Эндервелл: Проклятье Найтири (СИ) - Дар Настасья

— Пока я не могу тебе этого рассказать.

— Почему ты все скрываешь от меня? Речь идет о моей жизни. Тебе не кажется, что я имею право знать подробности?

— Послушай, я делаю это для твоего же блага. Когда придет время — ты все узнаешь.

— Замечательно. Только сейчас мне от этого не легче…

Инар завел машину и, вырулив со стоянки кафе, произнес:

— Ночного гостя я не смог убить, сбежал, гад. Поэтому вскоре нам следует вновь ожидать его визита и быть к нему готовыми. От тебя требуется только одно — беспрекословно слушать меня. И тогда все будет хорошо. Поэтому прошу, уйми на время свой характер и пойми, что я пытаюсь помочь тебе.

Я фыркнула и молча, отвернулась к окну.

— Буду считать это согласием, — сказал он.

Обдумывая все то, что Инар мне сказал, я вдруг поняла один очевидный факт.

— Погоди… Так получается — ты василиск???

— Дошло? — с ухмылкой спросил мужчина.

— Угу, — буркнула, нахмурившись, и отвернулась к окну.

Хоть я и старалась этого не показывать, но на самом деле моя душа металась в ужасе от перспектив развития собственной жизни. С одной стороны протестанты, пытающиеся меня убить, с другой, собственный мир, в котором я сойду с ума. А еще правительство Эндервелла, которое хоть и встает на защиту, но не понятно, чем это мне откликнется.

В чувствах бессилия и неизвестности я провалилась в беспокойный сон.

ИНАР

Она спала, свернувшись на сиденье, как маленький беззащитный котенок. Совсем еще дитя, — подумал я и тяжело вздохнул.

Что со мной происходит, черт возьми? Я не должен так на нее реагировать, нельзя привязываться. Знаю ведь, что ей суждено умереть, но все равно ничего не могу поделать с собой. Я впервые за долгие годы начал что-то чувствовать. Но любовь к ней — это табу, потому что мне придется принести ее в жертву. Ведь долг важнее сердца…

****

Проснулась я от того, что машину начало жутко трясти. Сонно потерев глаза, спросила:

— Где мы?

За окном мелькал высокий сосновый лес и гравийная дорога.

— Проехали границу с Алтаем. Сейчас остановимся у реки — освежиться и отдохнуть, а потом, уже не останавливаясь, до мертвого озера. Должны к вечеру быть на месте.

Вскоре за лесом стала просматриваться вода. Свернув с дороги вправо, мы остановились у широкого берега, полностью покрытого белыми круглыми камнями, который, в сочетании с глубоким бирюзовым цветом горной реки, и хвойными деревьями, производил неизгладимое впечатление. Место было невероятно красивым. Вокруг ни души, и лишь первозданная природа.

— Идем, — позвал меня Инар, отвлекая от созерцания этого удивительного пейзажа.

Я вышла вслед за ним на берег и, опустившись на корточки, потрогала камни рукой, они были шершавые и теплые. Сняв обувь, оставила ее у машины, и побрела к воде, перешагивая с камня на камень. Инар, проходя мимо меня, бросил, не оборачиваясь:

— Не порань ноги, здесь есть и острые камни.

Хотя эта фраза особо ничего и не значила — его забота была мне приятна. Никто не беспокоился обо мне уже четыре года, потому я так остро реагировала на доброе отношение тети Али, и слова Инара несмотря на то, что их могут говорить и посторонним людям даже просто из вежливости.

Впереди, мой спутник стоял у реки, и задумчиво смотрел вдаль. Я осторожно подошла и встала за его плечом.

— Спасибо, — прошептала я, тоже глядя на воду.

Он повернулся и, поочередно касаясь странным взглядом каждой черточки моего лица, спросил:

— За что?

— За то, что помогаешь мне. Если бы ты не появился, то меня ждал бы печальный конец в сумасшедшем доме, или того хуже — на кладбище.

— Тебе не стоит благодарить — это моя работа, — с какой-то скрытой болью во взгляде, тихо произнес он.

— Знаю. Но все равно буду.

