Огонь в твоих глазах. Испытание - Любовь Черникова

– По договору, – мрачно рассмеялась Кира. – Знаешь, временами мне казалось, что встреться мы при других обстоятельствах, в него можно было бы влюбиться по самые уши, без памяти, теряя рассудок, но… В деревне обо мне думают всякое, а он отчего-то меня до сих пор не тронул, ты только Глафиру не слушай! – охотница справедливо предположила, что Глашка позвала вчера брата именно за тем, чтобы и дальше чернить её имя. – Пасита и правда много времени на меня потратил. Уроки, тренировки… Порой я забывала, какой он на самом деле. Понимаешь, я вынуждена быть ему благодарной…

– Неужели тин Хорвейг способен научить чему-то хорошему? – не сдержался от скептичного высказывая Нааррон.

– Хочешь, я перечислю тебе дворянские роды Великого Княжества Яррос?

– И это ты называешь хорошим?

– Пожалуй, нет, – они рассмеялись. – Но ведь и правда, эти знания мне ещё могут понадобиться?

– Даже не сомневайся, – адепт приобнял сестру за плечи.

– А ты когда вернулся? – внезапно спросила Кира.

– Поздно. Ты, наверное, уже спала. – Нааррон разволновался. Как-то не вязалось то, что говорила про Глафиру сестра, с той девушкой, которая дарила ему себя без остатка этой ночью, тут надо все крепко обдумать. – Я, пожалуй, пойду. Ты отдыхай.

Когда дверь за братом закрылась, Кира бросилась ничком на свою постель, которая, к слову сказать, осталась неприбранной. Она совершенно не подумала, что до неё тут спал Крэг, и теперь запах его тела безжалостно оживил в мозгу воспоминания о вчерашних поцелуях, невольно возвращая мысли к тому, что сегодня приснилось. Картинка перед глазами явилась как живая, и Кире даже стало неловко.

– Боги! – она зло швырнула подушку в стену. – Да что же это такое?!

Глава 4

1.

Кира едва не расплакалась, но не в её обычаях было долго грустить, а уж тем более предаваться хандре лёжа среди бела дня в постели, она же не барышня какая? Особенно если эта самая постель благоухает тем, из-за кого весь сыр-бор и начался. Ещё пару мгновений она немигающим взглядом таращилась в стену, а затем тряхнула головой и вскочила. Стащила одеяло, зло сорвала с широкой лавки простыню, подняла злополучную подушку с полу и сняла с неё наволочку. Мысленно порадовавшись, что сложенные на сундуке в углу шкуры Защитнику Крэгу не понадобились, собрала все в охапку и вынесла в сени.

«Белье – в стирку, одеяло – на мороз! И чтобы и духу этого предательского больше в избе не было! Это же надо вот так просто развернуться и уйти?»

Развешивая свежевыстиранное белье на верёвке, снова шмыгнула носом, вспомнив, как впервые в жизни таяла вчера в крепких объятьях, как трепетало сердце от жарких поцелуев, как сворачивался тугой комочек в животе, требуя большего, как это самое большее пришло к ним во сне…

– А ну хватит! – рявкнула Кира сама на себя.

Но и на стирке она не остановилась. Топая по деревянному полу, громче, чем нужно, принесла воды из колодца. Прихватила веник и тряпку под удивлённым взглядом Анасташи, которая мудро ничего не спрашивала, лишь украдкой улыбалась, закусывая губу, чтобы не рассмеяться и отворачиваясь.

Покончив с уборкой в комнате, Кира почувствовала себя немного лучше, но обида на Крэга продолжала червём точить сердце, и охотница не знала, что же сделать, чтобы не завыть волком. Такого с ней раньше не случалось, а оттого было вдвойне сложнее с собой совладать.

– Ой, дырявая моя голова!

Решение пришло незамедлительно, стоило на мгновение отвлечься от грустных мыслей и сосредоточиться. И как только она не подумала об этом сразу? Ведь Пасита же объяснял, что медитация помогает обрести покой и справиться с эмоциями, от которых зависит контроль над силой. И хоть пока она толком не понимала, как это – ведь сила ей все ещё неподвластна, несмотря на все старания Защитника, но с медитацией полный порядок: «То, что боги велели!»

Кира уселась на пол, скрестив ноги. Выпрямила спину, несколько раз глубоко вздохнув, опустила веки. Некоторое время ничего не происходило, но вскоре пред её внутренним взором начала проявляться заснеженная равнина…

– Кира, айда завтракать! – в приоткрытую дверь заглянула Анасташа. – Ох! А чегой-то ты на полу расселась? Вставай! Застудиться ещё не хватало! Ты как детей рожать собираешься?

Мать исчезла раньше, чем Кира успела ответить, что застудиться сидя на полу в избе, ей вряд ли грозит, но заснеженной равнины, как не бывало. Глубоко вздохнув, она снова закрыла глаза. На этот раз потребовалось чуть больше времени, чтобы отключиться от мыслей. Анасташа сказала про детей, и Кира вдруг задумалась что будет, когда она окажется в Ордене? Это же получается, ей нельзя будет замуж? А ну если и так, за ней очередь из женихов небось не выстроилась, вот и нечего расстраиваться. Отогнав пришедшие не ко времени мысли, охотница заставила себя сосредоточиться.

