«Вставайте, братья русские!» Быть или не быть - Виктор Карпенко

Только через год от обещанного Александр пришел во Владимир, и то если бы не нужда: надумал жениться. За благословением отца отправился в стольный город.

Ярослав пытался отговорить сына. Ведь посвататься он решил к дочери полоцкого князя Брячеслава Васильковича, изгнанного из Полоцка и нашедшего приют в Торопце. Во время похода на Литву русские полки останавливались на отдых в Торопце. Здесь-то Александр и познакомился со взрослой не по годам, четырнадцатилетней красавицей Александрой. Голубые глаза княжны запали в душу шестнадцатилетнего князя. И вот в свои девятнадцать Александр решил заслать сватов. Доводы отца, что с женой он получит войну с Литвой, на него не подействовали. Благословив с условием, что сын не будет втягивать отца в свои отношения с тевтонами и Литвой, великий князь занялся подготовкой похода на Каменец, а Александр вернулся в Новгород. В тот же день в Торопец отправился боярин Федор Данилович, бывший воспитателем и наставником юного князя, с подарками и представительной свитой.

Князь Брячеслав Василькович сватовство принял благосклонно, и сговор состоялся.

Через месяц прошло венчание в храме Святого Георгия в Торопце. Венчал молодых смоленский епископ Меркурий. На свадебную кашу-пир князь Александр пригласил всех оставшихся в живых после нашествия татар князей Северной Руси. Прибыли князья и бояре полоцкие, смоленские, псковские, новгородские и суздальские. С богатыми подарками приехали поздравить племянника дядья: Святослав суздальский и Иван стародубский. На свадебный пир поспешила из Новгорода матушка Ростислава с братьями и сестрами. Только князя Ярослава Всеволодовича на пиру не было. Он воевал Каменец.

Свадебный пир удался. Все любовались красавицей-невестой и славили жениха. Александр — высок, строен, плечист, русые волосы кудрями падают на плечи, мягкая, еще юношеская бородка и усы. Голосом Бог одарил щедро — зычен, будто сполошный колокол. Александра также стройна, горделива, высокий лоб, нос тонкий прямой, губы в меру полны и улыбчивы, голубоглаза, гордость девичья — коса русая — до пят, голос мягкий, певучий.

В застолье желали здоровья, счастья и деток полон дом. От пожеланий Александра краснела и стыдливо опускала глаза. Александр же глядел соколом и опрокидывал чарку за чаркой.

Из Торопца свадебный пир плавно перетек в Новгород Великий. Любили попировать новгородцы.

Но не только для гуляния или оказать честь созвал Александр князей и бояр на пир. Он понимал, что другого такого повода созвать съезд скоро не представится. Потому в один из дней незаметно для остальных гостей в трапезной оказались только князья, бояре и воеводы порубежных городков.

Пока еще хмель не затуманил головы, Александр предложил обсудить дела насущные. Возражений не последовало. Все понимали, что пришло время, когда в одиночку прожить трудно.

— Простите гоя князья и бояре, что не по чину говорить буду. Великого князя Ярослава Всеволодовича нет на пиру, и потому говорить он будет моими устами. Господь за грехи наши прогневался. Наслал кару страшную, необоримую. Сколь народу полегло — не счесть, да и еще немало поляжет. Видно, не все грехи мы искупили кровью, коль опять татары прошли по Руси, грабя и убивая. Пока мы медом хмельным веселили сердца, ворог пожег города наши. Нет больше родного моему сердцу Переяславля, разорен Гороховец, Муром, множество сел и деревень, жители которых вернулись в обжитые места. Уходя, татары пограбили мордву.

Ропотом возмущения и негодования отозвались князья и бояре на услышанную речь.

— Это еще не все, — продолжил Александр. — Новая напасть объявилась: Тевтонский и Ливонский ордена меченосцев объединились. Гроссмейстер крестоносцев Герман фон Зальц и папа римский Георгий Девятый объявили крестовый поход на восток. Ноне они воюют ижору, вожан, карелу. Скоро вступят в земли Новгорода Великого. Крестоносцы убивают всех, кто не принимает их веры. Кому вера Христова дорога, зову на тевтонов!

Вновь шум заполонил трапезную. Однако эту весть князья и бояре восприняли спокойнее. Их отчины далеко от крестоносцев, а что до новгородских земель, то бояре, коли не одолеют тевтонов, так откупятся.

Из-за стола встал князь Святослав Всеволодович. На правах старшего на пиру он поднял руку, призывая ко вниманию:

— Я вот что скажу: бить татар надобно! Не пускать на Русь! А то скоро ни одного мужика, ни одной бабы на земле нашей не останется. Всех татары повыведут.

— Верно! Верно говоришь! — поддержали Святослава князья.

Когда шум немного поутих, со скамьи поднялся князь полоцкий Михаил. Крякнув в кулак, он вкрадчивым голосом спросил:

— А скажи мне, князь Александр, почто татары Русь пожгли, а твоей земли сия участь минула? Уж не оттого ли, что бояре новгородские откупились серебром да хлебом? И ноне зовешь ты нас не на татар, а землю свою от тевтонов заслонить.

— Неправда твоя, князь, — вспылил Александр. — Татары от земель наших далече, а те, что пожгли Муром и Переяславль, лишь толика малая. Думаю, что они от Булгар пришли. Крестоносцы же рядом. От них надо заслон ставить, их беречься. А что Новугород на их пути, так то вина не моя. Богу так угодно было.

Александр отчаянно махнул рукой и опустился на скамью. Князь Михаил своей речью внес раскол в наметившееся единение.

Князья и бояре заспорили, послышались взаимные обвинения… и Александр понял, что помощи ему против крестоносцев не будет. Еще долго ругались, размахивали руками… кое-кто потихоньку под шумок вышел из трапезной, а оставшиеся не находили взаимопонимания. С тем и разошлись. Пир как-то сам собой окончился, гости разъехались по домам.

Александр сильно переживал неудачу. Даже горячие объятия молодой жены были ему не в радость. Он понимал, что только великий князь мог привести князей и бояр к единению, а он лишь тень великого князя. «Значит, чтобы меня слушали и слушались, надо стать великим князем!» — решил Александр. Это его несколько успокоило, а там навалились дела насущные, и от уныния не осталось и следа.

2

— Любушка, ясный мой сокол, не бережешь ты себя. Лицо черно, и руки, что у мужика, корявые, — мягко укоряла княгиня Александра, расчесывая костяным гребнем непослушные кудри своего молодого мужа. — Вона, матушка Ростислава собралась во Владимир…

— Знаю, потому и приехал раньше срока, дела не завершив. Матушку, братьев и сестер провожу и опять уеду.

— Да как же так? — всплеснула руками княгиня. — Только приехал и опять меня покидаешь…

— Не сразу, побуду денька два-три.

— Неужто не мила я тебе? — начала было Александра, но князь ее оборвал:

— Опять! — возвысил он голос. — Меня Новугород не на перинах спать позвал, рубежи крепить, ворога бить! А ворог ноне к самой земле новгородской подступился. Того и гляди попрет. Потому я крепость ставлю. Чтобы на пути литовцев и тевтонов линия крепостей стояла: Псков — Шелонь — Селигер — Торжок — Торопец — Старая Русса, — провел он рукой прямую линию. — По всем крепостям и городкам заставы денно и нощно службу несут. Упредят, коли что. Засечные полосы возвожу. С карелами и ижорами дружбу налаживаю, опять же чтобы упредили вовремя. Помнишь, я тебе сказывал, что в Новугород наведывался как-то рыцарь Ливонского ордена Андреас фон Вельфен. Высматривал, выведывал… Неспроста все это. Голос-то у него елейный, а глаза что у коршуна.

Александр поймал руку Александры с гребнем и привлек молодую княгиню.

— А ты говоришь: «Не успел приехать, а покидаешь». Дел у меня во множестве, успеть бы до срока.

— Труженик ты мой, — обвила белыми руками загорелую шею князя Александра. — А без тебя никак?.. Вон сколь воевод под началом. Поручил бы кому, пусть по заставам наведываются.

— Поручил бы, но все самому надо, — освобождаясь, осторожно убрал от себя князь руки Александры.

Пытаясь удержать подле себя мужа подольше, княжна как бы между прочим проговорила:

— А пока тебя не было, лада мой, приезжал боярин от князя Ярослава. Владыка Спиридон собирал Совет господ. Говорят, что шум стоял, аж на площади слышно было. Ссорились бояре…

— О чем речь-то шла? — заинтересовался Александр.

— Надумал Ярослав Всеволодович в Булгарию ехать по осени, денег требовал, пушнину, меду…

— И много?

— Того не ведаю. Но бояре заупрямились… Верно, немало.

Александр задумался. Княгиня, довольная собой, что удержала мужа в светелке, принялась примерять новую жемчугом украшенную кику, чтобы похвастать перед Александром. Но тот через некоторое время встал и решительно произнес:

— Завтра еду с матушкой в Володимир. Надо с отцом поговорить!

— Как? — задрожали у Александры губы. — А как же я, ты сказал, что дня через два-три в путь отправишься?