удерживать. Травы восстанавливают кровь не спеша, зато надолго, до следующей химии.

Сегодня я даю Кириллу:

– настой донника: 2 чайные ложки залить 2 стаканами холодной кипяченой воды, настаивать 4 часа, процедить и пить по 1/3 стакана через полчаса после еды;

– отвар овса: 4 столовые ложки кипятить в 1 литре воды пополам с молоком 30 минут, настаивать 12 часов, пить по полстакана (можно больше) перед едой;

– отвар полыни: 1 чайная ложка на стакан кипятка, настаивать 15 минут, пить по 1 чайной ложке 5 раз в день;

– самодельный сбор: 2/6 части хвоща полевого, 2/6 спорыша, 1/6 подорожника, 1/6 пустырника.

Суммарно – 1 чайная ложка на стакан кипятка, настаивать 15 минут, пить по 1 чайной ложке 5 раз в день.

Соблюдать диету (не только для показателей крови, но и при онкологии вообще) и, по возможности, больше гулять (хотя бы на балконе). ТРОМБОЦИТЫ

Дексаметазон, который многие получают, хорошо повышает уровень тромбоцитов. Еще:

– спиртовой раствор содекора (точно продается в аптеке на «Октябрьской»);

– чай с крапивой, смородиновым и малиновым листом, заваренный в термосе.

Для крови и при онкологии вообще: свекольный и морковный соки в пропорции 3:1, два часа отстаивать в холодильнике, принимать пополам с водой. Минимум по 1 стакану в день.

Глава девятая. Не важно, сколько ДНЕЙ в твоей жизни. Важно, сколько ЖИЗНИ в твоих днях

Я ездил на лучевую, занимался с Мариной, отсыпался. Страх стал чуть меньше, перешел в затяжную депрессию. Вообще, главная проблема была не в том, что страшно, не в том, что я болею, и не в том, что у меня депрессия, а в том, что мне было адски, неимоверно, безумно-безумно СКУЧНО.

БОЛЕЕШЬ – НАЙДИ СЕБЕ ДЕЛО!

Я понимал, что мне выпали большущие каникулы, а делать было нечего. Совсем. В последующих главах я опишу, что смотреть, что читать при онкологии, как отвлекаться, но самое главное – это найти работу. Я жаждал творчества. Я сочинил песню на английском языке, написал трактат про юджинианство. Потом мне Настя Серегина подарила книгу Андрея Белого про Гоголя (довольно скучную, надо сказать, хотя некоторые страницы гениальны). Я случайно нашел переклички с Набоковым (с его «Николаем Гоголем»), начал внимательно изучать. Понял, что Набоков точно читал одну главу из нее. Вдохновенно начал писать – статью-эссе, мою первую «человеческую» работу о Набокове, то есть человеческим языком и для людей, позволял себе художественные образы, нарушал все свои собственные представления о научной статье. Сейчас статья должна выйти в «Вопросах литературы». Заканчивалась статья каким-то неимоверным восторгом-преклонением перед творчеством (Набокова, да и любого художника): «Образы Набокова и Белого умножаются, спорят друг с другом, переплетаются, раскладываются на новые атомы, протоны, ионы, из которых создается новое по своему химическому составу бытие. Эта алхимическая переплавка – и есть главное чудо творчества».