Офелия - Александр Романов

– Нет! – внезапно закричал Альрик. – Не делай этого! – схватив попавшуюся под руку палку, он бросил ее в водное отражение. Зеленый свет залил все вокруг болезненным для глаз сиянием, и дождик внезапно прекратился. – Это был не обычный ливень. Точно такой же был и в ту ночь, когда на нас напали красные волки. Ты ведь видела свой образ?

– Видела! – сказала, очнувшаяся от странных грез, Офелия.

– Ливни с оживающими отражениями – предвестники беды. Всматриваясь в них, каждый видит собственный лик, с той лишь разницей, что у него зеленая кожа, красные глаза… Верно?

– Да. Значит, и ты видел мое изображение? Я думала, все это мне почудилось.

– Каждый видит свое. В любом случае это не сулит нам ничего хорошего. Вильти считает, что таким образом злая колдунья Ормигула может следить за оставшимися в живых существами, противящимися ее власти. Только ночью ливни бессильны, ее всевидящее око не может видеть в темноте.

– И теперь она знает, где мы? – забеспокоилась Офелия.

– Скорее всего, да. Мы не можем долго оставаться здесь. Нужно двигаться дальше.

Пробурчав напоследок раскатами грома, огромные черные тучи унеслись на восток, где и скрылись за скалистыми горами.

Не успело пройти и десяти минут, как подул сильный южный ветер. Он постепенно осушил размытые после дождя песочные насыпи, и дороги стали вновь приобретать прежний вид. Офелия и Альрик смогли продолжить свой путь.

Пройдя через холмистые пригорки и густые заросли, они увидели аккуратно скошенные нивы, а за ними и крошечные деревянные домики, из которых сочились белые струйки дыма. Да, это действительно была деревня. Словно специально отгороженная от всего остального мира, она стояла на значительном отдалении от других обитаемых мест. За плетеным, накренившимся от старости забором из толстых ивовых веточек, стояли обветшавшие, забывшие нежность свежей краски, строения. Их крыши уже давным-давно подернулись от влаги тонким слоем мха. Из окон некоторых избушек струился мутный темно-желтый свет. В какой-то момент Офелию и Альрика даже охватило заметное беспокойство. Что ждет их в этой деревне? Миролюбивы ли ее обитатели? Кто они – животные или люди? Как они примут их? Захотят ли помочь и указать дорогу в королевство Амистад?

Чем ближе они подходили к невысокому дому с выцветшей соломенной крышей, тем сильнее до них доносились всхлипывания маленькой девочки, сидящей на поваленном стволе большой сосны. По своей фигуре она была очень похожа на Офелию: невысокого роста, стройная, с узкой талией, белоснежной кожей. Только волосы у нее были темные, а на голове красовались два оранжевых банта. Прижав ладони к лицу, она покачивала головой, словно всеми силами пыталась прогнать причину своего несчастья. Услышав шаги, девочка повернулась и изобразила улыбку, однако слезы все равно продолжали течь по ее щекам.

– Почему ты плачешь? – спросила Офелия.

Темноволосая девочка смотрела то на добродушное лицо Офелии, то на забавный удлиненный нос подошедшего сбоку Альрика. Вскоре она все же решилась поведать о том, что ее тяготило.

– Завтра вечером все соберутся ко мне на день рождения, а это истрепанное старое платье – единственное, что у меня есть!

– Не стоит так плакать из-за одежды, – успокаивающим голосом ответила Офелия. – Ведь друзья приходят на праздник к тебе самой, а никак не к твоим нарядам.

– Тебе легко говорить! На тебе вон какое платье, всего одну заплаточку поставить и все, – девочка показала на надорванный край подола Офелии. Залезая в тайное убежище, она случайно зацепилась за какую-то корягу.

Грусть и печаль, читавшиеся в глазах девочки, были так сильны, что Офелия решила поменяться с ней вещами.

– Меня зовут Офелия. А этот белый коати – Альрик. Если это поможет, то я готова отдать тебе свое платье.

– А я Дженни. Дженни из крайнего дома. Так зовут меня друзья. А ты, правда, можешь поменяться со мной? – заинтересовалась девочка. Ее веки покраснели и пересохли, будто она уже выплакала все слезы, что у нее были.

– Конечно. В твоей одежде мне будет даже удобнее. Нам предстоит длительное путешествие в королевство Амистад, а в дороге платье наверняка порвется и придет в негодность.

Зайдя за угол заброшенного дома, Офелия отдала свой наряд Дженни, а сама облачилась в ее простое деревенское платье. Девочка порозовела от счастья. Наконец-то хоть один день рождения она встретит в праздничном костюме. Ее пухленькие и без того красные щеки еще сильнее заалели, и она была готова расцеловать новую подругу за ее доброту.