Инар стоял, все так же глядя на меня. Как будто хотел что-то сказать, но не решался. А я подумала, что с каждым днем этот мужчина вызывает у меня все больше теплых чувств. Интересно, я хоть чуть-чуть ему нравлюсь? Хотя, он же сам сказал, что я для него ребенок…

Я опустила голову, а Инар резко отвернулся от меня, и наклонившись к реке, плеснул себе в лицо водой.

Оглядевшись по сторонам, я заметила дерево, лежавшее наполовину в воде, и направилась в его сторону, чтобы посидеть, собраться с мыслями, и немного остудить ноги в воде. Взобравшись на бревно, и решив вспомнить детство, я начала идти от одного конца до другого. В момент, когда мои стопы уже лизнула холодная вода, у меня неожиданно случился приступ.

— Инар! — крик утонул в шуме реки.

Когда к моей груди начали тянуться черные силуэты, то я не удержалась на скользкой коре, и рухнула в ледяную воду.

ИНАР

Наблюдая за водяной змейкой, которая послушно струилась между пальцами правой руки, я услышал крик. В тот же миг обернулся, и змейка стекла по руке в реку, не оставляя мокрых следов.

Там, Анита, теряя равновесие, пыталась устоять на бревне, частично скрытом водой. Я сразу же рванул в ее сторону, но не успел. Тело девушки уже забрала река. Не раздумывая, я нырнул за ней, и под водой увидел, что Аниту уже уносит вниз по реке, одновременно затягивая на глубину. Пришлось подчинить магией воду, и притянул с ее помощью Аниту в свои руки.

Оказавшись на берегу, положил безжизненное тело на камни и судорожно начал делать массаж сердца.

— Ну же, малышка, давай. Дыши!

Спустя три-четыре толчка, из губ Аниты полилась вода, и она закашлялась, перевернувшись на бок. Я облегченно выдохнул, и когда вся вода вышла из легких, подхватив ее на руки, быстрым шагом отправился в машину. Там, усадив девушку на сиденье, включил печку на полную мощность и начал раздевать. К сожалению, сушить вещи магией я могу только на себе.

— Что ты делаешь? — трясущимися губами спросила она, отталкивая мои руки.

— Раздеваю тебя! Сейчас не время терзаться моралью, если, конечно, ты не хочешь подхватить воспаление легких.

Она молча позволила раздеть себя до белья, и я на секунду замер, поразившись тому, насколько красивое у нее тело. Тонкие запястья и ключицы, плавные изгибы талии и бедер, узенькие плечи и упругая грудь, прикрытая тонким белым кружевом. Сосредоточившись на белье, я подумал, что вида полностью обнаженного тела этой красавицы уже точно не выдержу, и наброшусь на нее, невзирая на протесты, и то, что “долг важнее сердца”. Поэтому я быстро стянул с себя толстовку, оставшись в одной футболке, и надел ее на Аниту. После этого проникнул руками под кофту, расстегнув бретельки и заднюю застежку бюстгальтера, и вытянул его из-под одежды. От прикосновений к нежному дрожащему телу меня бросило в жар. Я резко отшатнулся от нее, тяжело дыша, и сдавленно сказал:

— Сними, пожалуйста, низ сама, если можешь.

Девушка, пребывая в полубессознательном состоянии, попыталась это сделать и, завалившись на подлокотник между сиденьями, снова отключилась.

— Великий Ингевиль, да ты издеваешься надо мной!

Я переложил Аниту на заднее сиденье и, накинув на ее стройные ноги свою куртку, начал стягивать трусики. Как назло, мокрая ткань цеплялась за тело, и никак не хотела сниматься. Я уже изнывал от желания и, сбросив с ног девушки этот проклятый клочок ткани, бегом рванул к реке, с берега нырнув в холодную воду. Проплавав минут пять и немного остыв, высушил на себе одежду, и вернулся к машине.

Анита все также спала на заднем сидении. Собрав мокрую одежду, я убрал ее в багажник, после чего укрыл девушку пледом, хранившимся в автомобиле и, накинув поверх своей футболки теплую флисовую рубашку, сел за руль.

****

Было невыносимо жарко. Я открыла глаза и увидела над собой потолок машины. Осторожно сев, обнаружила что под клетчатым пледом, которым я была укрыта, на мне надета только толстовка Инара и о, ужас — полностью отсутствует нижнее белье! Посмотрев в зеркало заднего вида на водителя, я спросила: