София в парандже - Александр Афанасьев

АЭС закрыли, потому что так потребовал Евросоюз. Рухнула вся промышленность – Болгария больше ничего не производила. Зато продавала другим странам принадлежащие ей квоты на выброс СO2, а деньги расходились по рукам в верхних эшелонах власти. Рухнуло и сельское хозяйство – Евросоюз не просто закрыл рынки для болгарских товаров, но и запретил болгарам вести традиционное для них подсобное хозяйство. Теперь это было незаконно!

Такая вот свобода.

В политике… в политике теперь царствовала вседозволенность, страной фактически рулили легализованные мафиозные синдикаты всех мастей. Плюсом было только то, что, вступив в Европу и уйдя в политику, они вынуждены были соблюдать правила игры… занимались в основном недвижимостью, строили на продажу. В экономике все выживали как могли, для многих единственным способом выживания стал перевод из-за границы – «Вестерн Юнион» в стране были на каждом шагу…

Сегодня у генерала было селекторное совещание с полицейскими управлениями со всей страны. В это время его кабинет превращался в настоящий микрокосм всех зол и несчастий, осаждавших Болгарию, и, слушая отчеты, генерал думал, что весь мир сошел с ума.

Не успело совещание закончиться, как ему доложили о прибытии миссии ЕС…

Миссия состояла из француза, испанца и поляка. Говорил в основном француз, поляк лишь смотрел недобро – отношения у Польши со всеми соседями были натянутые. Француз учился в институте Мориса Тореза, поэтому говорил по-русски, а не на принятом английском, что добавляло поляку раздражения.

Генерал устало слушал. Он все понимал – обязательства. Они сами подписали все документы и взяли на себя обязательства, потому должны принять беженцев по квоте – восемь тысяч человек…

– А как же быть с теми беженцами, которых мы уже принимаем? – спросил он. – Вы знаете, сколько мы вынуждены были принять беженцев из Турции только за последний год? Более пятнадцати тысяч!

С турками ситуация была непростой. В Болгарию переходило все больше и больше беженцев из самой Турции, а не из ближневосточных государств. Но министр Стоянов подозревал, и не без оснований, что Турция сознательно выдавливает часть населения на периферию, в частности в Болгарию, для последующей реализации в ней косовского варианта. Об этом свидетельствовали и другие факты – активное проникновение турецкого бизнеса, строительство земель, постройка мечетей…

– Вы подписали политическое согласие, – сразу пошел с козырей испанец.

– Да, но мы имеем право выбирать.

– Простите?

– Беженцы… мы имеем право выбирать, кого мы примем…

– Боюсь…

– Я тоже боюсь, уважаемый. Боюсь за свою страну не меньше вас. Боюсь того, что дети тех, кого мы примем, через двадцать лет перережут нам горло.

– Сто…

– Двести…

Как обычно, вопрос перерос в торг. Торг за финансовые ресурсы ЕС. Болгария – бедная страна и потому может претендовать на получение помощи из различных общих фондов ЕС, но не деньгами, а по специальным программам, на какие-то целевые нужды. Генерал хотел обновить парк патрульных машин.

Француз быстро посчитал на калькуляторе:

– Это много. Фонд не выдержит.

– Нам не нужны дорогие машины. В соседней стране производятся «Дачии», они недорогие.

– Возможно, получится что-то сделать, – буркнул француз, что-то записав в своем блокноте.

– Полицейское оборудование. Не менее чем на миллион евро.

– Какое именно?

– Лабораторное. Полицейские специальные лаборатории.

Француз снова черкнул в блокноте и сказал:

– Ничего не могу обещать.

– И дома.

– Простите?

– Строительство домов для полицейских. Какая-то льготная программа. Многие полицейские не могут купить жилье.

– Это слишком! – не выдержал поляк.

– Прошу прощения…

Поляк и болгарин зло посмотрели друг на друга.

– Не будет ли так любезен ясновельможный пан напомнить, чем закончились дебаты в Сейме по поводу приема беженцев?

Все животные равны, но некоторые из них равнее – так сказал Джордж Оруэлл. Польша, используя чувство вины немцев за гитлеровский период, добилась для себя в ЕС особенного статуса, и ей прощалось многое из того, что не прощалось другим. Если болгарское правительство без проволочек подписывало все, что приходило из Брюсселя, то в Польше вопрос о приеме беженцев (учитывая размеры Польши, квота должна была быть очень существенной) попал в Сейм, и все закончилось отвратительным скандалом между правящей партией и оппозицией. Те, кто слушал записи этого скандала, неприятно удивлялись совершенно открытым расистским и ксенофобским заявлениям части польских депутатов – они считали себя жертвами фашизма, но высказываниям некоторых из них мог поаплодировать Йозеф Геббельс.

– Нам нужны льготные кредиты, – продолжил Стоянов. – Под гарантию и с компенсацией процентной ставки Евросоюзом. Об остальном мы позаботимся сами…

– Можно провести как кредитную программу развития территории… – пожав плечами, ответил испанец.

Оставшись наедине, выпроводив назойливых европейцев, генерал с сожалением посмотрел на кофейный аппарат. Кофе ему теперь было нельзя.

Он сел в кресло и закрыл глаза. День за днем, день за днем. Совершенно отвратительный торг – то ли это, чем должен заниматься министр. Почему, когда Болгария была социалистической, никто не выпрашивал деньги на машины…

От мыслей его отвлек телефонный звонок прямого аппарата – его немногие знали.

– Стоянов, – поднял трубку генерал.

– Драгомир…

– Говори, – сразу узнал звонившего Стоянов.

– Бояна Иванова привезли в больницу. Кажется, сердечный приступ.

Этого только не хватало! Отличное завершение дня!

– В какую?

– В университетскую.

– Спасибо, – помедлив, проговорил генерал.

И абонент тут же отключился…

Университетская больница находилась на улице Козяка, в зеленой зоне. Некогда лучшая, сейчас она ощутимо сдала. Лучшая была Токуда – больница, специально построенная для «медицинских туристов» со всей Европы. Но генерала привезли на «Скорой» именно в эту больницу…

Заведующий больницей прибежал, когда министр говорил с лечащим врачом, профессором Никосом Христовым. Генерал взглядом дал понять, что заведующему здесь не место, и тот поспешил удалиться.

– …Значит, сердечного приступа нет? – в третий раз спросил Стоянов.

– Нет, господин министр. Предынфарктное состояние.

– С ним можно поговорить?

– Только недолго. Он должен отдыхать.

– Я недолго…

У палаты Бояна Иванова стояла охрана, частная. Министра внутренних дел они узнали и пропустили без вопросов – еще несколько лет назад работали под его началом.

Иванов был в халате, он не лежал, а сидел на кровати и читал книгу. Был включен ночник. Министр остановился у порога, не зная, идти ли ему дальше…

– Я зайду?

– Заходи…

Стоянов прошел к мягкому уголку, установленному в палате, где раньше лечились члены ЦК, затем решительно свернул в сторону, взял стоящий у стены стул и подтащил ближе к кровати. Он был виновен и знал это. Он мог поступить иначе, но от этого было бы только хуже и не отменяло его вины.

– Как здоровье?

Генерал Иванов отложил книгу и заметил:

– Ты не сказал – друг, как раньше.

– Что, так и будешь играть из себя? – разозлился Стоянов.

– Я не играю.

– Нет?

– Нет. Я все понимаю. Своя рубашка ближе к телу.

– Это не так!

– Не так? А как?

– Кто-то должен был остаться.

– Для чего?

– Для того, чтобы защищать страну!

Иванов покачал головой:

– Знаешь, у меня было время подумать. Я думал о том, что мы все сделали не так. Почему мы пришли к тому, к чему пришли? И знаешь, что я понял?

…

– Наша ошибка в том, что ты говоришь. Кто-то должен остаться, чтобы защищать страну. Защищать от кого? От тех, за кого проголосовали? Или от тех, кто их финансирует?

– Не передергивай!

– А я и не передергиваю. Уйти надо было всем. И сразу. Пусть живут как хотят. Наводят порядок, какой считают нужным. Но без нас. Если мы такие, что нас следует гнать, – надо просто уйти и не просить остаться.

– Я не согласен.

– Как знаешь. Я, кстати, знал, что ты придешь. Попросил Николу позвонить тебе.

– Да?

– Да. Я хотел кое-что сказать тебе, о чем нельзя говорить в министерстве. О твоей дочери, Кате.

– Поясни.

– Ты зря вытащил ее тогда из Турции. Это не было случайностью. Твоя дочь приняла радикальный ислам…

Генерал Стоянов вернулся домой поздно, после десяти часов вечера. Семья отужинала без него, на кухне стояли оставленные ему тарелки, заботливо накрытые салфеткой, чтобы не остыли. Генерал поужинал и лег спать в комнате, которую использовал под рабочий кабинет…

НЕДАЛЕКО ОТ ПЛОВДИВА, БОЛГАРИЯ

БАЗА ВВС ГРАФ ИГНАТЬЕВО

20 сентября 2016 года

В две тысячи шестом году между США и Болгарией было заключено оборонное соглашение, согласно которому американцы допускались на три военных объекта, принадлежащие Болгарии. Это были базы ВВС Безмер и Граф Игнатьево и крупная тренировочная база в Ново Село. Согласно условиям базового соглашения, базы находились под болгарским флагом и болгарским командованием, но понятно было, что это только иллюзия. Разница в весе Болгарии и США была примерно как между слоном и моськой. Поэтому болгарский флаг был скорее прикрытием для грязных и темных дел, которые там творились.