Хотя сами деревенские домики и расположившиеся перед ними палисадники показались Офелии обветшавшими и запущенными, природа близ них купалась в зелени, разнообразии и великолепии естественности. По одну сторону улиц вилась фасоль, по другую – росли садовый горошек и кукуруза. Тянувшиеся макушками к рябым облачкам тенистые клены царственно возвышались над участками, спасая все вокруг своим густым покровом от солнечных лучей. Справа от дома Дженни раскинулись широколистные грунтовые огурцы, чуть поодаль от них – толстые прошлогодние побеги плодородной малины и крыжовника, такого сладостного на вид и такого колючего на ощупь. На заднем дворе в молчании и созидании готовились плодоносить яблони, груши и вишни. Были здесь и заросли орешника, которые, на первый взгляд, напоминали огромные кусты. Даже картофельная ботва старалась напустить на себя налет исключительной красоты и изящества, хотя все прекрасно знали, что основные ее ценности, столь незаменимые на кухне уникальные клубни, скрывались глубоко под землей. Особенно бросалось в глаза нескончаемое количество грядок фасоли и гороха. Практически все свободное место, остававшееся от деревьев и других овощей было отведено этим двум культурам. Они были везде: вокруг веранды и за сараями, под кронами деревьев и в еще не до конца обработанных кусках целины, у заборов и даже в горшочках на подоконниках, вместо домашних цветов.

– И зачем же люди в этой деревне высаживают так много бобов? – удивляясь, подумала Офелия.

У входа в дом Дженни она снова обратила внимание на две горки высохшего гороха и хотела взять одно зернышко, чтобы лучше рассмотреть его, но в этот момент девочка одернула ее.

– Во имя всего святого, не трогай их! – с ужасом в голосе прокричала Дженни и, отведя руку Офелии, добавила: – Для твоего же блага.

Вечер выдался теплым и безветренным. Листочки деревьев плавали в меланхоличных порывах уставшего за день ветерка. В низких облаках, до которых, казалось, можно было дотянуться руками, прокладывали причудливые маршруты быстрокрылые ласточки. Стремительно порхая, словно только что надутые и отпущенные на волю незатянутые воздушные шарики, они выписывали невероятные пируэты так ловко, что ни одна траектория их полета не повторялась дважды. Улица и дворы начали пустеть, даже вольготно расхаживавшие до этого гуси и хохлатые индейки заспешили в свои уютные ночные укрытия. Увенчанный, подобно царской короне красным гребешком петух отчеканивал победоносный марш, показывая собравшимся вокруг него курам, что пора готовиться ко сну и немедленно следовать в их надежное пристанище. Сбившиеся в кучки свинки и бараны тоже заторопились на ночлег под низенький навес, крышу из сухих ветвей и слегка почерневшей от дождей соломы.

Пелена ранней ночи окутала деревню, и друзья поспешили в дом. Утварь внутри него была весьма скромная, но чувствовалось, с какой заботой жильцы относились к каждому предмету. Стиральные доски и тазы, веревки для белья и садовые ножницы, всему здесь находилось свое место и бережливо содержалось в чистоте и порядке. Все было вымыто и ждало минуты, когда сможет понадобиться вновь. Над очагом покачивался пузатый желтый чайник, рядом висели кочерга и совочек для золы, а за печкой лежали аккуратно сложенные вязанки с дровами и железноглавый топор. На подоконнике стояли глиняная вазочка с красным цветком, свечка и баночки с пророщенным, готовым для посадки, горохом.

Этим вечером Фрида, бабушка Дженни, готовила печеную на углях картошку и удивительно вкусные пирожки. Пухленькие, с острыми носиками и красивой подрумяненной спинкой они так и манили своим аппетитным запахом.

Изголодавшийся Альрик с позволения бабушки принялся за вкуснейший пирог с его любимой капустой. Покрякивая и причмокивая губами от удовольствия, он весьма быстро управился с одним и, предложив всем остальным присоединиться к нему, принялся за следующий пирожок, на этот раз с грибами.

Все присели у пылающего очага. Дженни в этот день была не особенно разговорчива. Свесив босые ноги со стула, она зазевала и, прикрыв рот ладошкой, произнесла:

– Нам нужно побыстрее готовиться ко сну.

Офелии же показалось весьма странным, что дети против обыкновения сами изъявляют желание отправиться спать.

– Мы должны погасить свечи! – настоятельно попросила бабушка. – Иначе нам не сдобровать.