На чужой войне - Ван Ваныч
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ну что же, наш выход. Вдох-выдох… Держа в руке кинжал, резко сокращаю дистанцию. Вглядываюсь в бледное лицо незнакомца и облегчённо выдыхаю- этот парнишка действительно без сознания. Да, да, знаю- я эгоистичная сволочь, но как-то получать чем-нибудь острым под ребро не хочется. Ну, вот так вот, ценю я свою шкурку- она мне дорога, и не только как память. Так-с, посмотрим, пощупаем. Что сказать, я конечно не врач, но и без этих, их рентгеновских аппаратов, дам гарантию- без посторонней помощи парнишка с того света не выкарабкается. Ужасная рана на голове, заливающая кровью бледное лицо, хриплое прерывистое дыхание… Ну, а я здесь зачем? Поможем…
Вот и берег. Бережно складываю на землю бесчувственное тело. Тяжёлый, однако. Так, теперь промыть рану и забинтовать. Чем?- вы спросите. Увы, мой синенький стерильный костюмчик приказал долго жить- остатки, ещё ранее, превратились в бинты, которые сейчас и пригодились. А рана нехорошая- голова чем-то тупым пробита. Его бы в реанимацию… Это я опять мечтаю, пока руки наматывают очередную полоску ткани на рану. Изображаю скорую помощь, потому как в этом деле, что называется, ни ухом, ни рылом. Но за неимением гербовой… Промыл лицо, смочил губы- даже какая-то реакция проявилась. Клиент скорее жив, чем мёртв.
О, зашевелился. То, что живучий- это очень хорошо. Пытается открыть глаза и из горла рвётся хриплый стон. Пальцы с обломанными ногтями скребутся по земле, хватаясь за траву. Судя по побелевшему лицу, парню очень хреново. Б..дь. Вырвало. Схватив мокрую тряпицу, кинулся к раненому. Придерживаю ему голову (чтобы не растревожить рану) и протираю мгновенно взмокшее лицо. Неизвестный ещё некоторое время дёргается и хрипит, но вскоре снова теряет сознание.
Прошло двое суток. У замка бились люди за право на жизнь, а я сидел возле умирающего парня. Не помогли мои примочки, обтирания и бессонные ночи. Перед самым концом, так и оставшийся для меня неизвестным, человек ненадолго пришёл в себя, обвёл мутным взором кроны окружавших нас деревьев и, остановив его на мне, прохрипел… что-то. Чёрт, надо скорее учить местный язык. Но потенциальный учитель (так и не узнавший о моих планах на него) уже ушёл. За кромку…Хотелось выть на восходящее солнце, но есть такое волшебное слово “надо”. И вот ты давишь в душе неуместные сейчас эмоции и берёшься за дело. Кинжалом ковыряю заросшую травой землю, а культёй отгребаю- вроде и не знакомы были мы при жизни, но уже и не чужие. Надо, значит, сделать как положено. Приволок камень, установил на могилу. Постоял немного, и ушёл. Не оглядываясь. Ибо на сердце хрень беспросветная, а дела не ждут. В противном случае, лежать мне где-то также, может- даже и без надгробия. Ну, довольно печали. К делу. Чем там, интересно, наши бандитос занимаются?
Искал я не долго- и часа не прошло. Лежу теперь в кустах и обозреваю что-то. Назвать это что-то военным лагерем язык не поворачивается, куда более на пикник на природе похоже. Но судите сами: палатка типа шатер- одна штука, шалаш первобытный из палок и прочего- шесть штук, костёр пионерский- много, считать неохота. И плюс к этому пара сотен туристов, занимающихся своими обычными туристическими делами, вроде: поесть, поспать, облегчиться, и обратно- по новому кругу. И если бы не копья, щиты, и прочие аксессуары того же назначения, то можно было бы эту толпу отнести к замученным урбанизацией горожанам, вырвавшимся на природу. Правда, из странного такого города, населённого сплошь урками и бомжами, ибо своим внешним видом только на подобных данные индивиды и были похожи. Прежде всего, заросшими грязным волосом и изуродованными шрамами бандитскими рожами (по другому и не назовёшь), общим затрапезным видом и местами рваной одежде.
Пролежал в кустах до вечера, высматривая патрули и часовых. Однако, бесплодно- никого не обнаружил. Даже сомнения начали одолевать- не потерял ли ты, Даня, случаем, нюх. Но в конце концов, когда прошли все сроки для пересменки бойцов, а никто так и не появился, до меня дошло- нет здесь никаких часовых, и никогда не было. И вопрос- это только эти так воюют, или это общий порядок ведения боевых действий в здешнем мире. И ещё- а почему они до сих пор живы!?
Не заметил как уснул. Проснулся, глянул. Вы думаете что-то поменялось? По-прежнему, пьют, едят и хм… облегчаются. Где война? Вы на хрена к этому замку припёрлись? Опять уснул. Проснулся. Полюбовался на так называемый военный лагерь, и решил- а пойду-ка я отсюда. Эти вояки, судя по происходящему, готовы устроить очередную троянскую войну, в смысле лет на десять, но я то не готов столько ждать. Нет здесь моих интересов, а потому… Отполз вглубь леса, поднялся, отряхнулся и, сориентировавшись по солнцу, пошагал далее неспешной туристической походкой. Потому как- а вдруг война, а мы уставшие- так ведь и помереть можно невзначай…
-----
Нашествие ребеленов застало баронов врасплох. Понадеялись на только что заключённый мирный договор, по которому кондотьеров должны были обе воюющие стороны распустить. Расслабились. Однако, псы войны самораспускаться не пожелали- отвыкли, знаете ли, за многие годы кровавой потехи от сохи. Взявший единожды в руки меч- не отдаст его добровольно. А потом они объединились, выбрали вожаков- капитанов, и прошлись по не разорённым ещё войной провинциям. И напоминали они своей кровожадностью саранчу, ибо оставляли после себя лишь дымящиеся развалины и смерть.
Как и у прочих, для старого барона Жуссерана де ла Брош из-за последних событий наступил локальный апокалипсец. В связи с чем- как обычно и поступал в подобных случаях- он немедленно напился, собрал свою маленькую дружину и, потрясая мечом и немилосердно богохульствуя, толкнул речь. В которой,
