Драконий перстень - Георгий Григорьянц
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Арташес, ты что здесь делаешь?! Как сюда попал? – громким шепотом произнес потрясенный Артавазд.
– Отец, я погнался за лисенком…
– Впрочем, это неважно, у нас мало времени, пойдем со мной!
Они пересекли улицу и, войдя за ограду, поднялись по ступеням храма, оказавшись у двустворчатой двери. Артавазд потянул ручки створок на себя, они со скрипом открылись, и, как только царевич с сыном шагнули в полутемное святилище, перед ними вырос жрец, тощий служитель бога, с длинными жидкими волосами и злыми глазами, в белой хламиде, белых сандалиях и оливковым венком с лентой цвета финика на голове.
– Этот храм неприкосновенный! Никто, кроме жрецов и царственных особ, не может входить сюда! – закричал он, преграждая дорогу. – Помолитесь снаружи!
– Перед тобой царственная особа. Я Артавазд, сын царя Великой Армении и Сирии Тиграна II, а это мой сын Арташес.
Жрец перевел взгляд с царевича на мальчика, потом на лисенка, которого тот держал в руках.
– А лис тоже царственная особа? – невозмутимо спросил служитель бога.
– Да, этот лисенок из царского питомника, сакральное животное, – невозмутимо ответил Артавазд.
Взглянув недоверчиво на мужчину, жрец все же не стал спорить и спросил:
– Чем ты мне все это докажешь?
Артавазд достал висевший под одеждой на шее амулет – агатовую гемму с изображением оленя, на спине которого сидел орел, и показал жрецу. Изменившись в лице, тот отступил, почтительно пропуская гостей. Артавазд с сыном прошли в святилище, посредине которого на пьедестале стояла статуя божества. Каменные стены святилища, прочные и толстые, надежно защищали святыню от случайного прикосновения, воровства или даже любопытного взгляда. Освещение – солнечный луч, падающий на статую через решетку над дверью, – давало возможность увидеть, что помещение богато украшено: в нишах стояло много золотых и серебряных сосудов, на стенах были ярко раскрашенные фрески, по углам размещались изящные скульптуры и масса храмовой утвари; на алтаре в большом бронзовом жертвеннике курился фимиам.
Артавазд сразу почувствовал присутствие божественных сил. На него с высокого постамента смотрела раскрашенная мраморная статуя работы Праксителя, в которой одни узнавали аккадскую Ташмету, другие – греческую Артемиду, третьи – шумерскую Нанайю, а четвертые – армянскую Анаит. Артавазд заволновался: богиня, сошедшая с небес, сейчас предскажет ему судьбу! Из состояния сильного душевного волнения его вывел служитель храма:
– Мы, жрецы, осведомлены, что определенный статус может быть только унаследован по крови, но никак не приобретен. Если ты действительно сын царя Великой Армении, ты получишь предсказание. Обряд требует принесения богине в жертву золота.
Артавазд достал кожаный кошель с золотыми монетами и положил на алтарь. На пальце руки сверкнул драконий перстень, привлекший внимание жреца, с которым стало происходить нечто странное: его объял ужас, он весь затрясся, стал тыкать трясущейся рукой в грудь царевича, силясь что-то сказать, но слова застревали в горле. Камень перстня переливался цветами от розового до бордового. Наконец овладев собой, жрец произнес дрогнувшим голосом:
– Дай мне то, что нужно богине.
Артавазд передал ему шнурок с агатовой геммой, перепуганный жрец, положив амулет у ног мраморной статуи, бросил в жертвенник для воскурений кусочек ладана и торопливо ушел. Струйка ароматного дыма поползла вверх, и царевич почувствовал тягучий сладковатый запах, вызывающий умиротворение и необычную легкость в теле.
– Отец, что ты собираешься делать? – спросил мальчик.
– Сын! – Артавазд положил руку на плечо Арташеса. – Я буду царем, носителем благополучия Армении, а чтобы уверенно влиять на государственные дела, должен узнать судьбу, предначертанную мне.
– И богиня откроет судьбу? – скосив глаза на статую, недоверчиво спросил Арташес.
– Надеюсь, сын. Ну, что ж, начнем…
Царевич подошел к мраморному божеству и достал из сумки мистическую пластину, по которой внезапно начали пробегать завораживающие своей красотой бело‑голубые световые разряды. Раздалось потрескивание, печать в углу Таблицы судеб тускло загорелась рубиновым огнем. Артавазд, не раздумывая, приложил пластину к груди, и вдруг она ярко засияла. Сильное лазоревое свечение сделало помещение храма таким же светлым, как в яркий солнечный день. Подняв Таблицу к глазам, царевич увидел надпись на греческом и начал нетерпеливо читать пророчество вслух:
Цели заветной – власти верховной меж равных царей достигнешь;
Боги с лазурных небес наблюдают и нерешительность видят.
Рассудком твоим завладеет царица Востока, блудница мерзкая;
Власть серебром ограничит, игрушкою сделав; чарам поддавшись,
Голову потеряешь…
Потрясенный Артавазд, прочитав пророчество еще раз, опустил Таблицу и, взглянув на скульптуру, возблагодарил богиню:
– Богиня Ташмету, ты благожелательна и милосердна, ты послала мне предсказание богов, твои божественные лучи снизошли на меня, открыв истинное предназначение – быть царем царей. Но почему мое правление будет зависеть от женщины? В чем мое проклятие?
Царевич пристально смотрел на лик божества, но мрамор оставался холодным и неподвижным. Ни знака, ни звука, ничего!.. Артавазд в отчаянии опустил руки и посмотрел на сына.
– Моя судьба, что бы ни открыли сейчас боги, в моих руках! Так учил отец, а его уроки я хорошо усвоил.
– Удивительное предсказание, – сказал мальчик. – Но я ничего не понял…
– Избежать недальновидных шагов так просто: нужно всего лишь знать судьбу и предвидеть ход истории, – горько пошутил царевич.
Свечение прекратилось. Когда Артавазд в некоторой задумчивости стал укладывать волшебный предмет в сумку, скрипнула дверь, и в святилище раздались гулкие шаги. Резко обернувшись, наследник царя увидел у входа человека лет двадцати, в синем хитоне и пурпурном плаще. На его златокудрой голове с короткой прической «лесенкой» красовался венок из золотых дубовых листьев, который позволяли себе носить только цари, на шее – золотая цепь со странным амулетом, на поясе висел меч с огненным опалом в рукояти. Пришедший буравил злобным взглядом Артавазда, не произнося ни слова. Юный Арташес вздрогнул, а у своего друга лисенка, которого он продолжал держать на руках, ощутил учащенное биение сердца.
– Ты кто? – громко спросил Артавазд. – В такой величественной одежде может появиться только царственная особа.
– Я тот, кого ты меньше всего желал бы видеть, – наконец отчетливо произнес человек с венком на голове. – Твой отец, царь Тигран, сделал все, чтобы лишить меня трона, отобрать сокровища, изгнать из царства, а мою бедную мать казнил лишь за то, что она была предана сирийскому народу и делала добро людям.
– Ты Антиох XIII? А твоя мать – царица Сирии Селена, та, что убила пять мужей, в том числе и твоего отца…
– Моя мать – святая женщина, она боролась за себя и любимую страну до последнего вздоха!
– Зачем же она завещала Риму любимую Сирию, забыв упомянуть в завещании тебя, собственного сына?
– Это неважно. Важно другое: я хочу – а главное, могу – вернуть себе все!
– Ты и твоя мать довели Сирию до полного развала, и только Тигран принес