– Ой, ты ещё здесь? Медитируешь? – это вернулся Нааррон. – Иди поешь, похлёбка удалась на славу! – брат поднял большой палец.

– Не голодна я! – ответ получился, грубее, чем хотелось.

– Как знаешь.

Дверь за братом закрылась, и Кира устало вздохнула

– Кстати, – Нааррон вновь появился на пороге, – забыл передать. Пасита сказал, чтобы приходила завтра тренироваться.

Кира кивнула и раздражённо поднялась с пола, понимая, что так ей успокоиться точно не удастся. Прихватив с вешалки свою куртку и шапку, сунула ноги в сапоги и вышла в сени, а вскоре, подгоняя радостную Полночь, проскакала в сторону овинов, направляясь на поросший соснами холм.

2.

Впереди показался старый дуб с заснеженными ветвями и почерневшим от огня стволом, а за ним и дом, где обитал тин Хорвейг. Крег внезапно остановился как вкопанный:

– Я идиот!

«Ушёл, ни слова не сказав про то Кире. Был занят своими мыслями, а потом потасовкой. Что она подумала?»

– Только сейчас дошло, молокосос? – отозвался тин Хорвейг и с ухмылкой прохромал мимо.

«А бодрости-то в нём поубавилось, – не без удовольствия отметил Крэг, – похоже, рисовался больше перед деревенскими». Мысль принесла лёгкое чувство удовлетворения от содеянного и толику гордости. А что? Безнаказанно накостылять одному из самых сильных Защитников и отпрыску знатнейшего рода – это дорогого стоит: «Вот только безнаказанно ли?» Отвечать на обидное прозвище он не стал, просто развернулся и пошёл обратно.

– Эй! А ты куда это собрался?

– Тебе-то что?

– Никуда ты не пойдёшь!

– Тебя вот только не спрошу.

Пасита хотел было возразить, но передумал.

– Добро. Идём вместе, – он изобразил радостную улыбку, и у Крэга снова появилось непреодолимое желание пересчитать эти ровные зубы. Он недоуменно взглянул на тин Хорвейга:

– Мне провожатый не нужен.

– А ты думал, я тебя одного пущу? И не надейся.

Крэг было шагнул веред, но упёрся плечом в плечо Паситы – тот преградил путь.

– Уйди с дороги, тин Хорвейг!

– Остынь! Думаешь, я не понял, что ты собрался к ней? Уверен, что сможешь себя контролировать? Знай, я больше не стану щадить твоё самолюбие, размахивая кулаками.

Крэг поиграл желваками, прислушиваясь к себе. Потасовка помогла спустить пар, но возросшая сила уже снова бурлила, грозя вырваться наружу.

– Перестрой потоки, прежде, чем приближаться к девчонке! Если ты её хоть пальцем тронешь, будешь Излом караулить. На дне.

«Откуда он про Излом знает?» – удивился курсант, но не подал виду.

Тин Хорвейг тем временем развернулся и, не оглядываясь, пошёл в дом. Как не прискорбно, но ублюдок снова был прав. Курсант, чуть помедлив, уныло побрёл следом, разрываясь между желанием вернуться и все объяснить Кире и страхом действительно навредить ей. «Наверняка она расстроилась, а, может, даже и обиделась, – тут Крэга будто жаром обдало, и этот жар не имел ничего общего с силой. – Ну, конечно же, она обиделась! А кто бы не обиделся?»

Решено. Сейчас он приведёт себя в порядок и пойдёт объясняться: «Сила тому виной или нет, но Кира мне нравится».

Медитация помогла, прав был тин Хорвейг. Схему потоков Крэг перестроил, и теперь нигде не бурлило, не выпирало и не рвалось наружу. Странные, надо сказать, ощущения. Раньше ему такое испытывать не доводилось. Хотя его дар во время учёбы и рос, неудобств это не причиняло. По-хорошему, ему бы стоило даже порадоваться.

«Ну вот, теперь можно и к Кире наведаться», – курсант краем глаза покосился на Паситу.

Тот всё ещё медитировал.

– Куда собрался, молокосос? – раздалось над ухом, когда он снял с вешалки куртку.

– Меня зовут Крэг. У тебя девичья память, тин Хорвейг?

– Не жалуюсь, могу вот перечислить поимённо отпрысков всех знатных родов Ярроса, но тебя среди них нет, прости.

– Уж сделай исключение, будь милостив. Я ведь не зову тебя ублюдком.

Тин Хорвейга в Ордене многие так звали за глаза. В роду тин Дарренов Защитники рождались редко, они славились своими мудрецами. Паситу родила сестра Настоятеля Затолана, имя отца ребёнка они хранили втайне, но ходило много сплетен. Крэг пожалел о сказанном, не время для новой ссоры.